В процессе. "Уходи из Конохи"

Название: Уходи из Конохи.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Саске/Сакура (односторонний жеж).
Рейтинг: R.
Жанр: Повествовательный романс и немного ангста.
Размер: Мини... или опять миди
Саммари (описание): Мир - опасная штука, но долг перед родной деревней заставляет и помогает выйти за порог. Наруто очень гордится тем, что именно ему доверили доставить в пещеру Верум нечто очень ценное. Ну а двум шиноби Конохи гордиться нечем, они просто выполняют свою работу. Какой бы бессмысленной для них самих они ни была.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, мир канона.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Уф - продолжаем.

Часть 2. "А ты шиноби, ведь так?"

Наруто был горд до чертиков. И пускай особо желающих не было - это все равно не мешало Узумаки чувствовать себя особенным, ведь именно он, а не кто-то другой поедет от родной деревни на соревнования в честь столетия Конохи.
Некоторые восприняли всё это скептически, некоторые - с опасением, еще некоторые - даже с ощущением чужой насмешки. Там будет столько шиноби, и тут - заявится кто-то от них, обычный среднестатистический человек. Но ехать нужно было - поэтому кинули жребий и отдали решение на волю судьбы.
Наруто был взбудоражен предстоящим событием, воодушевлен еще не состоявшейся победой. Он вставал ни свет ни заря, совершал пробежку, с улыбкой щурясь на восходящее солнце. Дома падал на кровать и стаскивал с тумбочки книгу с логическими задачами на каждой странице, и внимательно изучал. Насколько это было возможно, конечно.
Спустя десять минут усиленного умственного напряжения Узумаки начинал хмуриться и то и дело поглядывать на часы. Достаточно ли уже для мозговой тренировки? Еще чуть-чуть, да? Еще? Что же время так медленно тянется-то...
Наруто был уверен, что всем покажет, какой он сильный, быстрый и умный - и вернется в деревню героем. Как иначе-то.
До Конохи всего два часа пути - плевое дело. Узумаки развлекал себя всю дорогу как мог: свистел, пел песни, а потом и просто их орал. Из-за этого люди, что все-таки попадались ему на пути смотрели как-то странно. Но некоторые улыбались - и это добавляло уверенности в себе.
Столетняя деревня встретила широкими зелеными воротами и торжественного вида охранниками. По крайней мере, Наруто окрестил их именно так, потому что на них была форма.
А дальше - дальше все закрутилось, завертелось, и вот уже приветливо здороваешься со своими партнерами по команде. Улыбаешься широко, а внутри все сворачивается от волнения. Вас всего пятеро, трое - шиноби, а остальные двое - "обычные среднестатистические люди".
- Ну, что - мы победим!
Наруто громко вопит это утверждение и вскидывает вверх руку. Трое кивают - уже хорошо. Узумаки приободряется и с интересом смотрит на возвышающееся вдалеке круглое здание с символикой Конохи. Потом переводит взгляд на шумящую людскими голосами улицу, на фонарики, развешенные по углам жилых домов, на торговые лавки, ютящиеся в промежутках между зданиями. Здесь довольно неплохо, но Узумаки отчего-то ловит себя на мысли, что жить бы здесь не хотел. Родной дом - всегда лучше.
Несмотря на громкие возгласы блондинистого гостя - ни он, ни его сокомандники не победили. На сцену для вручения главного приза взошли совсем другие ребята. Узумаки расстроено поджал губы и представил, как вернется в свою деревню с пустыми руками. Было очень обидно, ведь старались, ведь все так хорошо шло. Если конечно не считать тех моментов, когда Наруто спотыкался на беговой дорожке в самый ответственный момент или называл совершенно невразумительный ответ на легкий в сущности вопрос.
Рядом стояла розововолосая девушка, Сакура, и старательно пыталась радоваться чужой победе. Узумаки дружелюбно задел ее плечом.
- Все равно всё было здорово, правда?
- Здорово? Мы проиграли! Это ты виноват!
И убежала, распихивая толпу. У Наруто сразу же испортилось настроение. До такой степени, что он даже не стал дослушивать официальную речь официальной части награждения. Ему уже вручили утешительный приз - овальный камешек на цепочке с символикой Конохи. Узумаки смотрел на него - и в нем снова просыпалась гордость. Вот, что он теперь может показывать знакомым и говорить - я там был, мы почти победили.
Хотя от этого "почти" все же было чертовски обидно.
Наруто расстроено мотнул головой, перекрутил на пальце длинную цепочку - и трынк. Послышался стук камня о мостовую, и Узумаки с ужасом увидел, что в его руке осталась только часть подаренного сувенира. Не самая главная часть.
- Ой, нет!
Наруто панически припал к земле, судорожно шаря по ней в поисках камушка. Справа, слева, под валяющейся газетой, возле чьего-то ботинка. Тут, там, тут, там - ничего нет.
Стало так тоскливо, будто потерял особую память об особом человеке. Узумаки искал, не сдавался, снова искал. Кто-то даже принялся ему помогать в этом, но в итоге тоже ничего не нашел и, вздохнув, развел руками.
Умеют же вещи теряться. Умеет же на свете теряться то, что еще минуту назад было в руках. То, что и не собирался отпускать.
Через час нужно было выдвигаться домой, чтобы успеть добраться до темноты. Наруто, нахмурив брови, сидел на небольшом деревянном мостике, свесив с него ноги. Водная гладь отражала недовольное лицо, Узумаки и не пытался притвориться, что ему весело и ничего особенного не произошло.
- Что ты тут забыл?
Чей-то голос выдернул из собственных неприятных дум. Наруто обернулся. Позади стоял один из бывших уже сокомандников, который Саске, и который вечно был лучше всех.
- А что, посидеть тут нельзя? - буркнул Узумаки и принял воинственный вид.
- Нельзя. Поищи другое место, чтобы погрустить о проигрыше.
- Да ты...! Да я вообще о проигрыше не думаю!
- О чем тогда?
- Ни о чем!
Узумаки отвернулся. Он был похож на взъерошенного воробья, у которого из-под носа увели вкуснейшие хлебные крошки.
- Конечно, с чего я решил, что ты вообще можешь думать.
- Да ты!
Наруто подскочил и угрожающе направился к Саске. И неожиданно замер. Застыл, неотрывно и пристально смотря в одну точку на чужой груди. Учиха опустил голову - ничего особенно там не было, просто сувенир на цепочке, который болтался теперь как медальон на счастье у каждого участника съезда.
- Что?
- А я свой потерял, - неожиданно доверительно признался Узумаки и разом сник. - Он упал куда-то, и я не смог его найти.
Единственная память, единственное подтверждения причастности себя к такому грандиозному событию, единственная гордость - и та пропала.
Саске непонимающе смотрел на крайне огорченное лицо своего нового знакомого. Он его вряд ли когда-нибудь увидит снова, они и сказали-то друг другу всего пару фраз от силы - и то в основном с целью распушить перья. Но такое упадническое настроение блондина из соседней деревни вызывало недоумение - было бы из-за чего. Из-за какой-то ерунды.
Учиха передернул плечом, а затем неторопливо снял с себя цепочку с висящим на ней камешком.
- Возьми мой.
- Что?
Наруто ошарашено округлил глаза, тряхнул головой, будто решив, что ослышался. Но ему протягивали вожделенный кулон и молчали. Посторонний человек, ничего не прося взамен, так просто отдавал ему то, о чем он только что так сильно горевал.
Узумаки не думал о том, что, быть может, этот сувенир Саске совершенно не нужен, не думал, что для него это вряд ли значит столько, сколько для Наруто. Он аккуратно принял подарок и расплылся в широкой улыбке.
- Спасибо!
В водной глади отражалось небо. Узумаки стоял на небольшом деревянном мостике с символом Конохи в руках и был рад до чертиков.
- Только чур назад не просить, - Наруто предостерегающе вздернул подбородок и воззрился на Саске, непринужденностью своей показывая зародившееся расположение.
Учиха вздохнул и закатил глаза, скривив рот в ухмылке. Что это означало - Узумаки не совсем понял. Но на всякий случай снова улыбнулся.
- Интересно, а еще будут такие соревнования? Я бы приехал.
- Еще через сто лет будут.
- Ууу, слишком долго.
Наруто между делом засунул руки в карманы и качнулся, изображая беспечность. И видя, как его собеседник начинает терять терпение.
- А ты шиноби, ведь так?
- Ну да.
- И каково это - быть шиноби?
Саске задумчиво отвел взгляд. И промолчал. На языке крутилась едкая фраза, но вслух ее произносить совершенно не стоило. Тем более человеку из соседней деревни. Постороннему человеку.
Шиноби - это отсутствие свободы.
- Не хочешь - не говори, мне-то что.
Наруто обижено насупился, а затем еще раз нащупал в кармане "найденный" сувенир и снова посмотрел на Саске. Понимая, как же здорово было сюда приехать и побыть частью чего-то столь глобального.
И думая о том, как же здорово унести отсюда с собой память, заключенную в гладкий камень с символикой Конохи на длинной цепочке.

Вопрос: like/dislike

1. like		13	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		13

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Нарутотень-арт., Уходи из Конохи

---

Закончен. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура, Ино.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Миди. Господи, опять получается больше, чем планировалось...
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: Закончен.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.
К концовке: что ж... в любом случае, от души). Эх-эх.

9. Время приема - ...

Наруто медленно открыл глаза. Моргнул, привыкая к свету, пошевелил пальцами, привыкая к ощущению себя. Повернул голову вправо только для того, чтобы увидеть ровную бежевую стену больничной палаты. Родители заплатили за отдельную.
Сознание все еще туманилось, в мыслях творился какой-то совершенно непередаваемый бред. Не связанные друг с другом нити, отголоски увиденного и услышанного совмещались в такую звенящую какофонию, что хотелось закрыть уши руками и создать тишину. Узумаки потянулся к голове - пальцы скользнули по свежим бинтам, побуждая замереть и задержать дыхание.
А затем тут же осознать и вспомнить, что произошло и что должно было произойти. Вернее - не должно.
Наруто часто задышал, волнение не давало толком прислушаться к себе. Не позволяло понять, что сейчас царит в душе. Правую ладонь на грудь - Узумаки чувствует, как под ребрами бьется сердце. Сначала - чуть учащенно, потом - все более успокаиваясь. Оно приходит в норму, и это открывает возможностью прочувствовать.
Понять.
Услышать.
Ничего.
В груди пусто как в оставленной на пороге коробке. Быть может, кто еще захочет перевезти в ней куда-нибудь свои нехитрые пожитки. Но своего там уже нет. А за спиной, будто в насмешку, - восхитительный и прекрасный лес, к которому уже никогда не повернуться. Не посмотреть даже.
Наруто сильнее прижимает ладонь к груди и какое-то время лежит неподвижно. Он вспоминает Саске. Как в первый раз увидел его, первое прикосновение, первое "ты". Шаги, медленные, но направленные. Разговоры, молчание, обещание, уверения. Его взгляд и его мокрые пряди, с которых стекает вода. Его белый халат и серый свитер.
Ворох всего этого падает на душу, но она будто в заморозке. Ты знаешь, что должен чувствовать что-то, но не можешь. Будто теперь есть невидимая прослойка, которая не позволяет образам прикоснуться к душе.
Узумаки закрывает глаза и с усилием вспоминает все раз за разом. Настойчиво и упрямо.
Не помогает.
За окном солнце уже готовится отходить на покой. Долгий сон сушит горло, шагов в коридоре не слышно - и Наруто кажется, что он совершенно один. Лежит с перевязанной головой, с опустевшей душой.
И отчаянно бьет себя кулаком в грудь, будто пытаясь разбудить уснувшее там чувство.

***

Саске пришел через полтора часа. Молча подошел к кровати, подвинул стул, сел на него. И открыл широкую синюю папку.
Наруто не смог заставить себя улыбнуться. Он просто смотрел на Учиху, не произнося ни слова.
- Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? Не болит?
- Нет, я... слабость только... немного.
Пауза. Долгая и звенящая.
- Что ж... операция прошла успешно. Рекомендации хирурга - остаться в клинике на пять дней, после чего возможна выписка, однако дома также рекомендован постельный режим.
Узумаки никак не комментирует эти врачебные заметки. Он медленно поднимает руку и протягивает Саске открытую ладонь. В сознании - странная отрешенность. И Наруто внезапно не хочет ничего проверять, не хочет узнавать. Но руку не убирает, и Учиха вкладывает свою ладонь в предложенную ему.
Проходит секунда, другая, третья. Они такие тягучие и губительные, как лавовые капли, падающие в ледяные заросли. Узумаки прикрывает глаза и вдавливает голову в подушку.
Он чувствует себя потерянным, он почти не ощущает чужую руку в своей, будто касается не живого человека, а сжимает в пальцах треугольный край зимнего одеяла. Не хочется открывать глаза, не хочется говорить.
Учиха произносит за него.
- Ничего, верно?
Наруто стискивает зубы.
- Вот сейчас я чувствую себя больным. Я болен сейчас, не раньше. Я...
Слов не хватает. Слова так скупы, хочется изливать их не речью, а музыкой, но это невозможно. Наруто чувствует себя разбитым. Он отчаянно цепляется за чужую руку, пытаясь собрать себя обратно. Но кусочки безлики и безжизненны, они не хотят двигаться.
Саске смотрит Наруто в лицо, и ему тоже не хочется ничего говорить. Ничего объяснять. Это триумф медицины, это ожидаемо. Но то чертово обещание до сих пор царапает душу.
Кажется, это называется надеждой.
- Ты привыкнешь к этому. Я уже говорил - все привыкают.
Узумаки отчаянно зажмуривается. Отчего-то становится тяжелее дышать.
- Я не хочу привыкать, я не желаю привыкать. Я не это обещал.
Наруто резко распахивает глаза и опаляет их яркостью чужое неверие.
- Не думай, что я сдался, я не сдался!
- Прекрати.
Учиха сдавливает чужую ладонь до боли, во взгляде концентрируется злость.
- Просто прекрати это. Нужно уметь принимать последствия. Ты о них знал. Знал ведь?
- Я обещал другое, я не собираюсь нарушать обещание!
- Не всегда получается так, как хочется. Ты не ребенок, должен понимать.
Душу обволакивает тоска, не зная, чье место она занимает. Не зная, что было здесь до этого, что должно быть сейчас.
- Может, это из-за наркоза?
- Ты от него давно отошел, еще во сне.
- У меня в голове все спуталось, этого не может быть. Просто нужно время, правда? Правда, Саске?
Учиха отводит взгляд. Он слышал это не раз - Узумаки, конечно же, не первый, кто надеялся сохранить любовь после операции. Они все ошарашено прижимали ладони в груди - а в глазах вопрос: "Где?"
Куда все это делось? Оно почти ощущается, как удаленный зуб. Но нащупать нельзя, заживет со временем. И в голове и на душе.
Наруто ослабляет хватку, и Учиха медленно высвобождает свою ладонь.
- Саске. Саске, - повтор имени как попытка выжечь искру в сердце. Но оно больше не сжимается колко-сладко. Узумаки смотрит на доктора, который сидит рядом с его кроватью в послеоперационной больничной палате - и видит очень красивого человека, глупо было бы это отрицать. У него правильные черты лица, выразительные глаза, черные волосы - удивительно насыщенный цвет. У него длинные пальцы, четко очерченные скулы, у него неровная челка и прямая спина. Желание? Пожалуй, это все можно желать. Любовь? Это все так хотелось любить и дальше.
Глазами в глаза - и проникать в душу. Касаться и слушать. Слушать, говорить и понимать.
Принимать как родного, а не постороннего. Как равноценного тебе, как неотделимого. Наруто все это помнит, но так горько в горле от невозможности радостно поймать его пальцы в свои - и с улыбкой прокричать, что чувствуешь, чувствуешь, чувствуешь.
- Я обещаю тебе...
- Прекрати!
Яркая вспышка громкого слова, Наруто прикусывает губу от неожиданности. Мелькнувший блестящий взгляд - и Саске поднимается с места.
- Просто замолчи, наконец. Я не хочу это слушать.
Повисает пауза. Молчание едкое как кислота.
- Я рад, что операция прошла успешно, скоро ты сможешь жить нормально. Заберешь у родителей свою собаку. Они перестанут тратить деньги на ненужные тебе приемы в клинике.
- Они были мне очень нужны. Каждый из них.
Учиха не смотрит, стоит вполоборота, сжимая в руке синюю папку.
- Отдыхайте.
Ровно пять шагов до двери, щелчок при открытии, стук при закрытии. Разграничение, будничное и необходимое.
Наруто какое-то время лежит неподвижно. Затем сжимает пальцы в кулаки и медленно ослабляет это напряжение. А потом закрывает лицо руками и снова прислушивается.
Ты ведь не могла просто испариться. Разве ты вода? Не могла сгореть. Разве ты дрова?
Не могла умереть. Ты ведь бестелесна.

***

Месяц прокапал бесчисленными дождями. А потом все замерзло. Наруто однажды утром выглянул в окно - а там белый мир, будто чистый, будто новый.
Все прошло по рекомендациям хирурга, его слово почти как закон. Из клиники выписали через пять дней после операции, Саске даже не пришел попрощаться - заранее поставил свою подпись на бланке, как открестился.
Узумаки знал, что ему нужно наведываться ко врачу хотя бы раз в неделю, наблюдаться. Пленка теперь должна рассосаться сама, разве что некоторые лекарства все же стоит принимать, конечно же. Но это нужно контролировать. Так сказала крайне строгого вида медсестра, которая битых полчаса разъясняла, как следует себя вести первое время, что лучше есть, от чего лучше воздерживаться, как ходить, сколько спать.
Наруто помнил, как пришел домой. Как родители поздравляли. Как собака бросилась облизывать с самого порога. Узумаки гладил ее, почти не ощущая мягкости светлой шерсти.
Все было так странно.
Когда звонили из клиники с предложением записаться на прием, Наруто не мог выдавить из себя ни слова. Не мог согласиться, не мог отказаться. Не мог попросить другого врача. Поэтому в ход шли отговорки. "Я за городом", "у бабушки день рождения", "что-то я сегодня не то съел, лучше дома побуду". Звонящие почему-то не настаивали. Быть может, теперь для них это всего лишь формальность, ведь вылечив пациента - они его теряли.
После таких разговоров Узумаки еще какое-то время сидел с трубкой в руках и пытался понять, что чувствует. Определения подобрать невозможно, внутри будто был кокон, скомканный, неприглядный. Он наматывал на свое шершавое тело теплые воспоминания и что-то хранил в себе. А иногда впрыскивал в кровь горечь - и тогда Наруто приходилось класть в чашку на один кусочек сахара больше.
Все это так странно.
"Ты привыкнешь, все привыкают". Узумаки стискивал зубы и мотал головой в знак протеста. Нет, нет, оно еще очнется, оно еще вернется, и вот тогда - бегом, впереди автобуса, бегом к дверям клиники.
И вот тогда...
По белым дорогам, вытаптывая в снегу первые зимние дорожки, спешат домой закутанные каждый в свою куртку или плащ люди. Наруто разглядывает их, краем уха улавливая, как в оконных щелях завывает ветер - сегодня он разгулялся ни на шутку. Узумаки стоит у окна, молча смотрит на маленькие движущиеся тени и слушает старые песни об уснувшем чувстве.
Все так серо, все так бессмысленно. Одна фигурка внезапно замирает - темная куртка, темные брюки. Она застыла посреди дороги, быть может, этот человек просто достал из кармана мобильник и читает только что пришедшую ему смс. Но у Наруто отчего-то по спине пробегает холодок - и острой иглой пронзает сознание. Одиночное колкое мгновение - и снова все успокаивается.
Темная куртка, темные брюки. Но не тот человек, это точно. Прическа совсем другая.
Как странно.
Наруто ложится на диван и закрывает глаза. Этот туман должен пройти, просто обязан. Этот туман не может быть жизнью.

***

Дверь кабинета номер 12 открыта. Во всем мире - ни звука, перед глазами - темный тянущий в себя прямоугольник. Взгляд рефлекторно ищет табличку с именем - ее нет. Ноги автоматически несут вперед - за порог.
Наруто стоит в знакомом кабинете и не знает, зачем он здесь. Поворачивает голову вправо - и замечает, что за столом кто-то сидит. Саске, это должен быть Саске, верно? Ведь это его кабинет.
Ничего не видно. Узумаки тянется рукой вперед, вот-вот - и нащупаешь хоть что-то. Но над столом воздух особенно холодный и пустой. Никого нет, нет там никого - только повернутый к ровной стене стул с высокой прямой спинкой.
И вот тогда становится страшно. Паника сдавливает сердце и сжимает небрежный кокон будто стальной рукой. Он пищит под пальцами - и внезапно теплеет.
- Саске!
Крик внутрь себя, он не способен вырваться наружу. За рабочим столом - пусто. У окна - пусто.
Так не должно быть. Зови, зови, не словами - сердцем. Душой. Или чем-то, что имени не имеет.
И тогда отзвуком былого стука каблуков - простые шаги ровной подошвой по полу. Учиха стоит в проеме двери - и смотрит совсем неудивленно. И Наруто внезапно чувствует то, что успел позабыть - радость, такую особую, такую знакомую.
Саске подходит ближе и замирает перед Узумаки. С его волос на пол капает вода, расплываясь по паркету. И превращаясь в снег. Учиха кладет руку на чужую грудь и смотрит в сторону, будто отсчитывает секунды. Будто проверяет одному ему известные показатели. А затем резко сжимает в пальцах невесть откуда взявшуюся там ручку - и единым росчерком оставляет на груди Наруто свою угловатую подпись.
Узумаки дергается, прижимает ладонь к тонким следам от чернил на коже, а затем ошарашено отводит руку в сторону - и видит, как на пальцах остается вполне реальная, ощутимая, осязаемая нить.
Какого она цвета? Наруто снова не знает, но у него отчего-то трясутся руки. Трясутся вместе со всем кабинетом, выбрасывая в реальность.
На диван, возле которого лежит верный пес. Через открытую форточку - ледяной воздух прямо в шею, точно продует. На горизонте - едва различимая алая полоса, скоро рассвет.
Наруто ошалело поднимается на ноги, босыми пятками стуча по полу, и останавливается посередине комнаты.
Замирает, смотря в стену. И чувствует. Чувствует, что больно. Снова, но не так, как раньше. Это нечто не физическое. Это нечто такое, что сжимается помимо сердца. Это нечто такое, что продрало кокон изнутри - и вот оно, заполняет пустоту.
Наруто сжимает пальцами ткань футболки на груди и улыбается. Так радостно и так свободно. Будто с каждой секундой распрямляются плечи.
Переждал, переболел - и вот оно, снова натянулось как самая тонкая, но самая крепкая нить.
Наруто хочется бежать, хочется нестись через весь город туда, куда сам не знает. Он не может удержаться, не может молчать. Его распирает изнутри, все перемешанное осталось таковым, но ушла горечь, ушел страх. Он виноват - теперь Узумаки знает это совершенно точно.
И он распахивает окно и кричит в морозную молодую зиму, не думая о том, что вокруг спят люди:
- Эй, мир! Эй, мииииииир!
Возле дивана просыпается собака и сонно тяфкает, то ли в знак согласия, то ли с укором. А Наруто смеется, негромко, по-домашнему.
Улыбается, наконец, и, наконец, может без той уже прожитой гниющей тоски вспомнить о том, как за день до операции протянул руку и коснулся чужой щеки.

***

На улице было снежно и промозгло. Наруто уже в сотый раз делал свой обход вокруг клиники, переминаясь с одной замерзшей ноги на другую, потирая задубевшие руки и шмыгая носом. Не хватало еще заболеть, это да. Заболеть теперь уже обычной и будничной болезнью.
Сначала Узумаки попытался записаться на прием, но у Саске все было забито. Предложили - завтра, Наруто мотнул головой, прекрасно понимая, что до завтра он просто не выдержит.
Узумаки ждал, ему хотелось торопить время, от каждого скрипа шагов по свежему снегу - он вздрагивал и судорожно озирался. Наруто не мог устоять на месте, но когда, наконец, действительно увидел Учиху - отчего-то застыл.
Саске совсем не смотрел по сторонам. Он замер ненадолго возле поворота на основную дорогу, проверил что-то в телефоне, небрежно положил его в карман - и отрывисто накинул на голову глубокий капюшон с мехом.
Наруто было сложно дышать, он заставил себя сделать шаг - с усилием, с замедлением. А после - после уже не остановиться.
Даже окликать не нужно было, Узумаки просто обогнал Учиху и загородил тому дальнейший путь. В темных глазах мелькнуло удивление, затем растерянность, а потом все это проскользнувшее секундное заменилось на что-то странно-тяжелое.
- Привет, ну ты прям специалист нарасхват - к тебе не попадешь. А я как раз иду мимо, думаю - вот она, знакомая клиника, думаю - вроде конец твоего рабочего дня, а тут и ты - удачно так все.
Наруто тараторит, постепенно умолкая под красноречивым взглядом Саске. Смотрит так - будто все знает. Узумаки вздыхает и опускает руки.
- Вру я, конечно. Я тебя ждал.
- Зачем?
Саске резок и краток. Он стоит, засунув руки в карманы, в любой момент готовый сорваться прочь.
- Мне нужно тебе кое-что сказать.
- Говори.
Эта холодность режет душу, но Наруто это не отталкивает. Слова - чушь, Узумаки смотрит в чужие глаза - и видит там странное ожидание.
- Ну... я... я знаешь, не приходил столько времени почему? Потому что не мог заявиться к тебе в таком... состоянии. Я целый месяц был пуст до безобразия, до ужаса, это правда было ужасно, куда хуже всех этих болей в сердце. Куда хуже слабости и всего этого. Вот думаю, приду - и что скажу. И сказать-то нечего, а тут... я... снова... я оживаю.
Саске слушает, поджимая губы. Взгляд уставший, на щеке странный след, то ли от ушиба, то ли от пореза заживающего. Наруто хмурится, смотря на него - тянет руку, но Учиха отстраняется.
- Правда, Саске, я чувствую, это тоже как боль, только другая. И от нее не умирают. И еще от нее так радостно.
Узумаки говорит обрывками, он не знает, как выразить то, что теперь снова наполняет его. То, что воскресло или проснулось. То, что помогает глазам видеть больше, чем просто человека, больше, чем красоту, больше, чем рану на щеке.
- Хватит уже, не наигрался еще? Операция прошла, послеоперационный период - тоже, просто живи дальше.
- Я люблю тебя.
Взгляд Саске становится злым.
- Прекрати.
- Я правда люблю тебя!
Кто-то из проходящих мимо оборачивается, на лицах мелькает сначала интерес, потом - осуждение. Наруто ничего этого не видит, он смотрит на Учиху, на то, как тот опускает глаза и молчит. На то, как на сине-серый мех по краям его капюшона оседает крохотными крупицами белый снег.
- Я не верю тебе.
Саске поднимает голову и бросает фразой как ножом. Наруто дергается от растерянности.
- Но я говорю правду, как мне это доказать?! Это ведь не измеришь теперь приборами всякими, тебе нужны цифры? Мне не нужны, я чувствую, понимаешь? Я целый месяц жил без этого, и я так отчаянно хотел это вернуть! Каждый день, каждую ночь лежал на диване и просто смотрел в потолок, такая пустота была, такая бессмысленность. Я вспоминал и уже не понимал будто, а теперь - я все помню, я все понимаю, как ты можешь мне не верить?
- Всегда можно придумать то, чего на самом деле нет.
- Я не выдумываю!
- Всегда можно убедить себя в том, чего нет, если ты этого хочешь сам или если хочешь доказать это кому-то другому.
Саске говорит это так уверенно и безлико, что внутри все холодеет в ответ. Мимо проходит женщина в пушистой шубе и задевает Учиху плечом, оглянувшись после и пробубнив что-то про «встали посреди дороги». Саске провожает ее раздраженным взглядом, а Наруто внезапно хочется догнать эту недовольную мадам и сказать ей пару ласковых.
- Отойдем, - бросает Учиха и сворачивает во дворы. Узумаки идет следом, неотрывно смотря в чужую спину. Синяя куртка, теплая, наверное, ровная походка, руки в карманах – на улицах сотни таких, но ни на кого не хочется смотреть дольше минуты. Никого не хочется узнавать издалека, ни к кому не хочется радостно срываться навстречу.
Никого не хочется узнавать по любому даже незначительному жесту.
Саске останавливается возле стены уходящей ввысь многоэтажки и разворачивается к Узумаки.
- Послушай…
- Нет, подожди, - Наруто, кажется, впервые его перебивает, впервые не может допустить, чтобы он сказал еще хоть слово. – Просто послушай меня еще. Я не знаю, как выразить все это, но я действительно чувствую все то, что чувствовал до операции. И даже больше – теперь я свободней, теперь меня не сковывает физическая боль, и я будто руки могу раскинуть. Я так рад тебя видеть сейчас, пусть даже ты говоришь такие холодные слова. Я ждал, когда ты выйдешь – и просто не мог стоять на месте, я…
- Почему я должен тебе верить?
- Потому что я обещал тебе не врать!
Наруто произносит это чересчур громко и, пожалуй, чересчур эмоционально. Саске чуть отклоняет голову назад, на его лицо падает свет от стоящего неподалеку фонаря, и Узумаки кажется, что он стал чуть ближе за эту короткую секунду после фразы, что шла от самого сердца.
Больше нет слов. Наруто проглатывает все невысказанные и неотрывно смотрит в глаза. Саске давно бы ушел, если бы хотел, Саске давно бы уже отмахнулся. Но он все еще стоит напротив, и у Узумаки ноет сердце. Так сладко и нежно, так невыраженно и ново.
- Если хочешь, можно сделать последнюю проверку.
- Какую?
- Назови меня по имени.
Учиха чуть хмурится, будто не понимая, а затем прикрывает глаза, словно стараясь успокоиться. Это все было бы очень глупо, если бы не было так важно.
- Наруто.
Где-то за домами на широком шоссе отрывисто бибкнула недовольная машина. Светофор мигнул и озарил небольшое пространство перед собой зеленым светом. Свобода.
А Узумаки стало удивительно тепло. Будто ему на голову положили родную ладонь – и погладили. Будто аккуратно коснулись сердца. Будто мягким прикосновением убрали с груди старый рубец от операции.
Наруто протягивает руки и хватается дрожащими пальцами за края широкого капюшона. И тянется ближе, не в силах остановиться, не в силах подумать.
И требовательно целует приоткрывшиеся губы. Целует, ощущая, как внутри все сжимается от нахлынувшей эйфории от того, что его не отталкивают. От того, что чужие пальцы неожиданно сжимают его руку чуть выше локтя.
От того, что чувствует ответ.
И хочется умирать и возрождаться, раз за разом, до бесконечности. И хочется обещать еще и еще, сотни раз, все, что угодно. И хочется крикнуть всем, что это их вина, что они разлюбили после операции. Они недостаточно хотели, они недостаточно пытались. Они смирились, а значит, проиграли.
Это не только в мозгу – Наруто уверен в этом. Это идет из неизведанных и неизученных глубин, которые человек еще не просчитал и не рассмотрел. И пусть так будет и дальше. Пусть это будет тем, что называют чудом.
Или любовью.
Узумаки отстраняется, все еще сжимая края чужого капюшона. Смотрит в глаза с удивительной нежностью.
- Я так счастлив, что встретил тебя. Я так счастлив, что есть эта клиника и даже эта болезнь. Я так счастлив, что могу сейчас стоять рядом, Саске. Я хочу и дальше быть рядом. Мы ведь будем, Саске? Я ведь чувствую, что и в тебе есть это желание. Хоть немного, но есть, да?
Учиха смотрит в ответ и думает о том, что возможно, он еще пожалеет. Что, возможно, дальше будет куда хуже и больнее. Что он не сумеет сохранить то, что сейчас болезненной пленкой обволакивает его сердце. И придет пустота, а быть пустым рядом с этим светом – куда хуже, чем не быть рядом вовсе.
Но сейчас душа наполнена давящей теплотой.
- Ты такой дурак все-таки. Удивительный. Но дурак.
Наруто чуть улыбается, толком не понимая, как на это реагировать. А потом замирает, удивленно округлив глаза, когда чувствует чужие пальцы на своей щеке. Когда слышит чужой тихий голос:
- Я никогда не встречал подобных тебе.
Узумаки хочется кричать. Хочется вопить и бегать от дома к дому, иначе он просто не знает, как выдержать все то буйство, что поднялось в его душе и подступило к горлу. Он зажмуривается, а затем резко обхватывает Саске двумя руками, обнимая. Крепко-крепко, сильно-сильно. Так, как раньше не решался, как раньше не смел.
Наруто прижимается щекой к чужой щеке и чувствует, как в общую воздушную массу небывалой эйфории просачивается едкая тревожная капля. Любовь – это болезнь, ведь освободился только ты. Любовь – это боль и капельницы.
Нет, любовь – это сила. Нет, вы обязательно справитесь. Чтобы ни было – справитесь. На двоих хватит и одной огромной и горячей уверенности.
Ведь чувства в мире не умерли. Матери по-прежнему все готовы отдать ради своих детей, это ли не любовь? Ведь брат готов отдать жизнь ради своей сестры, а она ради него. Ведь отцы все еще отдают последнее, чтобы порадовать свою семью даже в нужде. Что это тогда? Что это если не любовь?
Так почему же, когда два посторонних друг другу человека становятся родными – это должно быть наказано? Почему это должно вбивать в сердце глушащую боль и образовывать вокруг источника жизненной пульсации смертельную пленку?
Это неправильно. Это несправедливо. Любовь не должна умирать, этого не будет.
Наруто не хочется выпускать Саске из объятий. Холодный ветер налетает хлестким ударом и морозит затылок.
- Я помню, ты хотел показать мне свою собаку. Покажешь? – шепотом спрашивает Учиха.
Узумаки улыбается и кивает ему в шею.
- Да, вы точно подружитесь, - и повторяет, будто говоря о чем-то другом. – Точно-точно.
На улице уже совсем темно, словно ночью. Свет от фонаря все также освещает две фигуры. Какой долгий день, какой долгий месяц. Какая долгая жизнь без этих мгновений, что теперь закутанные в душу хранятся внутри.
Саске смотрит, как мигает иллюминация на далекой крыше далекого, но яркого дома. Да, песни этого передать не могут. Ты не почувствуешь то, что они несут в себе, если не готов это принять. Если в тебе этого нет.
Наруто слышит, как размеренно дышит Учиха, и вспоминает свой первый стук в кабинет незнакомого тогда доктора. Отрывистый звук, превратившийся в длинную и долгую мелодию, ставшую со временем родным уже голосом.
В клинике гаснут окна. Коридоры опустели, люди отправились по домам. Таблички рядом с дверьми ловят скупые отблески от проезжающих по дороге машин. Имена, фамилии, десятки людей, что приходили сюда ради оказания помощи и ради излечения. Убирали, вырезали – и уходили. Отказывались от любви ради жизни, не пытаясь ничего вернуть. Уверовав, что это истинно и правильно.
И только один кабинет видел нечто иное. Только один, ни внешне, ни внутренне не отличающийся от всех остальных, хранит в себе отзвуки зарождения, тревоги, печали, боли и радости. Отзвуки уверенности и сомнений. Долга и желания. Принятия и выбора. Искренности и веры.
И надежды, конечно, надежды.

"Также синей ночью звезды в небе кружат,
Также утром солнце светит с вышины.
Только для чего он и кому он нужен
Мир, в котором люди друг другу не нужны?
Также гаснет лето и приходит стужа,
И земля под снегом новой ждет весны.
Только мне не нужен, слышишь, мне совсем не нужен
Мир, где мы с тобой друг другу не нужны".

Вопрос: like/dislike

1. like		23	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		23

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

Что-то мне и спится странно, и грустно вообще
Может, какие вопросики мне позадаете?
Анонимность рулит типа

m.ask.fm/sovachp

запись создана: 16.11.2015 в 01:58

@темы: Just me.

---

А я сегодня учила немца говорить "кипяченый", а чего добились вы?

@темы: Жизнь реальная.

---

Поздравление для VIS + фик

Какая чудесная традиция, верно?

В четвертый раз за свою жизнь я поздравляю тебя с днем рождения).
С днем рождения, VIS!

Чтобы пожелать такого, чтобы не было банальным? Ну, я всегда желаю гармонии - этот раз не исключение. Получать удовольствие от жизни и от того, что ты делаешь - это ведь можно назвать счастьем? Я думаю, что можно - вот пусть у тебя это и будет.
Пусть все, что запланируешь - рано или поздно претворится в жизнь. Нет, лучше не рано и не поздно - а вовремя).
Здоровья крепкого, дней солнечных - ты же не я, в сумерках кайфовать)). Пусть каждый новый день радует чем-то особым, приятных удивлений, увлекательных открытий.
Вот чего еще - это было круто провести неделю вживую вместе). Меня в жизни никто не приглашал в гости даже в другой город, не то, что в страну. И круто, что все получилось, хотя была куча препятствий, ты знаешь. Я до сих пор в шоке).
Ты замечательный человек - так пусть у тебя все все тоже будет замечательно).

В подарок - недописанный фик. Да, вот так вот плохо). Но комкать его я не хочу, а когда делишь на части - делаешь даже больше выводов по ходу написания, ибо части/главы нужно чем-то заканчивать.
Я не слишком уверена в сюжете, я че-то в последнее время вообще сомневаюсь в собственных идеях. Но я надеюсь, что и в этом фике мне удастся сохранить тот особый отголосок под названием "фики для VIS")
А пока - вот тебе начало, надеюсь, что понравится).

И еще раз - с праздником)

Название: Уходи из Конохи.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Саске/Сакура (односторонний жеж).
Рейтинг: R.
Жанр: Повествовательный романс и немного ангста.
Размер: Мини... или опять миди
Саммари (описание): Мир - опасная штука, но долг перед родной деревней заставляет и помогает выйти за порог. Наруто очень гордится тем, что именно ему доверили доставить в пещеру Верум нечто очень ценное. Ну а двум шиноби Конохи гордиться нечем, они просто выполняют свою работу. Какой бы бессмысленной для них самих они ни была.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, мир канона.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Уф - начали.

Часть 1. "Мы ведь не выиграли тогда?"

Наруто провожали как в далекое плавание. Благословляли как на крестовый поход. Несколько человек даже крикнули "ура". Узумаки крикнул в ответ и заранее победно вскинул вверх руку с убедительно сжатым кулаком.
А потом развернулся и с неописуемой гордостью на лице подошел к двум ожидающим его шиноби.
- Всё, я готов, можно идти.
И в подтверждение своих слов вытянулся, как солдат, и поправил лямки рюкзака, что плотно лежали на плечах.
Узумаки никогда не уходил слишком далеко из своей деревни, но сегодня - пора в путь. Потому что жители доверили ему очень важную миссию, без которой все точно пойдет крахом.
- Отлично, для начала представимся - я Сакура.
Розоволосая девушка мило улыбнулась, а Наруто удивленно округлил глаза.
- Да ты чего, мы же знакомы уже.
- А?
Сакура недоуменно дернулась и быстро посмотрела на стоящего рядом парня.
- Ну да, лет десять назад между деревнями соревнования проводились, обычные такие, ну там - кто быстрее пробежит, кто быстрее задачку решит и всё такое. Мы даже в одной команде были, ну. Не помнишь что ли? Я Наруто, ты Сакура. Саске, - кивнул Узумаки на черноволосого парня.
Шиноби неспешно переглянулись. Девушка задумалась, сосредоточенно приложив палец к губам.
- Да... может, что-то такое и было... мы ведь не выиграли тогда?
- Неа.
- Было обидно - вот, что я помню.
- Это сейчас не важно, - тот, кого назвали Саске, оборвал обоюдные, но ненужные сейчас воспоминания и коротко и ясно обозначил планы на будущее. - Выдвигаемся. До заката нужно успеть пересечь темную часть чащи.
- Чего? Да тут ведь лес только начинается, какая чаща!
Ответом Наруто не удостоили, только Сакура приглашающе махнула рукой.
Узумаки раньше казалось, что идти с ответственным заданием в голове и во внутреннем кармане куртки - это почетно. Так и есть. Но теперь он узнал, что это еще и скучно. Очень скучно.
- Сакура, эй, Сакура.
- М?
- А сколько у нас займет весь путь?
- Если никто и ничто задерживать не будет, то за неделю управимся. Я про туда и обратно, конечно.
- Как доооолго.
- Ну ты же не шиноби, быстро бегать, как мы, не умеешь.
- Вот поэтому я до сих пор считаю, что те соревнования были несправедливыми. Как я могу перегнать того, у кого скорость на чакре.
- Ты и не бегал в паре с шиноби, нас делили, умник, - голос Саске прозвучал неожиданно. По крайней мере, Сакура точно думала, что он не слушает эти попутные разговоры.
- Все равно нечестно - вы как угорелые носились, а мы так не могли, обидно же.
Наруто нахмурился и, зазевавшись, чуть не споткнулся о торчащий из-под земли корень. Харуно дружелюбно покачала головой и краем глаза заметила, как скакнула с ветки на ветку рыжая белка.
"Странно", - подумалось девушке. - "Я почти ничего не помню о тех соревнованиях. Лиц и имен - тем более".
Шагать в тишине было еще утомительнее, чем просто шагать, поэтому Узумаки время от времени принимался рассказывать разные истории. Некоторые были из чужих жизней, что-то - из своей, что-то - якобы из своей.
Харуно частенько смеялась и частенько поглядывала в спину Учихи. Будто ожидая какой-то реакции от него. Не на истории, нет. На свой смех.
Однако Саске ни на что не реагировал. Он шел впереди, обозначая путь другим. И периодически поглядывал вверх - там, через кроны деревьев, легко и ясно было видно высоко и ярко горящее в небе солнце.
Лес был зелен и свеж, наполнен звуками и тишиной одновременно. Стволы деревьев то сужались, то растягивались, листья меняли форму - и казалось, что это не ты идешь, а они движутся мимо.
Но потом ты понимал, что у тебя болят ноги - и всё снова вставало на свои места.
Первый привал сделали на маленькой полянке, которую будто сама судьба послала для отдыха. Узумаки тут же скинул рюкзак и уселся на траву, попутно доставая из объемного бокового кармана завернутый в бумагу рисовый шарик. А потом недоуменно огляделся.
- А вы что - есть не будете?
Сакура замялась, а потом отрицательно мотнула головой.
- Я пока не хочу.
Учиха и вовсе не ответил. Конечно же. Он прислонился к близстоящему дереву и замер, ухватившись пальцами правой руки за ремень перекинутой через плечо сумки.
Наруто этот жест оценил и хохотнул, не успев прожевать откусанный только что кусок рисового шарика.
- Ты что - почтальон?
- Очень смешно, умник. Смотри, не подавись.
Саске вообще не понимал, почему именно их послали на эту ерундовую миссию - сопроводить человека через лес до пещеры Верум. Да, по пути будет пара опасных зон, но все же. Направили его и медика, это просто не укладывалось в голове.
Однако приказы хокаге не обсуждаются вслух. Хотя никто, конечно же, не может запретить раз за разом прокручивать их у себя в мозгу, ища второе дно.
Сакура сцепила ладони вместе и выгнулась, распрямив спину. Ей нравились подобные миссии, долгие, но в целом спокойные. Особенно если ее ставили в пару с Учихой.
- А зачем тебе вообще нужно в эту пещеру, Наруто?
- Ааа, я ждал, что кто-нибудь из вас спросит.
Узумаки вытер рот ладонью и заговорчески прищурился. И замер так, выдерживая паузу для пущей важности.
- Ну, - не вытерпела Сакура. Саске скептически поджал губы.
Возможно, лес сближает. Возможно, это всё только зеленая иллюзия, но сейчас казалось, что эти трое не просто знают друг друга по каким-то детским встречам. Не просто идут в одном направлении, стремясь или сопровождая. А дружат давно и правильно, общаются непринужденно и легко - иллюзия со стороны, вызванная тем тоном, что изначально задал Узумаки, а Сакура подхватила.
На деле все, конечно, иначе. Жители деревни, родом из которой Наруто, собрали деньги для того, чтобы нанять шиноби Конохи для обеспечения безопасности своего посланника в пещеру Верум. Не было никаких предпочтений, никаких пожеланий. Просто вчера вечером хокаге вызвал к себе в кабинет Учиху и Харуно - и вручил им это задание. Всё просто и буднично.
Но для Наруто это и впрямь было чем-то особенным. Он подходит поближе к Сакуре, а потом выразительно смотрит на Саске. Пару секунд глаза в глаза - а затем Учиха неохотно "отлипает" от дерева и встает рядом.
- Я вам сейчас покажу самую важную реликвию нашей деревни. Постарайтесь, сильно не удивляться.
Узумаки медленно расстегивает молнию на своей оранжевой куртке, медленно засовывает руку внутрь, нащупывая потайной карман. Заговорчески улыбается - и достает на свет гладкий серый камень с полустертым рисунком, некогда занимавшим всю поверхность.
- Вот, - Наруто сияет, как начищенная серебряная монета. - Это я должен отнести в пещеру Верум.
Повисает красноречивая пауза. После чего Сакура, неловко кашлянув, уточняет:
- Отнести в пещеру камень? Прости, зачем? Это же просто серый камень, никакой чакры я в нем не ощущаю, например...
- При чем тут чакра, это реликвия!
- Да, я понимаю, но...
Узмаки резко и обиженно отворачивается. Эта реакция совсем не похожа на ту, что он себе представлял.
"... в чем смысл?" - додумывает Сакура.
Саске смотрит на все это совершенно незаинтересованным взглядом. А затем пожимает плечами:
- Наше дело сопроводить. Не важно, какую вещь он несет, полезную или бесполезную.
Для Харуно в этих словах - необходимая для дела истина. Для Узумаки - пренебрежение.
Он отходит в сторону, садится обратно на траву и принимается обиженно доедать свой нехитрый второй завтрак.
Нельзя так - сразу отбрасывать значимость. Нельзя так - смотреть на все вскользь. Узумаки не шиноби. И возможно, именно это помогает ему успевать смотреть вглубь.
От воспоминаний многие тоже отмахиваются. Было - прошло. Было - потеряло значимость. Но Наруто знает, что такое "хранить". Он делает вид, что разглядывает сидящую на ветке ярко-синюю птицу, а сам краем глаза неотрывно изучает спокойно-невозмутимое лицо вновь прислонившего к дереву шиноби из Конохи по имени Учиха Саске.
И думает о том, как жаль, что порой увидеть важное в неважных на первый взгляд вещах так сложно.

Вопрос: Мне...

1. нравится идея		16	(100%)
2. не нравится идея		0	(0%)
Всего:		16

@темы: Поздравлятор., Тень-тень-Нарутотень., Нарутотень-арт., Уходи из Конохи

---

В процессе. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура, Ино.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Миди. Господи, опять получается больше, чем планировалось...
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.

8. Время приема - операция.

- Вообще до этого всего я лежал в больнице всего раз. Мне лет десять было, вроде. Я чем-то траванулся - и понеслось. У родителей тогда уже был пунктик - чуть что к доктору вести, а тут я вообще ничего есть не мог. Ну и вот, мне уже на следующий день полегчало и стало скучно. Так я быстренько организовал банду - и мы яро протестовали против кефира на ночь и вообще от врачей прятались. А! И еще мы отказывались есть паровые котлеты!
Наруто сидит на кровати, сложив ноги по-турецки. Активная жестикуляция правой рукой помогает придать рассказу больше красочности и убедительности. Увы, другой сейчас не помахаешь - последняя капельница на сегодняшний день лишает такой свободы.
- Значит, ты с детства врачей не слушаешь. Это так по-умному.
Саске сидит на соседней свободной кровати и что-то пишет на листах, скрытых в синей папке.
Наруто улыбается, фыркает для вида и какое-то время просто смотрит, как чужая рука с зажатой в пальцах ручкой танцующе двигается по строчкам.
Операция назначена на послезавтра, Учиха восстановлен в качестве лечащего врача, а Узумаки уверен, что все будет хорошо.
- Все, больше жалоб нет?
- Ты так редко заходишь.
- Днем и вечером, все по регламенту. Утром осмотр производит дежурный врач.
Наруто вздыхает. Опять этот казенный тон, будто по написанному читает, не придраться.
- Других жалоб нет? Тогда на сегодня мы закончили.
Учиха щелкает ручкой, закрывает папку и встречается взглядами с Узумаки. Чем ближе операция - тем дольше хочется смотреть в глаза. Наруто твердо решил доказать невозможное, но каждый раз когда Саске уходит, в нем просыпается то, что он упорно отгоняет от себя. Каждый раз когда Саске смотрит именно так - это что-то проникает в сердце, заставляя замереть и забыть все веселые истории.
Наруто не хочет признавать этого, но ему страшно.
Каково это - проснуться после операции? Любовь не нащупаешь как ногу или руку, какое будет это чувство? Как именно ее нужно будет вытащить из-под обломков "искусственно разрушенного дома"?
Узумаки не привык отступать, не желает и сейчас - у него есть обещание, у него есть человек, который теперь согласен сидеть рядом. Но в омут с головой - это одно, а когда лежишь на кровати часами, со вставленной в руку иглой, и думаешь, раз за разом прокручиваешь то, что скоро произойдет - избавиться от тревоги невозможно.
- Ты сомневаешься?
Голос Учихи вырывает из странной и нехарактерной задумчивости. Наруто моргает и качает головой.
- Нет-нет, просто думаю, знаешь, об этом сложно не думать.
- Пообещай мне еще кое-что.
У Саске серьезный и немного усталый взгляд. Он сжимает в руках синюю папку и чуть приподнимает подбородок вверх.
- Конечно, что?
- После операции не обманывай ни меня, ни себя. Если перестанешь чувствовать - так и скажи.
- Да не будет такого, я же...!
- Пообещай мне.
От этой просьбы бросает сначала в жар, а потом в холод. Контрастом по коже и учащенным пульсом под ней. Наруто выглядит так, будто ему внезапно стало больно. Не резко, а тягуче. Не от аморриот, а от чего-то еще.
Узумаки видит, как Саске поджимает губы, и понимает, что он не верит в то, что любовь можно сохранить. Что дело тут не только в мозге. Не верит, но все равно слушает. Не принимает, но позволяет принимать другим.
- Хорошо, Саске, я обещаю. Только ты тоже пообещай мне кое-что.
- Что?
- Обещай, что зайдешь ко мне после операции. Я возьму тебя за руку - и все пойму.
За переделами палаты по коридору слышен стук каблуков, какие-то разговоры. Где-то открывается дверь, где-то звучат прощальные слова перед уходом домой. У Саске на сегодня больше нет пациентов - а значит, можно вставать с незанятой кровати и совершать свою часовую прогулку. Но Учиха не двигается. Остался всего один день, операция послезавтра.
- Хорошо, я обещаю.
Наруто улыбается, радостно и успокоено.
- А я говорил, что у меня есть собака? Сейчас-то она, конечно, у родителей, скучает по мне, наверное, дико. Она такая клевая, лохматая, тебе бы понравилась, она, конечно, очень громкая и приставучая, но все равно, я уверен, что понравилась бы. Познакомишься с ней потом? Саске?
Учиха не смотрит. У него странный взгляд и странное выражение лица. Такое, будто он старательно себя контролирует. Такое, будто еще чуть-чуть - и он скажет, что не желает это слушать.
Такое, будто ему больно.
- Что такое?
- Ничего.
Ложь. Наруто знает, что это ложь, и он медленно свешивает ноги с кровати и тянется к Саске свободной правой рукой. Пальцы касаются щеки, нежно ее поглаживают. Такой открытый и такой простой жест.
Учиха от прикосновения каменеет. Сидит неподвижно, напряженно, будто ждет, когда это закончится.
- Ничего, ничего, все у тебя ничего, а выглядишь так, будто не выспался.
- Не выспался. Это тоже своего рода современная болезнь.
- Правда? А я вот всегда бодр.
Наруто хвастливо выпячивает грудь и вскидывает подбородок. А затем радостно "сдувается" под ироничным взглядом Учихи - такой ему идет куда больше. В глазах проявляется и появляется что-то особое, будто огонек загорается - это ли не подтверждение жизни?
Узумаки убирает руку, ласково проведя напоследок по щеке. Он все еще не может понять, почему Саске теперь позволяет ему подобное, но спрашивать не собирается. Порой что-то должно быть высказано молчанием.
- Хорошо, я...
- О, Учиха, ты здесь.
Пациент и доктор поворачиваются на голос - дверь приоткрыта, и в образовавшийся проем заглядывает слегка помятый рыжий врач.
- Я домой уже мчу, вот - результат анализов, как и договаривались. Не стал я передавать как обычно, через систему... ну, ты понимаешь.
- Спасибо.
Учиха принимает из чужих рук белый запечатанный конверт с эмблемой клиники. Наруто смотрит на него с любопытством, в этом во всем определенно чувствуется какая-то секретность.
- Ну, я пошел, пока.
Саске кивает, не выпуская из рук полученное "послание". Рыжий уходит, зачем-то на миг обернувшись возле двери и бросив внимательный взгляд на Узумаки.
- Странный он какой-то, наверное, зуб на меня точит за то, что я тогда отказывался от его капельницы.
- Не исключено.
- Лучше бы опроверг что ли, чтобы мне спалось лучше.
Учиха чуть прикрывает глаза, а затем поднимается с места. Кладет конверт в широкий карман белого халата и сверху вниз смотрит на Наруто.
- Точное время операции объявят завтра, но скорее всего поставят на утро.
- Не вопрос.
Тон слишком непринужденный, настолько даже, будто речь идет о простом походе в магазин. Или на крайний случай - о посещении поликлиники для сдачи крови.
Шутки, рассказы, нескончаемые истории - все это как средство заглушить то, что ноет внутри. То, что маленькими молоточками стучит по сердцу и заставляет сжимать кулаки.
Наруто хочется бесконечное количество раз повторять, что все будет хорошо. Он и сказал уже, но у Саске во взгляде все равно постоянно проскальзывает завуалированное чувство обреченности.
И эта искренность дарит ногам слабость - и хочется уткнуться Учихе в плечо, обхватить того руками и сидеть так долго-долго, чертовски долго. До самой операции.
И потом тоже.
- До завтра, Саске.
- До завтра.
Наруто провожает Учиху взглядом до самой двери, а затем забирается с ногами на кровать и откидывается на подушку.
Послезавтра. Послезавтра. Послезавтра. Это слово стучит в мозгу, это слово плавает перед глазами и вместе с лекарством проникает под кожу.
Послезавтра. А после - свобода от болезни, но не от чувства. И никаких альтернатив.

***

Следующий день принес с собой беготню. С самого утра в палату зашел незнакомый черноволосый доктор и долго извинялся.
Он говорил: "Операцию, к сожалению, придется перенести". Он говорил: "Хирург утром улетает, это, правда, очень важно". Он говорил: "Простите за беспокойство и за такую поспешность, но ведь раньше вас тоже утроит?"
Потом вокруг забегали две медсестры. Брали необходимые анализы, давали необходимые таблетки. Задавали необходимые вопросы.
А Узумаки с ужасом думал только об одном: чтобы Саске успел прийти на работу до того, как Наруто положат на операционный стол.
Учиха пришел в 17-00. Удивительно бесшумно открыл дверь и даже не поздоровался.
- Пора на подготовку.
- А мы думали, что послезавтра, да? А вот как оно получилось.
Наруто улыбается, это так предсказуемо. Саске сжимает в руках знакомую синюю папку и молча ждет. Не подходит, так и стоит у дверей, будто не желая обозначать какое-либо различие между своими пациентами. Между Ино и Узумаки, например.
Но Наруто на деле, конечно же, отличается от всех.
За окном уже стемнело, солнце с каждым днем закрывается от людей все раньше. Люди с каждым днем сетуют на приближающиеся холода.
Узумаки готов. Он подходит к Саске и кивает ему. Тот кивает в ответ и хочет уже было выйти за дверь, но его останавливают. Не руками даже, голосом.
- Подожди.
Учиха оборачивается - и тут же попадает в чужие крепкие объятия. Наруто прижимается к нему будто в последний раз - слишком крепко, в первый раз по сути - слишком нежно. Утыкается в теплое плечо и прикрывает глаза.
Запомнить - ради чего это все. Запомнить - что именно нужно сохранить. Запомнить все оттенки чувств, все желания и надежды.
- Во мне смелости ровно девяносто процентов. Мне нужно еще чуть-чуть.
Саске видит, как по полотку еле заметными полосами тянутся отсветы автомобильных фар. Видит, как аккуратно застелены за всю неделю никем не занимаемые кровати. Скосив глаза, видит, как у Наруто взлохмачены светлые волосы на макушке.
И затем - кладет ему на спину свободную раскрытую ладонь, будто фиксируя это внезапное объятие.
Наруто счастливо улыбается, ему легко и тяжело одновременно. Внутри все крутится и переворачивается. Внутри все натягивается от ожидания, от беспокойства, от нервозности. И от страха - он все же есть. Он все же гложет и побуждает еще чуть сильнее сжать чужие плечи.
- Всё - теперь во мне все сто десять процентов.
Узумаки отстраняется, стараясь всем своим видом выражать только непоколебимую уверенность.
- Тогда пошли.
Саске открывает дверь, и Наруто идет следом. Следует за ним, стремится к нему - разве этого недостаточно, чтобы сохранить то, что так жаждешь сохранить?
Раньше люди могли любить свободно, Узумаки порой завидовал им. Учиха - нет, он знал, что они могли, но все равно сами ставили перед собой рамки. Людям нужна стена, нужен запрет - иначе они жить просто не умеют.

***

- Не волнуйтесь, мистер Узумаки, - повторяет Саске. - Я зайду к вам после операции. Как и обещал.
Наркоз сработал, хирург показывает большой палец вверх, а медсестра улыбается, хоть через маску этого и не видно. Им предстоит кропотливая работа, но они профессионалы, они все сделают хорошо.
Учихе кажется, что у него отказывают ноги, когда он выходит из комнаты, а над ним и над дверью загорается красная табличка с надписью "идет операция". Пара минут - на неотрывный взгляд на это алое свечение, пара минут - на желание все отменить.
Но Саске - врач, и то, что сейчас происходит за этими стенами - правильно и спасительно.
Нужно идти - на восемь вечера назначен последний пациент. Учиха выслушивает его, неподвижно и внимательно. Выписывает направление на сдачу анализов, кивает в ответ на его слова благодарности. Всё на автомате, всё проходит мимо.
Когда это началось? Саске не знает и не хочет узнавать.
Он молча снимает белый халат, выключает ноутбук, берет сумку. И коротким щелчком гасит свет. Кабинет погружается в темноту, такую объемную, что кажется, в ней можно задохнуться. Через окно в комнату просачиваются длинные лунные лучи. Через щель под дверью - ограниченный искусственный свет. Учиха стоит перед дверью, готовый уже идти домой и не двигается с места.
Операция еще идет, совершенно точно. Обычно она занимает часа три-четыре. Значит, к двенадцати управятся. А там и новый день. Тот, который раньше был "послезавтра".
Перед глазами - пустая вешалка, взгляду совершенно не за что уцепиться - дверь тоже лишена каких-либо изысков. Ровное темное дерево.
Учиха еще какое-то время сжимает в пальцах круглую ручку, а затем разворачивается и снова подходит к своему рабочему столу.
Не включая свет, не включая музыку, садится в кресло и замирает. В темноте комнаты белый халат выглядит как заснувшее привидение, Саске смотрит на него, но не видит. Он подхватывает со стола остро заточенный карандаш и пару раз стучит им о стол, затупляя.
А затем упирается локтями к столешницу, складывает руки в привычный замок. И опускает голову, закрыв глаза и прижимаясь лбом к перекрестью больших пальцев.
"Послезавтра" скоро наступит, и это не изменить.
И это, наверное, правильно.



"Поднималось над морем кометы багровое зарево,
Под ногами ломался прозрачный изменчивый лед.
На сквозном разъяренном ветру ты держал меня за руку,
Белый пепел слепил нам глаза, не пуская вперед.

Извергалась кипящая лава из адского кратера,
И казалось, что поздно - уже ничего не сберечь.
Полыхали страницы, огненным вихрем объятые,
Разлетались обрывки карт и календарей.

Что спасло эту повесть - я знаю, я помню".

Вопрос: like/dislike

1. like		14	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		14

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

В процессе. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура, Ино.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Миди. Господи, опять получается больше, чем планировалось...
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.

7. Время приема - 20:58

В клинике было тихо будто в выходной день. Наруто назвал свою фамилию на ресепшене, прошел мимо украдкой зевающего в кулак охранника и зашел в лифт. Двери закрылись, кабина дернулась, а Узумаки приложил ладонь ко лбу.
Было плохо. Было очень плохо. Полностью убрать боль в груди не могли ни одни таблетки. А когда неприятная острота немного сглаживалось - все равно оставалось ощущение тошноты и слабости. Возможно, не стоило сегодня выходить на улицу, но Наруто не мог остаться дома. Он знал, куда идет. Но толком не знал, зачем.
В его карте был прописан номер кабинета - 10. Но Узумаки прошел мимо него и остановился перед дверью с цифрой 12 на уровне глаз. Сбоку висела все та же неизменная табличка с все теми же неизменными именем и фамилией. Наруто приложил ухо к двери - тишина, изредка прерываемая стуком компьютерных клавиш.
Сердце сжалось, боль резанула по нему словно острым ножом. В глазах на миг потемнело, и Наруто с усилием сжал зубы, пережидая эти секунды.
Все очень плохо.
Но Наруто знал, что без этого будет еще хуже. Ощущение утраты - разве это не худшая пустота?
Узумаки вошел без стука. Остановился на пороге, не убирая ладонь с дверной ручки и видя, как Учиха поднимает голову. И улыбнулся, заметив, как по чужому лицу скользнуло искреннее удивление.
- Что вы тут делаете?
- Я пришел на прием.
- Вы не записаны.
Наруто промолчал. Пожалуй, ему впервые не хочется отвечать. Он закрывает за собой дверь и устало прислоняется к ней спиной.
Учиха внимательным взглядом скользит по явно бледному лицу, по нездорово блестящим глазам и плавно убирает руки с клавиатуры.
- Садитесь, - Саске кивком головы указывает на кушетку и сам поднимается с места.
Наруто изо всех сил пытается делать вид, что все хорошо. Держит голову прямо, непринужденно садится, но разве от Учихи что скроешь. Когда-то, помнится, казалось, что он ничего не видит, даже не хочет, теперь - что замечает все.
Доктор придвигает стул, садится напротив, сжимая в ладони тонометр. Нехитрые манипуляции, давящая тишина - Наруто только сейчас замечает, что нет привычной фоновой музыки. Замечает это сквозь толщу странного отчуждения, прозревая только тогда, когда Учиха кладет свою прохладную ладонь ему на лоб.
Снова холодная?
- Вам не на прием нужно, а на госпитализацию.
- Не надо, может, какие-нибудь таблетки?
- Какие таблетки? - Саске произносит это куда громче, чем следовало бы. - Какие таблетки, если вы совершенно не слушаете, что вам говорят. Что за глупое упрямство.
Наруто выглядит виноватым, но несогласным.
- Это не упрямство, это...
- Какой характер боли?
- Эм... режущий.
- Что еще?
- Еще? Ну... дышать сложновато, голова мутная. Послушай, я...
- Я сделаю вам укол, он поможет. А после - вызову дежурного врача, он определит вас в палату.
Саске резко поднимается на ноги и, отойдя в угол кабинета, моет руки. Вода шумит слишком громко, Наруто смотрит на спину Учихи - и его охватывает непередаваемая тоска.
Ампула, шприц. Спирт, вата. Снова эта отточенность, снова эта обыденность. Узумаки жмурится от укола, а затем шумно выдыхает.
- Ты злишься?
Саске не отвечает, а Наруто не может поймать его взгляд. Перчатки в сторону с упругим щелчком, шприц в специальный контейнер для медицинских отходов.
- Посидите спокойно минут десять. Если почувствуете что-нибудь странное - говорите.
- Хорошо, доктор.
Учиха кивает зачем-то и пытается подняться. Его останавливают. Привычно, но мягко. Уверенно, но не сковывающе.
- Можешь вызвать дежурного врача чуть попозже? Мне уже лучше.
- Зачем мне вас слушать, если вы меня не слушаете?
- Я слушаю, просто...
- Просто вы слишком упрямый и упертый, чтобы бросить свою затею о значимости чувств. Чувства важны, но жизнь еще важнее.
- Может, есть еще какие-нибудь лекарства?
- Больше нет, для вас - больше нет. Я в сотый раз вам повторяю о единственном выходе, о единственном пути. Ваша болезнь развивается слишком быстро, слишком сильно, слишком явно. Возможно, потому что она повторна. Сердце скоро не сможет нормально функционировать, сдавленное пленкой, у вас замедлится кровообращение, все будет только хуже и хуже, я должен продолжать?
Наруто опустил голову. Светлые волосы нелепо топорщились на макушке, будто бы Узумаки только проснулся и сел на кровати.
- Думаешь я не понимаю, Саске? Я все понимаю правда. Но я не могу... я не хочу убивать в себе то, что так ценю. Я должен найти другой выход.
Узумаки держит Учиху за запястье, хватается за него, как за подтверждение своих слов. Все это звучит почти отчаянно, все это - на грани принятия и отрицания. Все это - водоворот, из которого никак нельзя вытянуть истину.
Наруто неотрывно смотрит на неподвижные бледные пальцы, ощущает мягкость кожи. Другой живой человек, некогда незнакомый, некогда посторонний, а сейчас занимающий все то, во что сам не верит - душу.
- Вам нужно принять, что другого выхода нет.
Учиха чуть прикрывает глаза, а затем наклоняется вперед.
- Послушайте, это сейчас вам кажется, что будто ужасно и пусто. Но я видел многих после операции, говорил с ними. Они привыкают, а потом, не сразу, но потом обязательно радуются. Потому что могут жить, потому что у них ничего не болит. Вы тоже так сможете.
- Это неправильно, это несправедливо.
- Вам нужно решиться. И нужно решиться сейчас, пока не стало поздно. Я хочу, чтобы вы жили и чтобы у вас ничего не болело, поэтому говорю вам это.
Наруто невольно внутренне замирает. А затем поднимает глаза и встречается взглядом с чужими, темными, но удивительно спокойными сейчас. В них исчезла злость, заменившись тем, что и не поймешь с первого раза.
- Ты говоришь это как врач?
- Как врач, - Учиха сидит неподвижно, а затем добавляет. - И как я.
После этой фразы Саске переводит взгляд на окно и отклоняется. Он выглядит раздосадованным, а Узумаки всем сердцем чувствует сейчас, что не хочет делать эту операцию. Совершенно, категорически.
Но умирать, постепенно и неотвратимо - не хочется тоже. Особенно теперь - когда в голосе Учихи начали проскальзывать более теплые нотки. Это ведь не затуманенный болью мозг придумал? Это ведь на самом деле так?
Становится тяжело держать голову прямо. Наруто сгибается пополам и утыкается лбом в руку Саске. Закрывает глаза и пытается чувствовать лишь то, что выражает душа, абстрагироваться от тела, что с каждым новым днем начинает "ломать" все больше.
- Лучше распрямиться, не зажимайтесь.
- Мне так легче, правда, я немного. Десять минут ведь, да?
У Учихи напряженная рука. Наруто упирается лбом в костяшки, носом касаясь пальцев. Кожа пахнет перчатками, спиртом, чем-то лечебным. Странная смесь воспоминаний, которые могут и взволновать и успокоить. Ладонь Узумаки давно уже лежит на чужом колене, но осознание, что ее не отталкивают, приходит только сейчас.
Саске - врач, Наруто больно, а доктора призваны избавлять и помогать. Но Наруто так непередаваемо дико хочется, чтобы Учиха не уходил не только поэтому.
- Знаешь, я много думал, о том, почему люди женятся сейчас. Может быть - по привычке? Это было заведено так давно, продолжалось столько лет - ячейка общества и все такое.
Голос звучит глухо, Узумаки чуть приподнимает голову, чтобы его лучше было слышно.
- Я вот думаю, а вдруг это новый этап? Вдруг аморриот нужен для того, чтобы показать нам что-то.
- Например?
- Это я не успел додумать.
Наруто слышит, как Саске шумно выдыхает. Молчание заставляет снова сконцентрироваться на боли, даже за музыку не ухватиться - ее нет.
- Каждый выбирает свою причину для женитьбы. Сразу говорю - свою озвучивать не буду.
Узумаки вздыхает и снова утыкается лбом в чужую неподвижную кисть.
- Могу сказать - почему развелся.
- Почему? - осторожное слово, Наруто и сам замирает совсем, будто спугнуть боится.
- Моя жена мечтала заболеть.
- Что?
- Ты слышал. Эта навязчивая идея пришла к ней не сразу, конечно, какое-то время все было нормально. А потом ей захотелось доказать, что она меня действительно любит, ей необходим был аморриот. Она сдала анализы - ничего. Не поверила. Еще раз сдала. Ничего. Этот бред продолжался довольно долго. Она стала доводить меня своими псевдосимптомами, псевдоболями. Достала меня жутко.
- Поэтому и развелись?
- Поэтому.
- Странно как-то, она считала свои чувства недостаточно сильными только потому, что это не показали какие-то дурацкие графики?
Наруто выпрямляется и смотрит на Учиху.
- А раньше, когда не было болезни, как люди доказывали любовь?
- Поступками.
- Например, жертвовали чем-то, ради счастья другого?
- Например.
Секундная стрелка - по кругу. Минутная - как пульс. Узумаки смотрит на Саске и видит в нем намного больше, чем другие, он уверен. Намного больше, чем Учиха видит сам.
Узумаки смотрит - и ему кажется, что мир сжался до размера этого чистого и тихого кабинета номер 12. За дверью - пустота, за дверью нет жизни. И стоит только ступить за порог, как нить, что выходит из груди натянется до предела и вырвет часть сердца.
- Сделай операцию. Так нужно.
Саске смотрит иначе, глубже, пронзительней. От такого взгляда обычно люди начинают нервничать, но Наруто наоборот старается его задержать, продлить. Он тянется пальцами к чужой ладони, накрывает ее, греет.
- И тогда ты позволишь мне быть рядом?
- После операции тебе это будет не нужно.
- Будет. Я обещаю.
Учиха качает головой - и Узумаки хмурится. А затем резко сжимает чужую ладонь, наклоняется вперед и произносит с удивительной верой в голосе. С удивительным упрямством во взгляде. Вкладывает в громкие, но искренние слова все то, что бурлило в нем столько месяцев. Все то, что выплескивается сейчас вместе с отчаянием и решимостью.
- Я обещаю! Я сумею сохранить все то, что чувствую! Я докажу, что дело не только в мозге! Я не перестану тебя любить! Ты мне веришь?
- Какой же ты все-таки странный, мистер Узумаки.
Саске по-прежнему качает головой, но теперь это выглядит уже не так удручающе. Сердце бьется быстро и все еще болезненно, Узумаки прислушивается к нему - и принимает решение.
Хочется быть рядом - значит нельзя уходить. Хочется любить - нужно это сберечь.
Учиха поднимается со стула, подходит к столу и набирает какой-то номер на стационарном телефоне.
- Дежурный, нужна госпитализация. Обострение аморриот, третья фаза. Пациент - Узумаки Наруто. Хорошо.
Время утекает слишком быстро. Один час переворачивает жизнь. Один шаг - меняет направление. Родители хотели, чтобы их сын никогда больше не болел - и сами направили его на встречу с недугом. Чья-то жена хотела губительной любви - и в итоге лишилась шанса на какую-либо, даже минимальную теплоту. Кто знает, что ждет за очередным поворотом.
Саске кладет трубку, переводит взгляд на все еще сидящего на кушетке Наруто - тот улыбается. Имя, пусть и произнесенное ради формальности, согрело не хуже теплого свитера. Все того же серого, что снова сегодня обозначает себя длинным воротом, выделяющимся из-под белого халата.
Кажется, что это последний спокойный вечер. Кажется, что это все обман - других и себя. Но в Узумаки просыпается и расправляет плечи то, что способно удержать на себе миллиарды тонн сомнений, боли и горестей - вера.
Сохранить в себе любовь. Укрыть ее в ладонях, прижать сильнее - и сберечь. Ради стоящего напротив человека. Чтобы потом уже без боли и без темноты перед глазами взять его ладони в свои - и почувствовать, как сердце освобожденно сжимается от нежности.

"Вот и всё - я обещаю любить,
Вот и всё - и моё слово - закон".

Вопрос: like/dislike

1. like		14	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		14

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

В процессе. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура, Ино.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Миди. Господи, опять получается больше, чем планировалось...
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.

6. Время приема - вечер.

День слился в единую серую тучу, что неизменно висела над городом, каждую секунду грозясь пролить на него литры холодной воды. Вечер добавил темноты в это уныние, и выходить на улицу стало немного приятней.
Саске отрывистым щелчком погасил рабочую лампу, выключил опостылевшую музыку и необходимый свет - и вышел из кабинета.
На лифте - на первый этаж, сдать охраннику ключи, напрямую - к служебному входу, и - в прохладу осеннего мрака.
Ничего не предвещало новизны.
- Эй, доктор!
Голос узнаваем мгновенно, но сбавлять темп шагов нет никакого желания. Впрочем, этот беспокойный и трудный пациент уже догоняет и сам.
- Привет, поздно ты работать заканчиваешь.
Наруто улыбается. Он улыбается так часто, что кажется, будто для него это совсем ничего не значит.
Хотя нет, сейчас улыбка выглядит куда радостней стандартной.
- Вас уже выписали?
- Да, вчера еще. А то я уже даже начал уставать лежать на одном месте.
- Наверняка, вам порекомендовали постельный режим.
- Да, что-то такое было.
Узумаки идет рядом, попутно закидывая руки за голову и становясь похожим на задиристого школьника. И невольно оглядывает Учиху с головы до ног. Темная куртка, темные брюки - ничего белого. Непривычно так, что какое-то время даже приходится помолчать.
- Вообще странно было сегодня проснуться в своей кровати. Я минут десять понять не мог, где нахожусь.
Наруто говорит это так непринужденно, будто с приятелем в кафе общается за кружкой пива.
- Ты в метро сейчас? На остановку?
- Обычно хожу пешком.
- Ого, и сколько идти?
- Час.
- Ого еще раз. Зачем, если можно доехать?
- Прогулки благоприятно влияют на организм человека.
Узумаки хохотнул. Весело и беззаботно.
- Ну да, ты ведь доктор.
Учиха резко остановился. Повернулся к замеревшему тоже Наруто, по лицу которого было видно, что он чего-то подобного ждал. Не хотел, но все это время ждал.
- Если вы хотите выздороветь, мистер Узумаки, вам не нужно искать со мной встреч.
- Я и не ищу, иногда, как-то само находится.
Саске прищурился, чуть подняв подбородок вверх.
- Ладно-ладно, ищу. Я тут с девяти часов дежурил, караулил, не стану этого скрывать. Мне нужно было с тобой поговорить.
- О чем?
- О чем угодно, просто - поговорить.
Учиха засунул руки в карманы, пропустил вперед спешащего пешехода и снова пошел по направлению к дому.
- Знаешь, вот люди совсем перестали общаться. Я не про "привет, как дела", "а у меня на работе то", "а у меня дома сё". Я про - делиться, обсуждать что-то, говорить не ради слов, а ради выражения смысла или мысли что ли.
- Я уже заметил, что вы диванный философ.
- Да что ты, я просто хочу говорить обо всем, а не только о том, что принято.
- Например?
- Например...
Наруто лихорадочно огляделся, ища в окружающим мире интересную зацепку.
- Эх, как назло, ничего в голову не приходит.
- Потому что не о чем разговаривать.
- Нет, много есть о чем! Я могу рассказать тебе о четырех интересных вещах, которые я увидел, пока ехал сегодня в клинику, хочешь?
- Не хочу.
- О том, что тебе идет белый, зря ты его не носишь?
- Нет.
- О том, почему люди женятся, если не любят друг друга?
- Сейчас никто никого не любит. Это нормально.
- Я люблю.
Повисла легкая пауза, после чего Учиха покачал головой:
- Вы так просто об этом говорите, слишком просто. Возникает такое ощущение, что для вас это не так много значит, как вы пытаетесь преподнести.
- Ерунда какая! Просто я не хочу это скрывать, ведь говоришь, чтобы слышали, знали. И так столько условностей и вранья в словах, в действиях, в... традициях. Кольца, белые платья, пожелания - все это еще осталось, но теперь в этом столько фальши, сколько никогда не было. Люди живут вместе, просыпаются вместе, зачем?
- Значит, им все-таки это нужно.
- Боязнь одиночества?
- Удобство?
Действительно. Где-то впереди оглушительно сигналили. Саске остановился на светофоре. Наруто неотрывно смотрел на него до тех пор, пока не загорелся зеленый свет, и видел на его лице приглушенный красный отблеск.
- Почему женился ты?
Узумаки замолчал, давая время подумать. Не над ответом, а над тем: отвечать или нет. Давая выбор и подталкивая к нему, как ни странно именно молчанием.
- В мире, где любовь - это болезнь, очевидно, что "по расчету" - самый логичный вариант.
- Я не спрашивал о логике, я спрашивал о тебе.
Саске промолчал. По асфальту закапали сначала редкие, а потом все более частые капли. Наруто подставил небу открытую ладонь, вздохнул раздосадовано, а затем "нырнул" в глубокую нишу входа с навесом одного из офисных зданий. Увлекая за собой Учиху, схватив его за локоть.
- Весь день назревало, а тут - на тебе, именно сейчас решило нарисоваться.
Узумаки ерошит волосы, а Учиха высвобождается из его хватки и отходит на шаг. По темной куртке текут невидимые капли, с покатой крыши скатываются ручейки, вливаясь в общий гомон и ливень.
- В дождь хорошо ходить с зонтиком, но тут даже он бы не помог, как думаешь?
- Здесь рядом останавливается автобус. Остаток пути, я, пожалуй, доеду.
- Я вижу, что ты от меня отмахиваешься. Странно, да? Говорить не в кабинете, не на приеме, а просто так. Но мне удивительно привычно почему-то.
Наруто смотрит, как Учиха поправляет намокшие пряди, и ему до жути, до дрожи, до особой паники хочется дотронуться. И он протягивает руку и касается холодных черных волос, задевая указательным правый висок. В груди все сжимается, где-то глубже сердца, там, куда не достигли таблетки и капельницы.
Саске поворачивает голову, и Узумаки остается стоять с протянутой рукой, не пытаясь дотянуться снова.
- Знаешь, я вчера слушал старые песни. Пришел вечером домой, там пыли столько за две недели собралось, будто меня полгода не было. А я завалился в кресло и слушал старые песни. Ты прав - в них очень многое можно услышать. Или я слышу, потому что действительно чувствую, о чем они поют?
- И о чем они поют?
Наруто улыбается.
- О родстве душ, о связи между ними, бесконечной, нерушимой.
- Звучит неправдоподобно.
- Звучит не очень, потому что это невозможно выразить словами.
Мимо, со свистом разбрасывая водяные брызги, проносятся машины. В каждой - человек. У каждого - свой взгляд. А посмотри - так все одинаковые.
- Вы идеалист.
- И диванный философ? - взгляд Узумаки становится удивительно ласковым. - Может быть, но я не знаю, как передать то ощущение, которое наполняет меня, когда я зову тебя по имени.
- Что в этом особенного?
- Я не знаю. Просто это так... здорово, Саске, - Наруто слышит, как ударяются об асфальт водяные капли, и зовет снова, через простое слово пытаясь выразить что-то особое. - Саске.
Будто маленькую птичку с тонким оперением греешь в руках. Будто сердцем тянешься. Будто прокричать силишься через бездну обрыва. Будто хочешь накрыть одеялом и провести пальцем по спине, как по стене оборонительной.
Учиха молчит. А затем поворачивается к Наруто и смотрит прямо в глаза.
- Вы все говорите о душе, а где она по-вашему? Она тоже может чувствовать?
- Конечно, может. Она везде, по всему телу, вместе с нервами и сосудами. Она внутри, это все, что я знаю. Ты говоришь: все дело в мозге, а я верю, что нет. Человек сам себя не познал, в нас есть такие глубины, которые никто не открыл. Любовь - это не цифры, не графики, ее нельзя измерить.
Саске смотрит, почти не моргая. Саске смотрит, и по нему совершенно нельзя понять, о чем он думает.
- Если вы уверены, что дело не только в мозге, почему вы так боитесь операции? Что вы потеряете? Ведь вы говорите, что любовь вырезать нельзя.
Наруто чувствует, как по телу прокатилась холодная волна. Вдох - с усилием. Вдох - с удивлением.
Учиха чуть приподнимает подбородок и уже толком не смотрит. Взгляд обращен на Узумаки, но пристальности нет и в помине. Во взгляде будто разочарование этим чужим искренним удивлением.
- Не забудьте записаться на прием, вам нужно наблюдаться...
- Я запишусь к тебе.
- ...чтобы мне больше не пришлось вас видеть на больничной койке.
- Я запишусь к тебе, - повтор: тихо, но с нажимом.
К остановке стремительно приближается автобус. Сквозь дождевые потоки уже отчетливо видно его яркие круглые фары. Саске смотрит как-то странно, а затем, не попрощавшись, поспешно выходит из временного сухого приюта под дождь, перешагивает через узкий газон и непреклонно устремляется к фырчащему автобусу.
Наруто видит, как он заходит внутрь, как отряхивается, как аккуратно хватается рукой за поручень. И как поднимает глаза, чтобы встретится взглядом с Узумаки.
Наруто улыбается, махает рукой. Двери закрываются, легкий наклон вправо - и поехали. В теплоте и сухости в темный дом.
А Узумаки прислоняется спиной к стене и нащупывает в кармане желтые обезболивающие таблетки.
"Что вы потеряете?" Что можно потерять? Что можно сохранить? Или выбор не за тобой?

***

- Я не хочу избавляться от этого совсем. Нет, послушайте, доктор, я понимаю - это звучит странно, но я объясню.
Мужчина улыбнулся и едва заметно дернул правым плечом. Это был пятый по счету пациент очень длинного дня, что последовал за столь же длинным, но еще и дождливым. Прием был назначен на 18:00, мужчина пришел с опозданием на десять минут. И сразу сказал, что ему нужен только рецепт на обезболивающие. Учиха смотрел на него внимательно и слушал, не пытаясь перебить.
- Я композитор, доктор. И мне всегда казалось, что я пишу хорошую музыку, даже очень хорошую. Я даже писал саундтреки к фильмам о любви, сейчас их все меньше становится, но раньше было куда больше. Любовь истощается не только в людях, но и в том, что они делают. В книгах, в песнях, в поступках. Я с ужасом думаю о том, каким мир станет лет через сто.
- Мы этого не узнаем.
- Да... но я о другом. Я о том, что с тех пор как меня захватила эта болезнь, аморриот, я стал писать другую музыку. Совершенно другую. Я теперь слушаю свои старые мелодии, и меня охватывает отвращение. В них совсем нет души, доктор. Это как говорить о солнце, ни разу его не видев, разве так правильно?
- То есть вы не будете лечиться, лишь - временно подавлять болезненные ощущения?
- Да.
- Но так вы долго не проживете.
- Я знаю. Я творческий человек, доктор, я хочу прожить, сколько смогу, но оставить после себя как можно больше прекрасных мелодий. Снова уйти от этого, вымучивать ноту за нотой, получать только банальность и бездушие - я так не хочу.
У мужчины сияли глаза. Когда он говорил о музыке в его голосе проскальзывала особая восторженность, в нем словно что-то загоралось. И он не хотел это гасить.
- Вы хорошо подумали, прежде чем принять такое решение?
- Я все хорошо прочувствовал - этого достаточно. У меня есть мечта: написать самую лучшую музыку, чтобы мелодия затрагивала что-то в каждой душе - и подарить ее своей любимой. Вот и все.
Учиха отвел взгляд и невольно прислушался к легкой композиции, что неизменно играла на фоне. Каждый день каждого месяца. Пара треков по кругу, они сливались в единый, уже не отличишь, где начало, где конец. Они были приятными, но пустыми. Но разве не это от них и требовалось?
Учиха отрывисто стукнул пальцами по столу, подхватил ручку и принялся выводить название обезболивающего на бланке с заранее поставленной печатью.
- Держите.
- Вы... то есть вы... спасибо.
- Вы всегда можете поменять ваше решение, мистер Исина. Также я рекомендую вам раз месяц приходить на прием для контроля вашего состояния.
- Хорошо, на это я согласен.
- Тогда - до следующего месяца. Спасибо, что выбрали нашу клинику.
Учиха все еще сжимал в пальцах ручку. Мужчина поднялся со стула, несколько медленней, чем следовало бы. Будто не веря, что его просто так отпускают.
- Спасибо еще раз.
Учиха кивает, не поднимая головы. А мистер Исина уже у самых дверей замирает, будто что-то вспомнив, и оборачивается.
- Я могу принести вам диск с моей музыкой, хотите?
- С новой?
- Да, с новой.
- Не стоит.
Мужчина неловко кивает, будто сделал только что нечто постыдное, и выходит за дверь.
А Саске разжимает пальцы, и ручка, освобожденная от удержания, с коротким стуком оказывается на столе.
На часах 18:25, за окном уже начинает темнеть. Дни становятся короче и холоднее. Дождливее и безлюднее. И это очень даже неплохо.
Саске чуть прикрывает глаза, а затем достает из ящика стола пачку желтых таблеток, вытряхивает одну из них себе на ладонь. И проглатывает, запивая водой из припасенной бутылки.
Впереди еще пять пациентов.
А потом и только потом можно будет выключить эту чертову однообразную музыку.

Вопрос: like/dislike

1. like		14	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		14

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

В процессе. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура, Ино.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини. (Я надеюсь...)
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.

5. Время приема - не назначено.

Наруто медленно открыл глаза. Боль проснулась вместе с телом и сдавила сердце плотными тисками. Наруто до скрежета сжал зубы и с усилием повернул голову набок.
На соседней кровати сидела миловидная блондинка и читала книгу. Название, прописанное на обложке, прочитать никак не удавалось, уж больно витиеватым шрифтом оно было написано. Девушка перелистнула страницу и бросила короткий взгляд на Узумаки, будто подозревая, что он может очнуться с минуты на минуту.
- Ой, привет! С пробуждением.
- Привет...
Наруто приложил руку ко лбу. В ушах шумело, а перед глазами то и дело возникали и дергались белые точки.
- Ты в клинике, а то вдруг не знаешь. А я твоя соседка по палате, меня Ино зовут. Ты не стесняйся, что я девушка, я тут всего на пару часов еще, меня потом в предоперационную переведут. Так что, тебя привезли, меня спросили: не против ли я. Я сказала, что, конечно же, не против, одной тут куда скучнее. Тебя как зовут?
- Наруто.
- Очень приятно.
Блондинка взяла с тумбочки зеленый календарик, положила его между страниц книги и захлопнула ее.
- Больно, да? Ничего, скоро пройдет - капельница поможет.
Узумаки проследил за ее взглядом, а потом резко и лихорадочно выдернул из руки длинную иглу, через которую в его тело вливалось лекарство.
- Эй, ты чего делаешь?!
- Мне это не нужно.
- Как не нужно-то? Это ведь обезболивающее!
- Откуда мне знать, что это на самом деле.
- Да ты псих какой-то. Эй, доктор! Медсестра или кто там еще!
Ино еще пару раз крикнула, а потом озадаченно откинулась на подушку. Некоторое время в палате царило молчание. А затем в коридоре послышались шаги, и в комнату вошел врач. Рыжий и в очках. Он приветливо, но сдержанно улыбнулся, а затем удивленно покачала головой, когда блондинка тонким пальчиком показала ему на причину своего вопля.
- Неужели медсестра так плохо закрепила иглу?
- Нет, это я ее убрал, мне не нужны ваши лекарства.
- Мистер Узумаки, мы хотим вам помочь, это снимет боль.
- Вы можете вколоть мне, что угодно, под видом обезболивающих.
- Что вы, мы честны с нашими пациентами.
- Как же. Вдруг мои родители вам что-то наговорили, они ведь платят.
- Вы только очнулись, я понимаю. Давайте, я зайду к вам через полчаса, и мы еще раз обо всем поговорим.
- Через полчаса я приду в норму и уйду отсюда.
Наруто замолчал и уставился в белый потолок, весьма неинтересный, надо сказать. Врач еще пару секунд помялся у дверей, а затем вышел. На миг на его лице мелькнуло раздражение, разумеется, вся эта ситуация никак не способствовала хорошему настроению. Тем более - теперь точно придется идти к заведующему, для новичка решать проблемы всегда сложно.
Ино цокнула и спрятала ноги под одеяло.
- Ну, ты точно просто псих какой-то. Причем, глупый псих, себе же хуже делаешь.
Узумаки не ответил - сил не было. Он прикрыл глаза и мысленно прокрутил в голове все те два месяца, что он не был в клинике.
Ему звонили каждый день в течение первых двух недель. Называли разные имена, разные ученые степени, разные стажи работы. Предлагали, убеждали, побуждали записаться на прием. Говорили то, что лечение оплачено на месяц вперед, что нет возможности вернуть деньги. В конце концов, Наруто просто перестал брать трубку.
Родители очень сильно злились. Мама даже плакала, Узумаки чувствовал себя виноватым, но врать о том, что просто взял временный перерыв - не мог. Отец строго пригрозил, что если сын не будет посещать специалиста по аморриот хотя бы раз в месяц для профилактики - он будет вызывать его на дом.
В груди болело все сильнее. В клинику просто так не пускали, молоденькая девушка на ресепшене долго извинялась по этому поводу, а охранник не спускал с беспокойного пациента внимательного взгляда.
Наруто пробовал караулить у выхода - но, видимо, у персонала был иной, служебный. Узумаки пытался его найти, но наткнулся на кучу железных решетчатых дверей со считывателями для пропусков. В этом во всем можно было запутаться.
Но скоро начало соображаться совсем плохо, дышать было трудно, ходить прямо - тоже. Как итог - скорая и транспортировка в клинику после недолгого обследования.
Узумаки вздохнул. Снова открыл глаза и посмотрел на девушку.
- Ино, да? А ты почему здесь?
- Даже не знаю, рассказывать ли тебе это, псих. Но ладно - я добрая.
Девушка снова села на кровати, сложив по-турецки ноги.
- Мне завтра сделают операцию на мозге. Избавят от этого чертового аморриот раз и навсегда. Здорово, правда?
- И тебе не жаль?
- Чего? Жаль? О чем тут можно жалеть? Я избавлюсь от боли, я стану свободна, я долго копила на эту операцию - и вот наконец. Так долго копила, что кучу денег на обезболивающие истратила.
Ино вздохнула, а затем улыбнулась.
- Я как представлю, что скоро смогу снова заниматься спортивными танцами - аж летать хочется. Полгода коту под хвост из-за этой болезни.
- А тот, кого ты любишь, что он об этом думает?
- Ему пофиг. Он-то меня не любит.
- А если бы любил, ты все равно бы сделала операцию?
Ино посмотрела на Наруто как-то странно.
- Что за вопросы, больше на допрос похоже. Какая разница, это ведь болезнь, а болезнь надо лечить.
- Но ведь были моменты, когда ты думала, что это прекрасно? Что это удивительно? Чувствовала себя более живой, чем до этого?
- Ну ты точно псих.
- Скажешь, не было?
Девушка задумалась, в глазах мелькнуло что-то очень похожее на грусть, это она и была, пожалуй. Ино бережно положила ладонь на твердую обложку прочитанной до середины книги и легонько погладила ее.
- Теперь уже какая разница, что было.
Наруто хотел сказать что-то еще, открыл уже было рот, но блондинка оборвала его громким возгласом:
- Доктор! Уже пора готовиться?
- Да, мисс Яманака.
Голос с размаху вонзился в сердце острой иглой. Узумаки резко сел на кровати - и от этого поспешного движения перед глазами все потемнело. Наруто лихорадочно заморгал - и приложил пальцы правой руки к виску. Ему хотелось видеть.
Учиха стоял в дверях и смотрел на него. Удивленно, ошарашено даже. Ино торопливо убирала в сумку книжку с витиеватым названием, шуршала тапочками, задавала какие-то вопросы.
Наруто не слышал ни слова. Он смотрел на Учиху, скользил взглядом по его отросшей челке, по белому халату, по ручке, что торчала из нагрудного кармана, по рукам, сжимающим черную папку. И остановился на темных глазах, удивление в которых сменилось на что-то совершенно нечитаемое.
Ино подошла к доктору, он кивнул ей, пропустил вперед, разорвав при этом зрительный контакт с Наруто. А затем развернулся и закрыл за собой дверь.
По сердцу резануло, Узумаки набрал воздуха в грудь, чтобы крикнуть. Чтобы окликнуть. Но не произнес ни звука.
Как его позвать? Как его назвать сейчас? Наруто медленно опустился обратно на подушку и зажмурился. Эта была всего лишь минута, не наполненная даже словами, в этой минуте не было даже намека на прикосновение, участие или отклик. В ней было только лишь узнавание и взгляд.
Но на эту удивительно быструю и одновременно долгую минуту Наруто совершенно забыл о боли.

***

Сколько Наруто так пролежал - он точно определить не мог. Полчаса, час. Совсем уж жалким себя ощущать не хотелось, но сил действительно не было.
Один раз заходил тот рыжий врач, говорил что-то проникновенно и спокойно. Но он отчего-то совсем не внушал доверия, да и был явно каким-то неопытным. Со всем этим определенно нужно было что-то делать, но что именно Узумаки решить не мог.
В груди пульсировала боль. Она немного утихла, но совсем не проходила. Теперь она сама по себе не исчезала никогда.
Наруто лежал с закрытыми глазами, положив руку на лоб - так было легче. Сейчас бы домой - там как-то проще. Там и таблетки есть, которые точно с обезболивающим, а не с чем-то, возможно, еще.
Дверь в палату хлопнула, стучащие шаги пересекли комнату и остановились возле единственной занятой кровати.
- Я не согласен на капельницу, я же уже сказал, доктор.
- Я понял.
От голоса бросило в жар, Наруто мгновенно распахнул глаза. Учиха стоял в проходе между кроватями и изучал папку с данными, что висела до этого в ногах.
- Доигрались, мистер Узумаки?
Наруто улыбнулся. Широко, искренне. Ему давно хотелось улыбнуться именно так.
Во взгляде Учихи отразился неподдельный скептицизм. Он с отрывистым щелчком закрыл папку, вздохнул и присел на край соседней кровати.
- День добрый, доктор.
- Уже вечер.
- А, ну да, как-то темновато за окном для дня.
Лежать пластом было как-то неуместно, поэтому Наруто героически сел на кровати, даже ни разу не скривившись. Но на подушку опереться все же пришлось.
Учиха следил за этим молча и неподвижно. Разве только - легонько постукивал пальцем по синей папке.
- Даже попав на больничную койку, вы не хотите лечиться?
- Да все нормально было, это так - неудачное стечение обстоятельств.
- Почему вы не записались к другому врачу на прием?
- Я же говорил уже - ни к кому больше ходить не хочу.
- Вы хотите умереть, мистер Узумаки?
Узумаки удивленно посмотрел на доктора. Странный вопрос. А еще странно то, что он уже носит свитер, сейчас же еще не холодно, но вот - из-под белого халата торчит вязаный серый ворот.
- Нет, конечно, я очень даже хочу жить.
- А по вашим действиям не скажешь. Почему вы отказались от капельницы?
- Вдруг мне прокапают что-то не то, например, аналог тех таблеток, что вы мне выписывали.
- Да, те, от которых вам хочется спать.
- Вы помните это?
Наруто улыбнулся. Радостно даже, будто услышал что-то действительно приятное.
Учиха вздохнул, чуть наклонился вперед, упираясь локтями в колени и приподняв подбородок вверх.
- Это обезболивающее, мистер Узумаки. Вам уже прокапали треть дозы, так что в любом случае - поздно.
- То есть там... никаких добавок точно нет?
- Нет.
- Ладно, тогда я согласен на капельницу.
Доктор какое-то время смотрел на просветлевшего лицом Наруто как на дошкольника неразумного, а затем поднялся с места. Из настенного шкафчика - достать перчатки и новую иглу. Действия привычные и отработанные. Спирт, вата. Прикосновение к руке.
- Расслабьтесь, мистер Узумаки, - железобетонный тон. Ладони Учихи все такие же прохладные, но теперь это уже из-за перчаток.
Наруто чуть прикрывает глаза и выдыхает, расслабляя пальцы. Легкий угол в тонкую кожу. Легкий укол в невесомое сейчас сердце.
- Ну, теперь я точно буду здоровее всех здоровых.
Узумаки хорохорится и старается казаться бодрее, чем он есть на самом деле. Учиха снова садится на край соседней кровати.
- Это поможет, но временно. Вы больны, с этим нужно что-то решать.
- Если вы опять про операцию...
- Я опять про операцию, мистер Узумаки. Вы не можете постоянно сидеть на таблетках, пленка все равно будет развиваться, сколько ее медикаментозно не ограничивай в этом. Также вы не можете удалять ее снова и снова, постоянно. Вы слишком восприимчивы к аморриот.
- Хотите сказать, что я слишком влюбчивый?
- Как хотите.
Наруто поджал губы.
- Ну, вы прямолинейны, как всегда. Я много думал, знаете, люди действительно готовы убить в себе чувства, чтобы стать свободными. Да, ты привязан к человеку, когда любишь, но вместе с тем это открывает глаза. Ты смотришь - и не понимаешь, как не видел до этого такие простые вещи, как...
- Люди хотят быть не только свободными, люди хотят избавиться от того, что причиняет им вред, боль, неудобства. Люди не хотят, чтобы их что-то беспокоило.
- А я хочу, беспокойств хочу, чтобы внутри все бурлило и не останавливалось.
- Тогда, выходит, вы не человек.
Узумаки хохотнул. Голова прояснилась, дышать стало легче. Но теперь отчего-то начало клонить в сон.
- Я выпишу вам рецепт. Обезболивающие плюс средство для замедления образования пленки.
Учиха достал из кармана небольшую стопку квадратных бланков, пересел поближе к тумбочке и принялся что-то сосредоточенно писать. Наруто видел его профиль, ровный, будто нарисованный на бумаге, видел очень близко. Длинная черная прядь дернулась и закрыла часть лица, но, видимо, писать она не мешала, Учиха не обратил на нее никакого внимания. Узумаки смотрел и ему казалось, что вот-вот произойдет нечто до ужаса нелепое и сюрреалистичное - и докажет, что все это лишь сон. Глупый и несмелый сон.
- Оставляю на тумбочке, мистер Узумаки. А мне пора на прием.
- Да? Да... только... мне кажется, вы плохо капельницу поставили. Такое ощущение, что по руке что-то течет.
Доктор недоверчиво нахмурился, но все же наклонился проверить. Придирчиво провел указательным по руке и тут же был схвачен требовательными пальцами. Учиха дернулся, а затем гневно посмотрел на держащего его Узумаки.
Взгляд Наруто не был ожидающим, не был зовущим, даже испытывающим не был. Но - был удивительно мягким и теплым, таким, что еще чуть-чуть - и согреет не хуже серого свитера.
Узумаки толком и не удерживал, просто обнимал пальцами пальцы и запоминал каждую искру, что рождалась внутри от этого обоюдного прикосновения.
- Вы ведете себя очень глупо.
- Как дурак, да?
- Неисправимый.
Наруто улыбнулся, и эта улыбка отразилась в глазах. Он чуть сильнее сжал чужие пальцы и сказал почти шепотом:
- Спасибо, Саске.
За то, что пришел. И даже за "дурака". Наверное, это нужно было добавить, но Узумаки молчал, чувствуя теплоту чужой ладони.
Учиха тоже хотел сказать что-то, его губы дернулись и снова замерли. Долгий подбор нужного ответа, а в итоге - ничего. Только дежурная фраза:
- Отдыхайте, мистер Узумаки.
Обычная, стандартная, но произнесенная куда тише, чем нужно. Пальцы скользнули по внутренней стороне ладони и будто оставили на ней невидимые дорожки.
Доктор аккуратно забрал с тумбочки оставленную там ранее ручку, положил ее в нагрудный карман, а затем также аккуратно вышел из палаты.
А Наруто остался внутри. Вздохнул, будто успокаиваясь, и закрыл глаза, прислушиваясь к самому себе. Боль прошла, а капельница опустела лишь наполовину. Узумаки улыбнулся, прижавшись к подушке правой щекой и чуть сжал левую руку.
Назвать его вслух по имени. Так просто - и так странно. И так здорово.

"Расскажи мне, о чем твое горе,
Я приму твою боль, как свою,
Жаль, что все остальные разбежались по норам,
Нас оставив на самом краю.

А любовь - это клетка, я опять загнан в угол,
Как беспомощный раненый зверь".

Вопрос: like/dislike

1. like		13	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		13

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

В процессе. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини. (Я надеюсь...)
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.

4. Время приема - 19:00

Дверь в кабинет номер 12 была закрыта. Наруто уже в сотый раз озадаченно дернул за ручку, постучал, приложил ухо к прохладному дереву, снова дернул. Все безрезультатно.
В коридоре было пусто, куда-то исчезли все кресла и кулер с извечно булькающей в нем водой. Даже дверцы лифта растворились в стене, слились с серым бетоном, будто не давая шанса для отступления. Но Узумаки и не хотел уходить.
Он что есть силы сжал кулаки и резко снова повернулся к запертой двери. Старательно вычищенная табличка дернулась на стене и грохнулась на пол со звуком падающего на землю тела.
За спиной раздался знакомый стук каблуков по асфальтированной дороге. С громким треском передвинулась стрелка часов. Шаги замерли. Наруто явственно чувствовал, что за спиной кто-то стоит. Молча и покорно.
- Хината?
Собственный голос прозвучал как чужой. Узумаки зажмурился, но все равно отчего-то не перестал видеть перед собой запертую дверь кабинета номер 12. Тянущее чувство в груди нарастало. Наруто резко распахнул глаза и сорвался с места. Вперед, вперед, вперед, быстрее! От сильного удара ногой дверь распахнулась настежь, и Наруто ввалился в темный кабинет.
Свет из коридора помогал разглядеть лишь середину комнаты. Стул для пациентов, квадратное окно, тумбочку возле. Узумаки сделал пару шагов вперед и замер, всматриваясь куда-то вглубь пространства над рабочим столом врача.
В груди что-то резко дернулось, Наруто непроизвольно скривился и приложил руку к источнику боли. И с удивлением нащупал выходящую прямо из-под кожи длинную тонкую нить. Сложно было сказать, какого она цвета, но то, что раньше ее не было - это точно.
Узумаки нервно сглотнул и проследил за тем, куда она ведет. И пошел в том же направлении.
В углу комнаты на крючке висел белый халат. Наруто протянул руку и коснулся его холодной чистой ткани. Гладкая, ровная. Безжизненная. Она как ложный маяк привела не в том направлении.
Узумаки стиснул зубы и вдруг почувствовал, как кто-то коснулся его плеча. Бледная ладонь с намотанной на пальцы нитью. Наруто резко обернулся, нить дернулась - и по сердцу резанула острая боль.
Саске стоял, наполовину освещенный коридорной лампой, и качал головой. Осуждающе, но спокойно. Наруто, как в замедленной съемке, смотрел на то, как он щелкает зажигалкой и подносит ее к концу намотанной на руку нити.
- Нет!
Выбитая искра летит на пол, а Саске поднимает глаза на Наруто. Смотрит вызывающе, злобно. Но Узумаки все равно. Он мягко прижимает ладонь к чужой щеке и тянется вперед.
Пусть больно. Ну и что.
Пальцы зарываются в волосы, губы прижимаются к губам. Наруто целует так, будто это в последний раз. В первый и последний. И от этого страшно.
Страшно так, что изо всех сил сжимаешь стоящего перед тобой человека в объятиях, утыкаясь носом ему шею.
Щелк. Щелк. Бам!
Наруто резко распахивает глаза. Вокруг пошагово загорается свет, прибор, что лежал на груди, медленно уезжает вверх.
Сидящий за монитором врач снимает очки и устало трет переносицу.
- Спасибо, мистер Узумаки, мы закончили. Хотя это заняло немного больше времени, чем я вам говорил.
Он улыбается, наверное, в знак извинения. А Наруто заторможено садится на кушетке и оглядывает комнату. Да, точно, процедурная. Он пришел сюда сегодня к 10:00, чтобы ему сделали одно из обследований, которые ему назначил Учиха. На груди все еще чешется след от прокола тонкой иглой, в голове - легкий туман от столь же легкого наркоза.
- Я уже в норме. Я могу идти?
- Да-да, результаты я направлю вашему лечащему врачу напрямую. Спасибо, что выбрали нашу клинику.
От последней фразы отчего-то по телу прокатывает злость. Злость из-за чувства подмены, будто бы эти слова никто кроме Учихи говорить не вправе.
Это глупо. Также глупо, как и "никто кроме него не вправе носить белый халат".
Наруто привычно улыбается на прощание и выходит из кабинета. В коридоре шумно, люди сидят в очередях, обсуждают что-то или ворчат о необходимости тратить столько времени.
Да, вечерами здесь куда тише.

***

- Не слишком хорошие показатели.
Учиха ритмично щелкает левой кнопкой мыши, перелистывая электронные страницы на ноутбуке, развернув его так, чтоб Наруто мог видеть.
- Да? А я думал, чем больше цифра, тем лучше.
Узумаки эта шутка кажется смешной, однако доктор никак на нее не реагирует. Он чуть хмурится, поднося к губам согнутые пальцы правой руки и задумчиво вглядывается в один из многочисленных непонятных графиков.
Сегодня он совсем мало говорит, да и вообще кажется замученным. Даже воротник на шее не расправлен.
- Вы выглядите каким-то усталым. Почему?
- Я устал.
Наруто закатывает глаза к потолку и разводит руками - конечно, как всегда логично. А затем снова переводит взгляд на доктора и отчего-то желание паясничать проходит само собой.
- Там в коридоре девушка сидела, когда я пришел.
Узумаки замолчал, будто не зная, продолжать или нет.
- И?
- Она плакала. Я спросил, что с ней такое, а она ответила, что вы ничего не понимаете. Я подумал...
- Мне это не интересно, мистер Узумаки.
Учиха распрямился на стуле и привычно уже сложил руки в замок.
- И вам не должно быть. Куда больше вас должны заботить ваши текущие проблемы.
- То есть по-вашему, когда кто-то плачет, мне должно быть все равно?
Доктор промолчал. Затем подцепил двумя пальцами карандаш и перекрутил его ластиком вниз. Наруто воинственно нахмурил брови. Он уже не слышал всхлипов той девушки, но еще помнил, как раскрылись двери лифта - и ее подрагивающую спину стало видно, как на ладони. Яркие крашенные розовые волосы были перетянуты синей резинкой, а пальцы до боли сжимали черную сумочку.
- Это же ваша пациентка, а вдруг у нее там припадок какой начнется? Нервный срыв? Вам даже с профессиональной точки зрения все равно?
- Она не пациентка.
- Чего? Нет?
- Давайте перейдем к вашей проблеме, мистер Узумаки, - тон не терпящий возражений. Колкий, холодный. И до жути непрофессиональный. - По показателям видно, что идет процесс возобновления болезни. Врач, проводящий вам обследование, сказал, что под наркозом вы упоминали Хинату. Вы снова с ней виделись?
- А больше я ничего не упоминал?
- Нет. А что бы вы могли упоминать?
Доктор смотрел так пристально, что Наруто казалось - он видит все, что сейчас происходит и что происходило в его голове. От этого начинали гореть щеки.
- Ээээ... ничего такого. Ну, в общем, нет, с Хинатой я не виделся. Я даже не думал о ней, честно говоря.
- Тогда почему вы позвали ее во время процедуры? Вы видели сон?
- Да... там ничего такого не было. Просто услышал шаги, они были мне знакомы, я подумал, что это Хината. Вот и позвал ее, наверное.
- Кто-нибудь еще был в вашем сне?
- Слушайте, это как-то совсем беспардонно спрашивать о таком.
- Не более беспардонно, чем когда терапевт интересуется у вас о состоянии вашего стула.
Наруто хмыкнул и опустил глаза в пол. Сон он запомнил довольно хорошо. Даже ощущения, что он там испытал все еще теплились на кончиках пальцев.
- Я доктор, мистер Узумаки. Мне вы можете рассказывать все, вы же знаете о врачебной тайне. Я спрашиваю вас не из личного интереса, а чтобы выявить источник проблемы. Вы кого-то полюбили?
У Наруто перехватило дыхание. Он сцепил повлажневшие пальцы друг с другом и коротко ответил:
- Да.
- Вы прекратили общение с этим человеком?
- Нет.
- Почему?
Наруто промолчал. Отчего-то вдруг стало так тоскливо, по сердцу резануло будто остро-заточенным ножом, а потом придавило сверху невидимым прессом. Вот так - любовь можно измерить. Она выражается в графиках и показателях на экране черного ноутбука.
- Доктор, знаете, на самом деле я ни разу не встречал человека, который бы меня понял. Некоторые кивают, но не понимают все равно. Теперь все боятся любить, потому что это больно, физически больно. А раньше? А раньше тоже боялись, потому что больно было психологически. Ничего ведь не изменилось, только появилось больше оправданий. Убрать аморриот - и все всё равно будут ограничиваться лишь привязанностью и страстью. Ну, не все конечно, многие.
Учиха слушал. Смотрел на опущенную голову Наруто, как недавно в окна, горящие в соседнем вечернем доме, и слушал.
- Вы говорите: дело в мозге. А мне хочется верить, что есть что-то еще. И за это что-то я готов бороться. И я уверен, что даже сейчас есть те, кто согласен глотать обезболивающие, терпеть и даже умирать, но любить. Держать за руку человека, который, быть может, еще неделю назад был посторонним, а сейчас стал самым родным. Есть те, которые не согласны лишаться этого, не согласны становиться друг для друга чем-то обыденным. Знаете, насколько это прекрасно?
Наруто поднял голову и посмотрел в чужие темные глаза.
- Насколько это прекрасно стремиться к кому-то. Я люблю, и я готов к боли. Я люблю, и я хочу, чтобы этот человек почувствовал это. Я хочу, чтобы и его жизнь стала ярче, я могу показать ему, рассказать, хочу, чтобы он понял. Зачем вообще мир, в котором все друг другу чужие, и никто никому не нужен? Может быть, это как испытание - нужно перетерпеть, пересилить себя, перебороть любовь как болезнь, и она станет жизнью. Вы понимаете? Я хочу показать тому, кого люблю, эту глубину, эту силу, и ему не нужно будет искать это в старых песнях и книгах. Там вы этого не найдете.
Узумаки замолчал. На сердце давило еще сильнее, но глаза смотрели с особой нежностью и упрямством. Наруто пытался разглядеть, прочитать что-то по чужому лицу, но ничего не мог понять. Пытался подобрать еще слова, но не знал, как еще выразить все то, что хотел.
Это уже не звучало как спор, даже как речь ради переубеждения не звучало. Это было как признание.
Учиха медленно отвел взгляд и аккуратно положил карандаш на стол. Тот отрывисто стукнулся о деревянную поверхность, и в кабинете снова стало тихо.
- Я порекомендую вам другого специалиста, - голос врача звучал будто издалека. - Запишитесь к нему на следующей неделе.
- Мне не нужен другой специалист.
Наруто ответил на автомате, толком не понимая, что говорит, и не осознавая, что ему говорят.
- Я отказываюсь от вашего лечения.
- Что? Я не принимаю вашего отказа! В чем причина?!
- Причина в том, что если вы не желаете выполнять мои рекомендации, я это сделаю за вас.
- Я не принимаю этот отказ!
- Вы всегда можете написать жалобу, мистер Узумаки. Прием окончен.
Наруто чувствовал, как в груди бешено колотится сердце. Он смотрел на Учиху и тяжело дышал от возмущения, от протеста. От несогласия.
От неимоверного несогласия.
Узумаки поджал губы, резко сложил руки на груди и почти прокричал:
- Я буду сидеть здесь, я никуда не уйду!
- Вы задерживаете других пациентов.
- Это вы их задерживаете.
- Вы ведете себя глупо.
- Я не стану лечиться ни у кого другого, я не стану приходить ни к кому другому. Я хочу, чтобы вы меня поняли, вы можете меня понять!
Скрипнул стул, Учиха резко поднялся на ноги, оттолкнувшись от стола ладонями. И, не взглянув на Узумаки, не выключив ноутбук, не подняв с пола упавший карандаш, прошагал к двери и вышел из кабинета.
А Наруто так и остался сидеть на месте, слушая, как удаляются шаги и смотря на то, как качается на вешалке возле входа потревоженная сейчас и забытая кем-то ранее черная кожаная куртка.
Так вот где на самом деле вешалка. Здесь, а не в углу. Здесь, да, здесь, конечно.



"То ли ты идешь впереди,
То ли я иду за тобой".

Вопрос: like/dislike

1. like		13	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		13

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

В процессе. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини. (Я надеюсь...)
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.



"Также падала листва в садах,
И придумать не могла Земля,
Как прожить ей без него".

3. Время приема - 18:30

Саске вернулся домой, когда на улице уже было темно. Дверь распахнулась с легким щелчком, ключи с легким звоном были повешены на крючок.
В квартире было жарко и душно, распахнутое окно впустило в комнату поток свежего воздуха, а Учиха налил себе воды в высокий стакан.
Дома он никогда не включал музыку – за целый день на работе она надоедала до чертиков. Хотя призвана была успокаивать.
Соседи справа устроили очередную ссору на повышенных тонах. Через открытое окно было хорошо слышно их громкие слова и язвительный разгоряченный тон. Но это нормально. Ведь ненависть и злоба – не болезнь. Только любовь - болезнь.
Через полчаса все стихло, Саске сел за ноутбук и принялся читать почту. Бесконечные приглашения на бесконечные конференции. Знаменитые профессора гордо взирали с пригласительных плакатов, новые лекарства жаждали, чтобы их прорекламировали. Аморриот всегда был хорошей темой для новизны.
Рука на мышке замерла. Саске медленно откинулся на спинку стула и несколько минут неподвижно сидел, смотря, как дергается на экране цветная реклама без звука.
А затем аккуратно щелкнул по новой вкладке и после секундного раздумья набрал в поисковике имя старой песни.
Play.
Вступительные ноты разрослись в подобие вальса. Мелодия заполнила собой комнату, отразилась от всех четырех стен и накрыла собой ладони.
Саске поднялся с места, подошел к окну и замер возле него, прислонившись к выступу стены, сложив руки на груди и неотрывно смотря в горящие окна соседнего дома.
В тексте не было ни единого упоминания слова «любовь», но это было не нужно. Без этого куда ярче и явственней ощущалось, о чем эта песня.
Люди ложились спать, окна гасли одно за другим. Мелодия плавно затихла, и наступила тишина. Саске еще какое-то время стоял у окна, будто не замечая этого. А затем медленно расцепил руки и тоже погасил свет.

***

- Вы говорили только про отпуск, про командировку – ни слова!
Голос Наруто звучал обижено, но он не собирался этого скрывать.
- Она была внеплановой.
- Все равно можно же было как-то предупредить.
- На сайте клиники есть вся необходимая информация, мистер Узумаки. К тому же наш секретарь вам звонил.
- А… вот что это за номер был, а я думал, кто это.
Теперь Наруто выглядел слегка виноватым. Учиха сложил ладони в замок и уперся локтями в стол.
- Итак. Прошло полтора месяца – что-нибудь изменилось в вашем видении проблемы?
- Я постоянен.
Узумаки широко улыбнулся и посмотрел прямо на невозмутимое лицо доктора.
- Изменилось ли что-то в вашем самочувствии?
- Да нет…
- Чудесно. Вы принесли с собой книгу?
- Ээээ, я думал, вы пошутили. Да и вообще, я книг не читаю.
- Тогда вам придется полчаса поскучать.
Наруто удивленно расширил глаза. Нет, это все-таки наглость, тем более в платной клинике.
Между тем Учиха перестал обращать на своего пациента даже минимальное внимание. Открыл чужую карточку и принялся что-то печатать в графе «заключение». Узумаки не мог видеть, что именно, но вид у доктора был крайне сосредоточенный.
Впрочем, у него всегда был такой вид. Собранный, на грани напряжения, которое, несмотря ни на что, выглядело крайне естественным. Весьма необычное сочетание, но Учиха и впрямь был сборищем всяких несовместимых странностей.
Наруто сейчас прекрасно было видно его профиль. Четкий, отточенный. Бледная кожа, черные волосы. Белый халат, черный ноутбук. Контрастный человек.
Узумаки вспомнил первую пятницу, освобожденную от приема. С самого утра внутри зрело необъяснимое чувство пробела. Будто свободного времени стало слишком много, но его не на что потратить. Вернее – ни на что тратить не хочется.
А потом, когда выяснилось, что Учиха и вовсе укатил куда-то на месяц – пришла злость. Бессильная, почти детская. Хотелось постоянно сжимать кулаки и хмуриться.
Наруто перевел взгляд на часы – секундная стрелка мчалась, как сумасшедшая.
- Доктор, на самом деле есть кое-что, что… в общем, есть одно изменение, странное такое.
Учиха перестал печатать и повернул голову к пациенту.
- Я слушаю.
- У меня ничего не болит, но… такое чувство, что вот-то заболит. Я не знаю, как еще сказать. Может, это вообще, ну, к нашему делу не относится. Но раньше такого никогда не было, вот я и не понимаю, что это такое.
- Но вы же это чувствуете. На что это похоже?
- Похоже на то, как болел шрам после операции. Но уже три года прошло, он ведь не должен?
- Ноет? Тянет?
- Наверное… тянет.
- Хорошо, давайте посмотрим. Снимайте рубашку.
- Что? Прям… ну ладно.
Наруто поднялся с места, зачем-то огляделся, наткнулся на выжидательный взгляд доктора и, вздернув подбородок, стащил с себя футболку.
- Покажите, где тянет.
Узумаки прислушался к себе, а затем положил раскрытую ладонь на грудь чуть выше шрама.
Учиха встал из-за стола, подошел к раковине, что разместилась в углу кабинета, вымыл руки, а затем подошел к пациенту. Тот вытянулся перед ним по стойке смирно, не зная, куда смотреть.
- Не напрягайтесь так, мистер Узумаки.
- Да я и не напрягаюсь.
Шрам был тонким, едва заметным. Явно была видна рука профессионала, никакой грубости в разрезе. Учиха разглядывал его внимательно, чуть опустив голову, затем провел пальцами по загрубевшей полоске и по коже вокруг него. Осматривал чужую работу с педантичностью часовщика, разглядывающего барахлящий механизм.
- Ничего, что может вызвать неудобства, не вижу, - наконец, вынес вердикт доктор, и Наруто только тогда понял, что задержал дыхание. – Теперь давайте проверим на наличие пленки.
- Чего? Мне же ее удалили!
- Могли что-то оставить. Это может проявиться не сразу, бывает даже через несколько лет. Или же у вас начинается новый этап болезни. Или же – это не имеет отношение к моей специализации, тогда я направлю вас к терапевту.
- Что-то очень много вариантов.
Доктор это замечание проигнорировал. Подошел к стеклянному шкафчику, достал из него прямоугольный прибор и снова приблизился к пациенту.
- Чего это такое?
- Не двигайтесь и дышите спокойно.
- Вы доктор, вы должны мне все объяснять!
- Это выявит вероятность наличия пленки. Результат предварительный и неточный, так как прибор слабый. Если хоть что-то будет с отклонениями от нормы, я выпишу вам направление на полное обследование.
- Я лучше всякого прибора знаю, что все нормально. Я же не влюблен сейчас.
- Зачем вам что-то объяснять, когда вы все равно не слушаете? Зачем мне тогда слушать ваши жалобы?
- Может быть, потому что это платная клиника?
Глаза Учихи злобно сощурились, и Наруто почувствовал, будто его окатило холодной волной. Такое бывало, когда он, ляпнув что-то не подумав, тут же жалел об этом.
Привычная минута молчания сушила губы. Доктор отрывисто нажал на кнопку и включил прибор, тот зашумел как работающий вентилятор.
- Не двигайтесь, это займет пару минут.
Учиха произнес это абсолютно ровным тоном. Настолько ровным, что он уже начинал граничить с безжизненностью. Наруто почувствовал себя очень тоскливо. Так тоскливо, что в груди, чуть повыше шрама, начало тянуть сильнее.
Доктор прижал прибор к чужой груди и принялся внимательно вглядываться в маленький экран на его лицевой стороне. Свободными пальцами нажимая на подвижные рычажки, каждый раз ожидая короткого писка перед тем, как коснуться их снова. Второй рукой он уперся Узумаки в левое плечо для более устойчивого и фиксированного положения.
Наруто старался дышать спокойно, старался стоять спокойно. Но отчего-то не мог. От нечего делать он принялся рассматривать календарь, что расположился на стене аккурат напротив. Опять эмблема клиники, опять серебристый фон. Ничего, за что взгляд мог бы зацепиться.
Узумаки прикрыл глаза и стал просто ждать. Три года назад ему пришлось пройти кучу процедур, и все они требовали терпения и спокойного дыхания. Но ведь нужно было еще и думать о чем-то. Наруто пытался вспомнить сюжет какого-нибудь интересного фильма или сериала. Пытался вспомнить, что важного произошло сегодня на работе. Пытался придумать, что съест сегодня на ужин.
Но мысли почему-то не хотели останавливаться. Они кружились, кружили вокруг да около, а затем внезапно замерли внутри одной, совершенно не относящейся к тем, что пытался искусственно в себе вызвать Узумаки.
У Учихи была прохладная ладонь. Она даже не сжимала плечо, а уже просто касалась его. Уже даже не плеча, а предплечья. Да, прохладная ладонь. Интересно, какой водой он мыл руки? Холодной что ли? Или это прибор холодный, в этом и причина. Или у него всегда прохладные руки. Но это же ненормально, он же доктор, наверняка, озаботился бы этим.
- Я закончил. Можете одеваться.
Наруто моргнул, кивнул запоздало. Впрочем, Учиха уже садился за свое рабочее место и доставал из ящика стола пару чистых бланков.
- Я выпишу вам направление к терапевту. Но также рекомендую сдать пару анализов, мне не очень нравятся некоторые ваши показатели. У вас есть вопросы?
Узумаки сел на стул, нервно почесывая за ухом.
- Один есть: вы какие конфеты любите?
- Что?
- Ну, я проблемный пациент, вот, чтобы задобрить, жизнь подсластить и все такое.
Наруто невинно улыбнулся, смотря прямо в чужие недоверчивые глаза.
- Здесь это не практикуется, мистер Узумаки. Это, как вы уже заметили ранее, платная клиника.
- Ой, да бросьте, я ляпнул, не подумав.
Фраза прозвучала громче, чем это задумывалось. Доктор чуть поднял подбородок вверх и протянул только что выписанные направления.
- Прием окончен. Спасибо, что выбрали нашу клинику.
Сказал так, будто бы не слышал последней эмоциональной реплики. А потом неожиданно улыбнулся краешком рта.
Наруто опешил. А затем, заметно посветлев лицом, спрятал бумаги в сумку и кивнул в знак прощания.
И уже потом, опускаясь в лифте на первый этаж, улыбнулся сам, прислонившись к стенке, подняв голову и сжимая ладонью ремень сумки. И ощущая, как в груди чуть выше шрама то затихает, то усиливается странное тянущее чувство.
Это не похоже на аморриот. Тогда было колко – будто иглой прокалывают сердце. А сейчас – как пресс сдавливающий. Это не похоже на аморриот. Тогда что это?

Вопрос: like/dislike

1. like		13	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		13

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

В процессе. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини. (Я надеюсь...)
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.

2. Время приема - 18:00

Она была такой нежной, такой легкой. Она смущенно прикрывала рот рукой, но даже через эту нехитрую преграду из тонких пальцев было видно ее улыбку.
Она занимала собой все мысли. Каждый день – новый участок, все больше и больше. Наруто хотелось видеть ее всегда, говорить с ней всегда. Хотелось быть ближе. И когда она забывала дома зонтик, он с гордостью раскрывал свой и вручал ей. Она улыбалась и брала его под руку.
Они могли бы стать замечательной парой. Если бы Наруто не полюбил.
Поначалу боль была едва заметной, едва ощутимой. Но с каждой новой неделей – она все усиливалась. И подпрыгивая на неровной дороге в городском автобусе, Узумаки еле сдерживал себя, чтобы не прижать ладонь к груди – там ныло и тянуло безумно.
Любовь стала полноценной болезнью не так давно. По крайней мере, соответствующий раздел в медицине появился всего полвека назад. Старики еще помнили былые времена, свободные от операций на мозге. Свободные от пленки, что сжималась вокруг сердца, влекомая приказными импульсами.
Почему природа решила, что любовь – это то, за что стоит наказывать? От чего стоит избавиться.
Была боль, и Хината совсем перестала улыбаться. И однажды, глядя прямо в глаза, сказала:
- Нам больше не стоит видеться.
- Что ты такое говоришь?
- Тебе больно от этого. Ты заболеваешь. Ты болен, из-за меня.
- Думаешь, если я не буду тебя видеть – это пройдет?
Девушка протянула руку и сжала ладонь Наруто. Она стояла, опустив голову, но не принимая отказа.
- Когда-нибудь пройдет.
Это было дико. Это было неправильно.
Но теперь это стало нормальным.

***

- Я не психолог, мистер Узумаки, я лечащий врач.
- А та, что была до вас, предпочитала, чтобы ее называли практикующим специалистом.
Наруто задорно улыбнулся. Один – ноль.
- Консультирующим специалистом. И она отказалась от вашего лечения.
Один – один. Наруто расстроенно поджал губы.
- Она сказала, что тут нужен более опытный доктор. Получается, это вы?
- Проблема в том, что вас не от чего лечить. Вас уже вылечили. Теперь болезнь можно лишь предупредить. Однако, вы не хотите. Вы ходите сюда уже месяц и спорите со мной.
- Да, это даже забавно.
- Это не забавно. Ваши родители тратят деньги, я трачу время, а вы продолжаете отрицать то, что болезнь – это болезнь.
- Да пусть даже это и болезнь, но я все равно никогда не соглашусь на операцию. Добровольно забрать у себя возможность полюбить кого-то… мне дико даже от того, как сейчас это спокойно и цинично обсуждается.
Учиха перекрутил в пальцах карандаш и аккуратно стукнул им по столу. Кабинет был все так же чист и свеж, как и в момент первого приема. Играла все та же музыка. Все та же серебристая лампа горела на столе, все тот же хранитель экрана крутился на экране ноутбука.
- Вы такой не первый, мистер Узумаки. Поначалу многие думают также. Говорят о том, что лучше потерпеть, но иметь возможность испытывать нечто подобное. А потом приходят и кричат, что им больно, и что нужно срочно сделать эту операцию.
Наруто нахмурился и опустил взгляд в пол. Время, отведенное на прием, стремительно исчезало. Странно – раньше оно еле тянулось.
- Доктор, а вы сами болели этим?
- Нет.
- Тогда вы меня не поймете.
- Не обязательно испытывать то же самое, чтобы понимать, мистер Узумаки.
- Какая чушь, как иначе?
- Например – послушать старые песни. Из них можно многое понять.
Узумаки замер, неотрывно смотря, как врач что-то медленно пишет в своем неизменном блокноте.
- Так что, если не хотите совсем лишаться этих эмоций – можете просто читать старые книги.
- Это все не то!
Наруто в порыве чувств ударил ладонью по столу.
- Свое душа чувствует острее!
Учиха вздохнул. А затем отложил в сторону карандаш и посмотрел в глаза своему непутевому пациенту.
- Любят не душой, мистер Узумаки, а мозгом. Именно он в ответе за чувства.
- Наверняка, это научно доказано!
- Конечно. Не просто же так мы удаляем часть мозга, чтобы излечить от аморриот.
- У вас есть девушка, доктор?
- Нет. Я в разводе.
Наруто опешил. Отчего-то ему даже в голову не приходило, что этот скептик может испытывать к кому-то хотя бы привязанность.
- В разводе? Почему?
- Это имеет отношение к вашему случаю, мистер Узумаки? Думаю, что нет.
- Зачем вы тогда вообще ответили?
Учиха промолчал, а затем продолжил, как ни в чем не бывало.
- Когда вы в последний раз испытывали сильную привязанность к кому-либо?
- Три года назад, вы же в курсе.
- Я имею ввиду до вашей болезни или после.
Наруто нахмурился. Мозг пытался вспомнить, но не находил искомого. Были знакомства, были встречи, но ничего похожего на любовь.
- Я не говорю о любви, мистер Узумаки. Просто привязанность.
Наруто вздрогнул и поднял глаза. Доктор терпеливо ждал, сложив руки на груди. Откуда возникло это пугающие ощущение, что он прочитал мысли?
- Ну… была одна девушка. Она нравилась мне, до встречи с…, в общем, много лет нравилась.
- И чем это чувство отличалось от того, что вы испытывали к Хинате?
- Оно не было таким глубоким. Как объяснить-то? Оно было другим. Просто – нравится. Просто – круто, когда она рядом. Но не было той эйфории, того ожидания, того желания… оберегать, беречь, узнавать.
- То есть вы можете выявить первые признаки проявления аморриот?
- Мммм, наверное.
- Тогда я посоветую вам, как только вы их почувствуете – сразу прекратить общение с этим человеком. Думаю, тогда удастся пресечь болезнь на корню.
Наруто вздохнул – этот доктор совсем ничего не понимал. Это все звучало, как общие рекомендации – попейте витаминов, выспитесь. Какая ерунда.
Взгляд скользнул по чужим руками, которые выстукивали что-то на клавиатуре черного ноутбука. Учиха всегда так делал в конце приема. Пальцы передвигались быстро, но плавно. Наруто невольно отметил про себя, что кольца на безымянном действительно нет.
- На следующей неделе у меня отпуск. Вы можете либо записаться к замещающему меня врачу, либо пропустить один прием.
- Угадайте, что я выберу?
- Угадал. Мое мнение: очень плохо.
Наруто рассмеялся. Это и правда звучало забавно – смесь вежливости и небольшого допущения вольности с отражением характера в словах.
Учиха смерил его странным взглядом и снова повернулся к ноутбуку.
- Вы пьете те таблетки, которые я вам прописал?
- Неа.
- По какой причине?
- Меня от них в сон клонит.
Доктор отрывисто нажал на значок «сохранить» и развернулся к Наруто.
- Вы ведь даже не пробовали принимать их, не так ли, мистер Узумаки?
- Сто раз говорил: я не хочу беречь себя от этого.
- В таком случае в следующий раз берите с собой книгу, мистер Узумаки, так как общаться нам бесполезно, а ходить вы должны по причине родительской опеки. Это рано или поздно станет формальностью, ускорим процесс и сэкономим силы.
Наруто непроизвольно нахмурил брови. Отчего-то сознание восприняло это предложение в штыки, хотя по сути - в пору обрадоваться.
В кабинете воцарилась тишина, музыка, что являлась неизменным фоном, за звук уже не воспринималась.
- Доктор, у меня вопрос.
Стрелки часов неумолимо приближались к 18:30.
- Да.
- Что вы слышите в старых песнях?
Наруто показалось, что по невозмутимому до этого лицу скользнуло удивление, после чего взгляд стал еще более непроницаемым. Учиха моргнул, и в его глазах мелькнула искра иронии. Колкая, но живая.
- К сожалению, время приема истекло.
- Это невежливо – игнорировать вопрос.
Наруто подозревал, что ему не ответят. Но хотя бы на «это не имеет отношения к вашему случаю» можно было рассчитывать?
Учиха промолчал. Спокойно и невозмутимо. А затем также невозмутимо расписался в карте посещений, которую потребовали вести родители Наруто, и протянул ее владельцу.
- Спасибо, что выбрали нашу клинику, мистер Узумаки. И не забудьте в следующий раз принести книгу.



"Лишь бы силы тебя не покинули в новом бою,
Лишь бы ты не остыл, ошибаясь опять и опять.
Ну, а я, я давно в полушаге от края стою,
Если я не боюсь, значит - нечего больше терять.
И не ложь, и не месть,
Принимай все как есть".

Вопрос: like/dislike

1. like		12	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		12

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

В процессе. "Кабинет номер 12".

Название: Кабинет номер 12.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Хината, Сакура.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини. (Я надеюсь...)
Саммари (описание): "Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь".
И в этом мире это действительно так.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Самое главное - это подарок Инди на день рождения ^^ Еще раз с праздником).
А еще - я не претендую на научность или что-то такое. Это фантазия с альтернативными болезнями и анатомией отчасти.

1. Время приема - 17:00

Наруто лежал на спине и отрешенно смотрел на то, как над ним блекнет большая круглая лампа с множеством горящих выпуклых точек внутри себя. Сознание уплывало, сознание будто отрекалось от тела, но вместе с этим отказывалось существовать отдельно. Оно говорило: "Я подожду". Оно говорило: "Я посплю тоже".
А затем шептало еле слышно, в туманной полудреме, сквозь которую был виден только край чьего-то белого халата.
Сознание шептало: "А вдруг это ошибка?"
- Не волнуйтесь, мистер Узумаки, - прозвучал рядом знакомый голос. Сознание вспыхнуло из последних сил и напоследок явило перед глазами внимательное угловатое лицо.
- Не волнуйтесь, мистер Узумаки, - повторил голос. - Я зайду к вам после операции. Как и обещал.
Наруто хотелось ответить, безумно сильно, но мир мигнул и потемнел. Оставив вместо себя то, что нельзя пощупать, то, что нельзя измерить, то, что нельзя взвесить и изучить.
То, что нельзя вылечить.

***

За полгода до этого.

Узумаки с интересом смотрел на блестящую, явно недавно отполированную табличку рядом с кабинетом номер 12. Вообще, в этой клинике все было крайне чисто и аккуратно. Иногда даже чересчур. Иногда даже хотелось, что персонал чуть меньше трясся от одного твоего намека на нахмуренную бровь. Видимо, за жалобы и недовольства клиентов их всех тут ощутимо лишали премий.
Наруто ходил сюда уже три месяца, стабильно каждую неделю, но до этого у него был другой лечащий врач. Или, как она сама себя называла, - консультирующий специалист. Миловидная брюнетка с вечно добрым выражением лица. Ей бы, по мнению Узумаки, не людей лечить, а в зоомагазине продавать пушистых котов и забавных хомячков.
Но сегодня будет кто-то другой.
Наруто бросил короткий взгляд на часы, вздохнул и уверенно постучал в дверь.
- Войдите, - тут же раздалось по ту сторону.
В кабинете было светло и свежо. Играла тихая музыка - фоном, чтобы не отвлекать, а чтобы заполнять возможно удручающую пациента тишину. На одной из стен расположилась картина - мягкое солнце, пробивающееся сквозь крону зеленых деревьев, на другой - календарь, услужливо и удобно показывающий не только текущий, но и предыдущий и будущий месяца. На рабочем столе врача стояла аккуратная серебристая лампа с эмблемой клиники, тот же знак был и на хранителе экрана раскрытого ноутбука.
В общем - ни единого намека на индивидуальность.
- Проходите, присаживайтесь.
Доктор, все это время писавший что-то в широком блокноте, отложил его в сторону и поднял голову. Пожалуй, он был слишком молодым для опытного врача. Тоже брюнет, но уже без той доброты на лице, что была у миловидной женщины-специалиста из кабинета номер 9. Значит, для него вариант с зоомагазином отпадает.
- День добрый, я вроде вовремя, а то дождь на весь день зарядил, пришлось за зонтиком возвращаться.
- Вы вовремя.
Вежливые слова, вежливый тон, но от самих слов ощутимо веяло прохладой. Наруто поджал губы и уселся на стул.
- Итак, мистер Узумаки, я вас слушаю.
- А чего меня слушать – у вас там все записано в этих ваших электронных карточках. Или вы не читали?
- Я читал. Но я хотел бы послушать вас.
Доктор медленно сложил пальцы в замок и воззрился на Наруто. Будто бы выжидательно и терпеливо, но с едва заметным нажимом. Узумаки глаз не отвел, и в итоге добрую минуту они просто пялились друг на друга.
- Ну лааадно, если это так принципиально.
Доктор промолчал. Наруто прокашлялся и откинулся на спинку стула.
- Скажу сразу – мне все это совершенно не нужно, мне и так хорошо. Но я продолжаю сюда ходить только из-за моих родителей. Они волнуются, интересуются, платят за лечение. В общем, я заложник всего этого.
Узумаки удрученно развел руками и оценивающе взглянул на доктора. Тот даже глазом не повел.
- Началось все с операции. У меня диагностировали аморриот… кто это все-таки так назвал – фиг выговоришь. Ну, мне удалили пленку вокруг сердца, короче говоря – все закончилось хорошо. Но мои родители боятся повторения, вот и склоняют меня к этой вашей новомодной операции.
- Она не новомодная, мистер Узумаки. Она практикуется уже давно. Давайте поговорим о причинах.
- О причинах чего?
- Вашей болезни.
- Сто раз уже рассказывал, сколько можно.
- Мне вы не рассказывали ни разу.
Наруто промолчал, его уже все это начинало порядком раздражать. Доктор повернулся к ноутбуку и защелкал мышкой.
- Здесь сказано, что ее звали Хината. Двадцать четыре года, не замужем, детей нет. Вы познакомились на дне рождения.
- Вот я же говорю, что вы итак все знаете, так чего вы меня мурыжите?
- Симптомы проявились у вас не сразу, только спустя месяц. Ко врачу вы обратились только через полгода.
- Я тут нужен вообще?
- Почему вы обратились так поздно?
- Потому что я не считаю это болезнью.
Наруто сказал это громко. С вызовом. С непоколебимой решимостью и уверенностью. Доктор отвернулся от ноутбука и снова переплел пальцы, образуя своеобразный замок.
- Вот как? Но вас ведь мучили боли. У вас начала образовывать пленка. Значит, мозг посылал сигналы для ее образования. Значит, ваша привязанность перешла допустимые границы.
- Раньше это было нормально, раньше это называли любовью.
- Раньше это не вызывало физических изменений. Максимум – психические отклонения.
- Знаете, доктор, я вам сразу скажу – вы просто теряете время. Я никогда не соглашусь на операцию, я никому не позволю залезать ко мне в мозги и лишать меня возможности испытывать нечто подобное.
- Мы говорим о патологии, мистер Узумаки. О крайней степени привязанности, вы называете это любовью. Это болезнь.
- Раньше…
- Операция не сделает вас бесчувственным, только уберет возможность нового возникновения аморриот. Влечение, привязанность – все это вы сможете испытывать.
- Вы лечите это, но толком не знаете, что это такое.
- Расскажите.
На миг в кабинете воцарилась тишина, но она тут же была поспешно нарушена новым мелодичным треком. Мелодия была настолько спокойной, что казалось безликой.
- Это такое чувство, когда понимаешь, что ты жив. И все, что было до этого кажется блеклым, тусклым. Это счастье. Я бы хотел испытать это снова.
- Звучит странно – вы хотите заболеть.
- Люди губят свое здоровье сотнями способов: алкоголь, курение, некачественная еда, загрязненный воздух. Почему же я не могу пожертвовать частью своего здоровья ради этого чувства?
- Зачем вы тогда пришли на прием?
- Я уже говорил – из-за родителей. Прошло три года, а они все никак не успокоятся.
- В данный момент вы испытываете что-нибудь к Хинате?
Наруто нахмурился. Вопрос был, конечно же беспардонный, но врачи циничны. Врачей не волнует, что ты не хочешь об этом говорить, они должны докопаться до сути проблемы.
Это их работа.
- Иногда я скучаю. Но, видимо, я уже ею переболел.
Доктор отрывисто черканул что-то в блокноте и снова отложил ручку в сторону.
- Хорошо, мистер Узумаки, для первого посещения достаточно. Спасибо, что выбрали нашу клинику.
Снова этот вежливо-прохладный тон. Наруто сразу стало неуютно. Он поднялся с места, закинул на плечо рюкзак и отчего-то замялся.
Кабинет был светлым, воздух – свежим. Музыка, что продолжала играть на фоне – легкой и ненавязчивой. Но что-то тяготило, что-то пока необъяснимое и неопределенное.
Доктор поднял глаза на Узумаки, который все еще продолжал стоять истуканом. Наруто подумалось, что ему лучше было бы пойти в хирурги, невозмутимые и точные.
- Надеюсь увидеть вас на следующей неделе, я запишу вас на пятницу на шесть часов.
- Почему не на пять?
- К сожалению, это время уже занято. Всего доброго.
Наруто промолчал, неловко качнулся и направился к двери. В коридоре не было ни души, на собственной же образовался налет, больше всего напоминающий недоумение. Это был крайне странный прием. Все было настолько недосказано, но настолько всеохватывающе, что становилось не по себе. И ни единого намека на осмотр. Даже температуру не заставил мерить.
Странно. И еще странно, что этот доктор даже не представился. Благо Наруто знал его имя, помогла табличка и расписание рабочих дней в приемной.
«Учиха Саске».
- Учиха Саске, - еще раз прочитал Наруто. А затем пожал плечами и зашагал к лифту.

Вопрос: Мне...

1. нравится идея		14	(100%)
2. не нравится идея		0	(0%)
Всего:		14

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Кабинет номер 12

---

В процессе. "Дух Зимы".

Название: Дух Зимы.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Джирайя, Итачи и прочие. Из неканонов - Мари и Мичи.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: И это тоже уже макси, чуваки.
Саммари (описание): Зима никого не щадит. Зима никого не слушает. Зиму никто не любит. Так было много лет. Для многих так и осталось. Но не для Наруто, который был спасен неведомой силой, что в старых книгах зовут Духом Зимы. По крайней мере, именно ему Узумаки приписывает заслугу своего спасения. Он не замерз тогда, и с тех пор он никогда не мерзнет. Избавление от холода можно назвать счастьем, но все не бывает так безоблачно, верно? А еще есть вопросы, на которые несомненно нужно найти ответы. Конечно же.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет ^^, АУ, мистика.
Размещение: Меня спросите.
От автора:

Часть 22. Так и случилось.

Наруто медленно прижал ладонь к закрытой входной двери и замер, неотрывно смотря в пол. На сердце давило тяжелым прессом, в голове, не переставая, глухо стучал иллюзорный для внешнего мира колокол. Но для Узумаки он был самым что ни на есть настоящим, и он бил, настойчиво бил по мыслям и воспоминаниям, припечатывая их, собирая в кучу и выталкивая из общей массы чужие далекие и близкие слова.
Секреты, рассказанные ночью, самые важные. Самые глубокие. И иногда самые страшные. Секреты сближают и отдаляют людей. Высказанные - порой освобождают, порой - еще больше сковывают.
У Наруто было такое чувство, словно ему нужно бежать куда-то, но он не может. Кричать что-то, но голос куда-то пропал. Провалился в ноги и не дает им двигаться.
Саске ушел, а Узумаки не стал его останавливать.
За окном снова принялся крапать дождь. Он стучал по оголившейся земле, и чудилось, будто это огромное сердце бьется короткими и дрожащими ударами. Или сотни маленьких сердец выбивают синхронные ритмы.
Наруто все также медленно, заторможено даже, прошагал вглубь комнаты и сел на кровать. О сне можно было даже не думать, внутри была такая бурлящая опустошенность, что она непременно станет выбрасывать из целебной дремы, как не старайся ее унять.
Взгляд скользнул вниз и наткнулся на белизну бинта, что окольцовывал правую руку. И в сердце что-то кольнуло. Остро и больно. Тянуще, звеняще. Кольнуло и оставило после себя не проходящий отзвук.
В печке потрескивали дрова, вдалеке залаяла собака. Наруто сидел на кровати и разматывал белый бинт, весь пропахший целебной мазью. И с каждым новым витком в сознание проникал новый осколок старых разговоров.
"- Получается, ты пришел к выводу, что Дух Зимы убил твоих родителей и спас тебя. Ты ненавидишь его? Или благодарен?
- Это не имеет никакого отношения к тому, о чем я тебя спрашиваю!
- Прежде, чем искать кого-то, нужно понять, кто он тебе".
- Кто ты мне... - тихо вслух проговорил Наруто, пальцы непроизвольно и бесконтрольно чуть сжались и почти почувствовали чужое тепло.
"- Хорошая такая... сказка. Надеюсь, ты мне расскажешь и другую.
- Какую?
- Сказку о тебе. Я бы послушал.
- Нет".
- Я бы послушал... еще, - Узумаки закрыл глаза. За окном водяные капли ритмично разбивались о старую дорогу возле старых домов.
Наруто не стал врать самому себе, ему и правда хотелось узнать так много. Ему хотелось, чтобы Учиха не жалел о том, что все же начал свою "сказку".
Но в то же время теперь появилось что-то, что сковывало все движения, обрывало все слова. Наруто пытался, но не мог понять, что это.
"- И что ты сейчас приобретаешь?
- Дружбу".
Наруто вспомнил, как Саске спал на этой самой кровати. Каким спокойным он был, каким далеким, но домашним одновременно. Каким красивым. Узумаки впервые подумал об этом, не отгоняя такие смелые и странные мысли.
Каким красивым Учиха был, когда смотрел на Наруто, ловя едва заметными движениями головы отблески огня, и когда протянул руку и коснулся щеки.
"- Ты что - не удивлен? Дух Зимы может стать человеком! Это что - обычное дело? Ничего невероятного? Эй, да это же просто обалдеть как удивительно, разве нет? Это же так круто! Интересно, этот Алва получил от Гор, что хотел? Стал Духом снова?
- Не получил".
Все так просто. Все могло бы стать понятным уже давно. Но Наруто не мог разглядеть всего этого в словах, в поведении, даже в этих странных и категоричных знаниях. Не мог или не хотел.
Не мог или не хотел вспомнить тот самый взгляд, который пугал его в детстве. Тот, который потом снился много раз. Тот, который спустя много лет после того, как в доме Узумаки перестали открывать зимой окно на ночь, так небрежно размылся в памяти.
"- Если бы Зима никогда больше не наступила - ты бы обрадовался?
- Зиму никто не любит.
- Теперь я ни капли не жалею, что мерзну".
Последняя воскрешенная в мыслях фраза, произнесенная здесь, вот в этой комнате совсем недавно - снова резанула по сердцу. Наруто запутался. В том, что было, в том, что открылось, в том, что чувствует, в том, что должен чувствовать и что не должен.
Родители погибли на Белом холме, а рядом бродили Зима и ее сын. Метель пришла с ними и закрыла для самых близких Наруто людей путь обратно в жизнь. Если бы Зимы и Духа не было рядом - родители остались бы живы, и все эти одинокие годы заменились бы на семейное тепло.
И был бы холод от зимнего ветра. И была бы дрожь от попадания снега за шиворот. Но было бы тепло.
А Дух Зимы все также смотрел бы в небо, все также слышал бы пение матери и никогда бы не пришел в деревню, чтобы увидеть маленького мальчика, который должен был быть им спасен.
Но это ведь измененная реальность, это непредсказуемая череда несостоявшихся событий. Все могло развиться бы иначе, так, как сейчас и не придумаешь.
Наруто закрыл глаза ладонями и медленно выдохнул. Главное - настоящее. Главное - что сейчас ценно и что сейчас важно.
Главное - та боль, что чувствуешь и то тепло, что рождается внутри.
Не нужно было отпускать Саске. Не нужно было позволять ему делать свои выводы. Наверняка, категоричные. Не нужно было выпускать его руку.
Не нужно было бояться и позволять туманным образам прошлого брать верх.
Горизонт едва заметно светлел. Дождь прекратился, а Наруто все также лежал на кровати без сна, прокручивая в голове каждый разговор с Саске. Многое стало таким понятным. Многое перевернулось с ног на голову и заиграло иными красками.
Узумаки помнил, как Учиха смотрел много лет назад, когда они впервые встретились в лавке Джирайи. Ненависть, так вот что это было.
Узумаки помнил, как Учиха смотрел несколько часов назад. В горле пересыхало, и все словари мира сыпались из рук, так и не явив нужного определения.
"- Потом был только холод".
Наруто убрал руки и повернулся к пляшущему в печке огню. В голове немного прояснилось, но мысли все равно продолжали наскакивать друг на друга и рассыпаться в панике.
Утро поможет. Утро непременно прогонит весь этот балаган.
Утро непременно покажет, куда теперь устремится дорога, что петляла вокруг да около столько лет.

***
Алва избегал этого много лет. Он боялся, что если хоть еще раз сделает это - то уже не сможет не оглядываться назад.
Так и случилось.
Иви осталась в соседней деревне у заболевшей подруги. Дом был пуст и глух. Дом был холоден, но Алва этого, конечно же, не чувствовал.
Он долгое время стоял у окна и смотрел на заснеженную улицу, не решаясь даже двинуть плечом. А затем резко развернулся и зашагал к входной двери.
На четко очерченных дорожках то и дело встречались прохожие. Они здоровались, они улыбались, и Алва улыбался в ответ, запоминая каждого до мелочей, едва взглянув на него. Он был способен сохранить в памяти любой вид.
Чем дальше от деревни - тем неприкосновеннее снег. Ветки деревьев потрескивали от мороза, изредка с них падали легкие белые хлопья - это встревоженная птица спешила найти себе новое уединение. Она тяжело взмахивала крыльями и садилась в отдалении, провожая круглыми черными глазами незваного гостя.
Алва прошел сквозь рощицу, смахнул с головы нападавшие белые хлопья и замер. Впереди было широкое поле. Белоснежное, чистое, светлое. На нем не было ни души, и оно дарило простор каждому, кто рискнет забрести сюда зимой.
Оно было прекрасно.
Внутри всколыхнулось что-то давно забытое, запрятанное под домашним уютом, теплой печкой и любящими руками на плечах. Что-то, о чем так долго тосковалось, что Алва пытался выразить в своих бесчисленных рисунках, что пытался заглушить постоянными вопросами и отрицанием ответов.
Свобода и единение с миром. Весь он - в одной точке. Весь он - перед глазами, над тобой, под тобой. Его даже не нужно видеть - его нужно чувствовать. Его легко можно понять, ему не нужна суета или размеренность, рутина или восторг, любовь или вражда. Ему нужен лишь ты, твое присутствие.
Раньше так просто можно было выйти в точно такое же поле или проведать Горы. Можно было запрокинуть голову вверх и часами всматриваться в чернеющее небо, слушая легкий шепот матери. Или ее молчание. Иногда она пела снежную колыбельную, и это были лучшие моменты той далекой жизни. Впрочем, вряд ли это можно назвать так. Жизнь неделима, и она продолжается.
А еще раньше можно было вглядываться ввысь не только глазами, но и всем своим существом, до тех пор пока время не принесло неизбежное и отрицаемое очеловечивание.
Алва сделал шаг вперед, потом еще один и еще. И еще. А затем поспешно, будто опаздывая на корабль, что способен унести тебя в иные прекрасные страны из опостылевшего мира, скинул с себя тяжелую куртку, теплую шапку, варежки, что Иви так любовно вязала этой осенью.
Последним был - длинный красный шарф.
Он упал на белый снег ярким неуместным пятном. А Алва приземлился рядом, прижавшись спиной к холодному снегу, раскинув в стороны руки и устремив взгляд в чернеющее небо.
Сердце забилось глухо-глухо и часто-часто.
И радостно-радостно.
Алва лежал в снегу и смотрел в темное полотно, растянувшееся над ним. Такое глубокое, такое необъятное. Лежал и пытался в шуме ветра, что скользил совсем рядом, хотя бы едва различимо услышать знакомую мелодию. Знакомую колыбельную.
Но тщетно.
Время плыло над белоснежным полем. Время пролетало у самого носа, кончиками секунд задевая ресницы. Время, ни разу никем не остановленное и не ухваченное, отбирало минуты, которые так хотелось продлить.
Нужно было возвращаться домой, но Алва все оттягивал этот момент. Ему хотелось бежать далеко-далеко, но он знал, что через пару шагов увязнет в снегу. Это не тот полет над землей, о котором он так тоскует.
Сердце щемяще сжалось, Алва закрыл глаза и почувствовал, как ветер лизнул незащищенные никакой тканью руки. И показалось, что рядом зазвенела чуть слышимая струна. Едва-едва, на уровне вибрации, на уровне догадки и отголоска.
Алва открыл глаза.
Дух Зимы стоял рядом и неотрывно смотрел на красный шарф, что лежал недалеко от игнорируемого им человека. Яркая длинная ткань, такая странная и непривычная. Дух еще ни разу не видел осени, ни разу не замечал ничего кроме серого, белого и черного - а тут такое алое пятно на привычном мире.
Алва не двигался, будто боясь спугнуть дикое животное. Он смотрел на того, кем был раньше и не видел ничего от себя.
Потому что это уже другой Дух. Потому что это уже не его стихия.
В сознании будто страницы старинной книги перелистывались все те рисунки, что уже были закончены, все те - что только начаты. Алва смотрел на Духа Зимы и с горечью понимал, что ни один портрет не был истиной. Так много деталей, но перенести их на бумагу невозможно. Алва не знал, в чем причина.
А еще Алва не знал, почему он так сильно и неотвратимо хочет нарисовать своего... брата. Почему это так важно - в один прекрасный день положить в ящик стола законченный правдоподобный портрет.
Алва медленно сел и протянул руку. Дух Зимы не шелохнулся. Он не видел его - вот в чем суть. Алва прекрасно знал - каково это. Пальцы коснулись чего-то легкого, чего-то удивительно тонкого, как перо синицы. Невидимая струна дрогнула, и Дух Зимы перевел взгляд. Чернота встретилась с чернотой, и Алве неожиданно захотелось улыбнуться.
- Не знаю, видишь ли ты меня, но я теперь тебя увидел. По-настоящему увидел.
Воздух дрогнул. А затем снова застыл, подернувшись морозной дымкой. Алва снова был на поле один. Сидел, постепенно сжимая правую ладонь в кулак и отрешенно смотря на лежащий рядом красный шарф.
И не зная, как теперь вернуться домой, когда так близко подошел и прикоснулся к своему прошлому.
Когда так глубоко вдохнул лишь малую часть той необыкновенной желанной гармонии. И захотел обратно в то время, когда не был человеком.
И не знал, что люди могут мерзнуть.

***
Наруто кажется, что это уже было. Что он уже когда-то это уже слышал, что он должен был быть готов к чему-то подобному - но эта новость все равно всколыхнула в нем какую-то отчаянную злость.
И скрытую под ней панику.
Джирайя вздохнул и покачал головой. Он прекрасно знал, что все будет именно так. Что Узумаки не тот человек, который способен все спокойно выслушать и понять. Без обиженного и требовательного вопля:
- Почему он мне ничего не сказал?!
- Он сказал мне, я передал тебе, я не вижу в этом ничего...
- Почему ему понадобилось куда-то отлучаться именно сейчас?! Куда он пошел? Далеко? Я по лицу вижу, что вы знаете - говорите!
- Ты слишком разошелся из-за ерунды.
- Из-за ерунды?! Да вы понятия не имеете, что происходило... что было... в общем, не знаете вы ничего!
Наруто замолчал, воинственно взирая на Джирайю, который пару секунд неотрывно смотрел на него, а потом неожиданно улыбнулся. Узумаки удивленно прищурился в ответ.
- Я столько лет ждал, что вы двое поладите - и вот это свершилось. Даже не верится.
- Ждали?
- Конечно. С тех самых пор когда Саске в первый раз соврал мне, что ты на заднем дворе, хотя ты просто проспал и опоздал, как и всегда.
Наруто не знал, что на это ответить. В теле появилась особая легкость, особое ощущение, с которым все кажется выполнимым.
- Он сказал, что вернется, что ему нужно сделать какое-то дело, решить какую-то проблему. Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе то, чего не знаю.
- Решить проблему?
Наруто растерянно подошел к прилавку и облокотился на него. В голове снова закрутились слова-воспоминания. И на поверхность всплыло то, что вчера беспокоило Саске больше всего.
Зима ушла.
Зима ушла. И Учиха тоже решил куда-то уйти.
И хоть Джирайя и заявлял так спокойно и уверенно, что он скоро вернется, в груди неотвратимо набухал пульсирующий ком тревоги. Плотный и темный.
- Что он еще сказал?
- Что ты теперь все знаешь.
Наруто резко вскинул голову и наткнулся на чужой внимательный взгляд. В нем невозможно было прочитать ничего определенного, но внезапно возникшая в нем мудрость сбивала с толку - Узумаки привык, что этот старик не особо углубляется в суть каких-либо вещей. Он всегда казался простым. Добрым, понимающим, но простым.
- Да. И этого я тоже долго ждал. Знаешь, Наруто, я ведь уже много лет пишу книгу о Духе Зимы.
- Вы? Пишете?
- Неужели не верится?
- Нет, ну...
Джирайя хмыкнул и посмотрел на Узумаки так, как учитель обычно взирает на своего неразумного ученика. Неразумного, но крайне перспективного.
- Я писал ее еще до твоего рождения. Но мне всегда казалось, что выходит какая-то ерунда. Мне хотелось правды, но я опирался лишь на слухи. Мне хотелось подробностей, но везде была только общая картина. Но теперь, я думаю, что из-за помощи Саске получится замечательная книга.
- Дадите мне ее почитать?
В окно ударил порыв ветра. Хлестнул по стеклам и осел на землю под аккомпанемент хрустального дребезжания.
- Разумеется. Когда допишем ее. В ней несколько частей, для каждого Духа - своя. Саске рассказывает о них всех, вот только о себе не говорит.
В комнате стало тихо. Джирайя с добродушно-мечтательным взглядом смотрел в пустоту перед входной дверью. Наруто стоял возле знакомого и привычного прилавка, краем глаза улавливая пустое рабочее место Учихи.
- Мне нужно за ним пойти.
- Зачем? Он ведь вернется.
- Мне нужно, что тут непонятного?
- То есть причины ты не знаешь?
Наруто знал, но, отведя глаза, не сказал ни слова. Это не стоило озвучивать, не сейчас и не здесь. Пресловутой дружбой или упрямством отмахнуться не удастся. Это будет фальшиво. Это будет звучать жалко, какой бы уверенный тон не был избран.
Но сказать что-то иное, не прочувствовав это до конца, - все равно что врать. Узумаки не мог открыть кому-то глаза на истинность, не распахнув свои.
- Но ты ведь не знаешь, куда идти.
Наруто поджал губы и промолчал. Он действительно не знал. И в этот бесснежный день никак не могут помочь следы на снегу, ведь его в этой реальности и на этой земле больше не существует.
Джирайя с легкой улыбкой смотрел на решительное выражение лица мальчишки, который совсем недавно задирал подбородок повыше, едва завидев своего необщительного коллегу, который каждый день молча сидел за столом и переписывал книги.
- У меня есть пара рисунков, хочу, чтобы ты на них взглянул.
Джирайя выдерживает короткую паузу, а затем устремляется к вытянутому шкафу, что ютится в углу комнаты. Тянет за ручку скрипучую дверцу, изогнутым ключом открывает тяжелый с виду небольшой сундук и вытаскивает из него стопку старой бумаги.
- Мне кажется - тебе нужны Горы.
Протянутая рука, протянутый лист. Наруто моргает и поворачивается к подернутому временем рисунку. Поворачивается к черному, серому и белому на пожелтевшей по краям бумаге.
Поворачивается к Горам, которые высокими стенами возвышаются над землей. К деревушке, что расположилась поодаль от этих гигантов, к стройной башенке в ее середине. К небу, на котором ни облачка - только ночная бесконечная глубина.
Наруто протягивает руку и принимает этот нежданный подарок. Под этим рисунком - целая стопка, перетянутая тонкой веревкой. Узумаки разматывает ее, как совсем недавно разматывал бинты на своей руке - и все его естество наполняется непередаваемым чувством предвкушения.
На первом листе - только глаза. Смазанные, нечеткие. Черные.
На втором - очертание лица. Рот, нос, невесомая челка закрывает лоб. Но глаз нет.
На третьем - уже полноценные портрет, в котором все будто бы знакомо, но не хватает достоверности и правдивости.
На четвертом - еще одна попытка. Глаза явственно выделяются на нарисованном лице, будто кто-то отчаянно и безрассудно, что есть силы нажимал на заветный уголек.
На пятом - снова попытка.
На шестом - снова.
И снова. И снова. И снова. И снова. И снова.
Последний лист кажется таким легким, почти невесомым. Пальцы держат его бережно, но крепко. Наруто разглядывает четкие линии, аккуратную ретушь и отточенную прорисовку. И подпись автора в правом углу:
"Алва".
По спине пробегает цепкая дрожь. Это удивительно. Узумаки смотрит на портрет Саске, написанный так давно, что это кажется неправдой. Смотрит в нарисованные глаза - и действительно узнает их. Смотрит - и его внезапно охватывает бесконтрольная нежность.
Наруто поднимает глаза, встречаясь с ожидающим взглядом Джирайи. И широко улыбается. В сознании все тот же кавардак, но теперь в нем так хорошо видно давно горящую и ждущую там искру.
- Спасибо.

"Ты слышишь, слышишь,
Как сердце стучится, стучится
По окнам, по окнам,
По крыше, как дождик".

Вопрос: like/dislike

1. like		15	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		15

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Дух Зимы

---

Хочется избавиться от спешки. Всегда терпеть ее не могла. От нее голова болит, от нее жизнь летит еще быстрее. Даже не так - она прокручивается и просматривается, как неинтересная страница неинтересной книги. Как фильм, который существует только ради конечной точки текущего дня.
Нужно уметь тормозить. Нужно уметь не торопиться, когда это не нужно.
Спешка - и все из рук валится.
Спешка - и даже от любимого дела никакого удовольствия.
Ритм города подгоняет, хорошо бы уметь тормозить.

@темы: Мир., Словобред.

---

В процессе. "Дух Зимы".

Название: Дух Зимы.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Джирайя, Итачи и прочие. Из неканонов - Мари и Мичи.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: И это тоже уже макси, чуваки.
Саммари (описание): Зима никого не щадит. Зима никого не слушает. Зиму никто не любит. Так было много лет. Для многих так и осталось. Но не для Наруто, который был спасен неведомой силой, что в старых книгах зовут Духом Зимы. По крайней мере, именно ему Узумаки приписывает заслугу своего спасения. Он не замерз тогда, и с тех пор он никогда не мерзнет. Избавление от холода можно назвать счастьем, но все не бывает так безоблачно, верно? А еще есть вопросы, на которые несомненно нужно найти ответы. Конечно же.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет ^^, АУ, мистика.
Размещение: Меня спросите.
От автора: -

Часть 21. Сейчас тоже?

Теперь Саске знает, что людям доверять нельзя. Теперь он понимает, почему Итачи так требовательно и категорично раз за разом повторял о том, что нужно хранить в секрете свое прошлое.
Но не обожжешься - не отдернешь руку.
А точнее, не обморозив пальцы - не спрячешь ладонь.
Саске открылся всего раз. Это было под влиянием момента, казалось, что этот мальчик, имя которого должно быть принудительно забыто, не может предать. Не этот мальчик, который и сам поделился чем-то сокровенным. Который сидел на скамейке рядом и, глядя в потолок, рассказывал о том, что он приемный сын, что его настоящие родители однажды ушли в лес и не вернулись. Он говорил почти шепотом, и верилось, что это правда, и верилось, что этот человек многое может понять и принять, раз способен смотреть такими искренними глазами.
Это было ошибкой. Саске понял это еще до того, как его выставили за дверь. Понял тогда, когда в комнату с улицы вошли трое ребят и посмотрели на него со странными улыбками на губах.
- Врун! Дух Зимы не мерзнет, мне мама говорила! Вот и докажи!
Четыре пары глаз, что смотрят на тебя с превосходством и ничтожной долей любопытства. Это их деревня, они дома. Они знают много баек, но такого никогда не слышали. Все они улыбаются, но Саске еще до них понял, что улыбка - это не всегда хорошо.
- Я просил тебя не говорить.
Учихе плевать на этих троих, что подталкивают его к выходу. Он смотрит на того, что жмется позади них. Светловолосый, невысокого роста. Он старательно прячет глаза и бросает куда-то в сторону:
- Да ладно, ничего в этом такого нет, подумаешь. Ты ведь можешь доказать. Или ты соврал?
Оправдания становятся обвинениями, голос крепнет. Саске делает шаг назад и оказывается за порогом.
В окно на него смотрят четыре пары все тех же глаз, а по телу хлещет ледяной ветер. Но под кожу проникает не только холод, но и что-то еще, куда более острое и горькое.
Самый старший из ребят открывает окно и кричит:
- Вруууун!
Смеется и хлопает ставнями.
В самом деле - какой из тебя Дух Зимы, когда все тело начинает колотить от озноба на морозной улице?
Какой из тебя Дух Зимы - если ты не можешь мановением руки заморозить воду или призвать метель?
Какой из тебя Дух Зимы - если сама Зима тебя не слышит, а Горы отрекаются?
Вечером следующего дня Саске лежит в кровати в очередном чужом временном пристанище и неотрывно смотрит в потолок. Жарко, очень жарко и душно. Голос Итачи доносится откуда-то издалека, из какой-то другой реальности, но значения слов ускользают, оставляя после себя лишь совершенно несвязные и нелогичные образы. Цвета мажутся и наслаиваются друг на друга. Белый на красный, зеленый на желтый. А потом - серый, серый, плавно растворяющийся в черном.
Саске вяло убирает со лба намокшие волосы, и это просто движение отбирает все силы. Вот уж все-таки странное это дело - людские болезни. Странное и утягивающее куда-то вниз, в подполье, изо всех сил прижимая к земле.
Саске прекрасно помнит, как оказался вчера на улице без куртки в мороз. Помнит, но отчаянно хотел выжечь это из своей памяти.
По потолку пляшут тени от мечущегося в печке огня. Итачи подходит к кровати и аккуратно кладет ладонь на горячий лоб того, кого уже привык называть братом. Саске открывает глаза, краем сознания понимая, что тело отчего-то стало еще тяжелее.
- Я не послушал тебя, Итачи. Я ошибся.
- Все потом, главное сейчас - поправляйся.
- Я хочу, чтобы они замерзли. Чтобы они поняли, каково это – стоять в поле на пронизывающем ледяном ветру.
Рука Итачи дергается, Саске закрывает глаза.
- Если бы я не мерз, все было бы иначе.
Итачи молчит. В трубе завывает ветер, а в соседних домах ложатся спать три довольных собой мальчугана.
А четвертый уже в который раз переворачивается с одного бока на другой и пытается заснуть. Взбивается подушку, с раздражением слушает голоса приемных родителей, доносящиеся из соседней комнаты. И каждый скрип - как тайный знак, что возвращает к доверительным словам, а затем к странному взгляду из-под черной челки, запятнанной нападавшим снегом.
Какой из тебя человек - если ты не умеешь держать данное тобою слово?
***
Наруто чувствует, как у него трясутся руки и пересыхает в горле. Он во все глаза смотрит на Саске и не может выдавить из себя ни слова.
Осознание, предположение так дико и резко ударили по ногам, что хочется снова рухнуть на кровать, но Узумаки только упорнее продолжает стоять столбом.
Учиха не произносит больше ни слова, следит взглядом неотрывно и пристально, будто изучает, будто прочитать что-то пытается в этих движениях плеч и головы.
Наруто запускает пальцы в волосы, потирает виски - а затем отчаянно трясет головой и выкрикивает, подскакивая взвинченной пружиной:
- Яяяя понять не могу - я прав?! Я правильно думаю?!
- Как мне ответить на такие неконкретные вопросы?
- Ты издеваешься что ли?!
Узумаки вспыхивает, а потом вдруг неожиданно замолкает. Так резко и разом, будто ветер со всего размаху врезался в высокую стену и разлетелся на куски, не оставив ничего после себя.
Ошарашено, обескуражено, подорвано. Наруто медленно садится на кровать и позволяет той тревоге, что копилась внутри до сих пор, найти выход.
- Ты Дух Зимы?
Аккуратный вопрос и сбившееся дыхание. Узумаки не может определить, какой ответ хочет услышать. Но Саске не дает время на раздумья.
- Уже нет. Был им.
- И это ты - тот, кто спас меня на Белом Холме тогда?
- Да.
- Тот, кто приходил ко мне в детстве?
- Да.
- Почему... почему ты не рассказал мне раньше?!
Ветер воскресает возле высокой стены и вновь закручивается в тугую незыблемую спираль.
- Не было причин.
- Не было причин?!
Наруто снова вскакивает и делает быстрый шаг к Саске.
- Да была куча причин! Это было бы честно, в конце концов!
- Назови хоть одну.
- Что?
- Назови хоть одну причину.
- Да... да... да куча их! А сейчас какая-такая особая появилась?!
- Причина в том, чтобы ты не тратил время на ненужные поиски.
- Как благородно, кто бы мог подумать!
Наруто резко поворачивается к Саске спиной. Внутри все раздирает от какой-то особой обиды, от какого-то особо чувства, оно не дает успокоиться, оно не позволяет думать ясно, без замутнений. И отчего-то вызывает странные неприятные мурашки по спине. У нормальных людей они, наверняка, приносят с собой еще и холод.
За окном – убывающая ночь. Темное небо уже тянется к своему просветлению, но пока не ощущает себя по-настоящему готовым к нему. Наруто путается в мыслях и ощущениях, клонит голову и отчего-то не может повернуться к Саске.
- Я не могу в это поверить. То есть… как такое вообще возможно? То есть…
- Ты знал, что Дух Зимы может стать человеком. Почему это не могу быть я?
- Потому что ты…
Слова замерзают, так и не обретя звук. Узумаки пытается вспомнить все, что говорил Учиха до этого. Пытается понять, почему не догадался раньше.
- Ты спас меня тогда.
- Ты уверен?
- Ты спас меня, в чем тут можно быть неуверенным?!
Мгновение, вспышка – и Наруто резко поворачивается к Саске лицом. Смотрит вызывающе, непреклонно. Его бросает туда-сюда физически и морально без какой-либо возможности удержаться в одном положении.
Учиха неподвижен, он как тень почти сливается со стеной, и только отблески пламени из печки освещают его присутствие.
- Ты остался без родителей, в деревне тебя не любят. Ты считаешь себя спасенным?
- Я жив!
- Да.
- И я пережил все это! Теперь у меня есть Джирайя, Мичи, Мари… и ты.
Повисает странная глухая тишина. Слышно, как за окном гудит ветер. Он скользит меж спящих домов, с невыразимой и никому не видимой тоской ища на темной земле остатки белого снега.
- Я не хочу, чтобы ты думал, будто я помог тебе из каких-то высоких побуждений. Мне просто было интересно. Любопытно. Я никогда раньше не пробовал чего-то желать. Я никогда раньше не слышал людей.
Саске переводит взгляд на окно. Он будто не здесь, будто стоит сейчас на Белом холме и смотрит в небо. Или на снег, по которому разметались красные волосы.
- Твоя мать обращалась не ко мне. Она говорила с Зимой. Она просила спасти тебя. Но – Зима никого не слушает. Зима никого не щадит. Зиму никто не любит. Но твоя мать говорила, что, возможно, ты – сможешь полюбить.
Наруто сглатывает ком, застрявший в горле. Ему не хочется двигаться, ему не хочется ничего добавлять. Но – лучше бы сейчас видеть эти черные глаза, лучше бы сейчас – быть чуть ближе. Потому как эта правда способна снова отдалить друг от друга.
- Но ты не полюбил. Я помню… ее красные волосы на снегу. Я помню, как дотронулся до тебя с одной только мыслью – неужели ты должен замерзнуть, неужели люди не могут не мерзнуть. Каково это – мерзнуть. Видишь, никакой доброты.
- Но ты подумал, дотронулся, ведь мог просто пройти мимо.
- Я был там, и твои родители погибли.
Наруто прикрывает глаза. В нем нет злобы, нет обиды. Все та же тревога, и теперь – знание. И теперь – нечто, что сковывает мысли и движения. Нечто тяжелое. Нечто, что делает родное чужим.
Саске еле слышно выдыхает.
- Потом был только холод. Я думал, ты вернешь мне мою способность, если захочешь, но ты только боялся и прятался. В тебе не было желания, и я не мог просто так забрать у тебя свое.
- Поэтому ты приходил.
- Поэтому. Приходил.
Голос эхом обрывистым. Отзвуком перед прыжком в пропасть.
- Я тебя ненавидел. Когда пришел в деревню. Когда стал работать у Джирайи. Я не хотел становиться человеком, но из-за тебя стал.
Саске замолчал, и Наруто почувствовал, как сердце прошило стальной пружиной. Пластами припечатало намертво, душе только и оставалось, что дергаться в этих тисках. Наруто не двигается, и Саске понимает, что больше ничего рассказывать не хочет.
Больше ни слова.
- Сейчас ты тоже меня ненавидишь?
Белым-белым снегом укрывает сознание. Белым-белым полотном на черноте земли. Белым-белым.
- Когда пришел в деревню.
- Сейчас тоже?!
Наруто выкрикивает это с таким отчаянием в голосе, с такой необъяснимой злостью, что невозможно не повернуться. Не посмотреть в ответ на пронзительный и требовательный взгляд голубых глаз.
- Сейчас – нет.
Саске смотрит чуть устало, но внимательно. Скосив глаза, но неотрывно.
И Наруто чувствует, что может вдохнуть. Он делает шаг вперед, еще и еще. Подходит ближе. И замирает, не зная, что делать дальше.
Учиха смотрит так, будто пытается что-то сказать. Будто пытается дотянуться взглядом, и Узумаки не понимает, как раньше мог не узнать эти глаза.
За окном так тихо, до рассвета еще есть время. Саске медлит в своей тени. Но все же тянет руку через белый-белый иллюзорный зимний покров и касается чужих светлых волос. Кончиками пальцев дотрагиваясь до щеки. Так открыто, осторожно и знаково. Скользит ладонью вниз, касаясь шеи.
Наруто замирает. Ни двинуться, ни слова сказать – как в оцепенении. Как скованный льдами, как застывший в морозном лесу. Во взгляде – растерянность. Во взгляде смешалось все. И отчего-то сейчас в сознании на поверхность всплывает не то, что это Саске.
А то, что это Дух Зимы. Тот самый Дух Зимы.
Наруто непроизвольно дергается, подавшись назад, и снова застывает.
Ладонь Саске замирает.
Белым-белым укрывает снегом. Где теперь Зима?
Учиха опускает руку и отстраняется. До рассвета еще есть время, но ночь явно пошла на убыль.
- Хорошо. Я пойду домой.
- Что? Почему? Ты можешь…
Фраза без окончания. Саске резкими шагами подходит к двери и снимает куртку с крючка.
- Это все должно остаться между нами. Ты умеешь держать слово?
- Что? Ты сомневаешься?! Я не разбалтываю чужие тайны!
- А тебе их доверяли раньше?
Как холодным снегом за шиворот. Короткий взгляд у входной двери.
Наруто не знает, почему не пробует остановить. Возможно, нужно дождаться утра. Нужно утрамбовать все мысли и ощущения.
Возможно, обида все же есть.
Саске прекрасно знает, почему уходит.
И ничуть не удивляется, когда, ступая по голой и мокрой земле и завернув за угол, видит Духа Зимы, растерянно вглядывающегося в небо. Увидев Учиху, он обрадованно подлетает ближе и выжидательно, просяще заглядывает в глаза.
- Жди меня утром на Белом Холме.
Саске произносит это вслух, подкрепляя свои слова жестами. И Дух Зимы понимает. Он вытягивает вперед руки и улыбается. Улыбается как ребенок, брошенный и вновь найденный.
И небо, будто дождавшись именно этого момента, начинает светлеть.
***
- Кто это?
Иви подошла так неслышно, что Алва не успел привычно дернуться и спрятать листок бумаги, над которым трудился уже полчаса, в ящик стола.
- Кто это? – повторила девушка и положила руки на плечи художника. – Он похож на тебя.
- Это… Дух Зимы.
- Вот оно что, ты таким его представляешь?
- Почти. Я не могу нарисовать его таким, каким вижу в голове.
Иви смотрит на лист бумаги, на черные линии, черные штрихи и черные глаза, что явно выделяются на общем фоне рисунка.
- Это иллюстрация? Фантазия? Или ты правда веришь в Духа Зимы?
- Иви… ты любишь Зиму?
- Я сто раз уже тебе отвечала. Нет, мне больше лето по душе. А еще… знаешь, кого бы ты там ни рисовал – он выглядит так, как мог бы выглядеть наш с тобой сын. Как тебе?
- Но я рисую не его.
- Тебя пугает такое сравнение?
Алва откидывается на спинку стула, рука на его плече становится тяжелее.
- Нет, не пугает.
Иви едва слышно выдыхает. А затем прижимается щекой к чужой макушке. Ладони скользят по плечам, вниз до груди – девушка прикрывает глаза и ждет, когда ее самый любимый человек повернется к ней.
Она знает, что он не оставит ее прикосновение без внимания. Не отстранится. Иви чувствует биение его сердца каждый раз, когда обнимает. Пусть и он услышит ее душу.

"С ним до рая и до ада
Я пойду и вернусь".

Вопрос: like/dislike

1. like		13	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		13

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Дух Зимы

---

Макси в процессе "Кто будет мной?"

Название: Кто будет мной?
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске, Саске/Наруто, Джуго, Сакура, Итачи, Кайто и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романтика.
Размер: Это уже макси, чуваки.
Саммари (описание): Всем кого-то не хватает. Но не все знают и понимают, кого именно.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото. Кроме Кайто. А остальное все мое.
Предупреждение: слеш, АУ, курим, пьем, мей би ООС.
Размещение: Меня спросите.
От автора:
Во-первых, тут куча флешбэков. Походу, это моя любимая тема.
Во-вторых, что-то после Гайдена меня от этого корежит (может, вы поймете, о чем я), но я давно это придумала и запланировала, так что как бы - пофиг.
В-третьих, я пишу этот фик с 2012 года. Мне плохо.

Глава 22. Три весны.

Наруто приучил себя к улыбкам всем и каждому. Входя в очередной новый класс, он не избирал никого, но смотрел на всех - и всем давал возможность посмотреть в ответ.
Порой влиться в уже сложившиеся компании не получалось никак. И тогда Узумаки бился до последнего об их нежелание и пренебрежение.
Порой Наруто вписывался мгновенно. Он пробивал себе дорогу к дружбе шутками и позитивом. И еще искренностью, несомненно ею.
Но со всем этим рано или поздно приходилось прощаться. Новый город, новые люди. Новый выход к доске и голос учителя, который произносит твое имя. Все мелькало, проносилось мимо, как деревья, видимые из окна скоростного поезда. Но порой кто-то на ходу запрыгивал в вагон, садился рядом - и не хотел уходить.
Пока время не стирало его лицо, оставляя лишь некоторые сказанные слова.
И если бы Наруто спросили, кто был его лучшим школьным другом, он бы ответил - Сора.
Им было весело вместе, им было легко вместе, им было так интересно друг с другом, что Узумаки готов был даже от сна отказаться, лишь бы поболтать еще о чем-нибудь, поиграть в футбол или в настольный теннис. Лишь бы хоть немного продлить то, что обязательно закончится через полгода.
Они были похожи. Когда на переменах обсуждали фильмы - вся школа ходила ходуном. Это было громко, эмоционально и взбудоражено. И Узумаки казалось, что теперь он может и умеет куда больше, чем раньше. Ему казалось, что это и есть дружба, это и есть опора.
И все было бы еще прекрасней. Если бы не Тору.
Этот парень был очень странным типом. На переменах - всегда оставался сидеть за своей партой. Говорил мало, а если и говорил, то с каким-то нелогичным вызовом в голосе. Он точно не был тем, кого называют хорошим парнем, но и белой вороной тоже не был. Просто вечно чем-то недовольный, вечно старающийся показать себя правым, вечно чересчур жестокий и часто несдержанный.
А еще он был лучшим другом Соры. И это был такой чудовищный парадокс, что он просто не укладывался у Наруто в голове.
С одной стороны - Тору, явно какой-то отмороженный тип. А с другой - Сора, который всегда был душой компании.
Узумаки вообще часто замечал, что почти в каждом классе каждой школы есть какой-то чудик. Мальчик или девочка - неважно. Но их можно было узнать с первого же взгляда.
Они могли быть слишком тихими, слишком заумными, слишком сдержанными, слишком забитыми, слишком неловкими. Они могли быть абсолютно любыми, и связывало их лишь то, что они отличались от остальных и по сути своей были одиночками.
Многие сидели на задних партах, многие смотрели чересчур враждебно. Они были либо незаметными, либо отталкивающими. И порой казалось, что на самом деле они этого и хотят. Узумаки видел много таких чудиков. Он смотрел на них и ему хотелось... подойти. Да, подойти, поговорить, понять. Почему ты не выходишь из класса? Почему ты обедаешь один? Идешь домой один? Почему у тебя никто не просит списать?
Почему ты так смотришь? Да, это хотелось спросить особенно.
Узумаки неимоверно тянуло в эти темные глубины. Но он никогда не решался к ним подойти. Черная река протекала мимо, скрытая повисшими ветвями плакучих ив.
А тут из-за Соры он подошел к этой чуждой ему воде так близко, что становилось неловко. А когда Наруто становилось неловко - он улыбался еще шире. Но Тору на него даже не смотрел. Он кивал своему другу, и Сора, извиняясь, махал Узумаки рукой - и спешил этой черной рекой, как ни в чем ни бывало.
И Наруто казалось, что у него отбирают друга. А на деле - это он был тем, кто отбирает.
Иногда сидя на скамейке рядом со школой, Сора вздыхал, поджимая под себя одну ногу. И жаловался на то, что с Тору очень сложно.
- Ну, так а почему вы тогда до сих пор дружите? - Наруто ни на что не подбивал, просто интересовался. Этот вопрос давно его мучил.
- А как же иначе, - Сора сидел неподвижно и щурился на яркое солнце.
- То есть это просто привычка?
- Нет, что ты, это совсем другое. Может, ты и не видишь, но он клевый. Он очень классный. И он мой друг.
- Может быть, но вот знаешь, за эти полгода я от него услышал максимум предложений десять. Если не считать ответов у доски.
- Да не, ты преувеличиваешь.
- Да серьезно.
Сора вздохнул, повернул голову к школе, облаченной посредством свежей желтой краски в новый наряд, и улыбнулся.
- Зато так здорово, когда он что-то мне рассказывает. Каждый раз - так здорово.
Наруто промолчал. Что на это ответить, когда не понимаешь, что за удовольствие такое: с трудом выуживать из другого слова, которые обычные люди говорят постоянно. Тут было над чем подумать, и Узумаки замолчал, запрокинув голову и смотря в удивительно голубое весеннее небо.
- Эй, Наруто, поменяешься со мной соком? Мне в столовке томатный достался, я его терпеть не могу.
- Давай.
Узумаки смотрел, наблюдал. На одной из экскурсий он шел позади всех и видел, как Сору показывает Тору фотографии, которые он наснимал. И это простое событие отчего-то выглядело таким значимым. Наруто не мог объяснить почему: то ли дело в том, что они шли как никогда близко друг к другу, то ли дело - в легкой улыбке на губах того, кто почти никогда не улыбался. Но в этот момент они выглядели такими похожими. Один стал чуть тише, второй - чуть громче.
Привычка тут ни при чем. Одинаковость - тоже. Это невозможно объяснить кому-то постороннему. Потому как всегда есть то, что является связующим звеном. Но об этом другим знать необязательно.
Когда Наруто уезжал - Сору выглядел очень грустным. Он хлопнул Узумаки по плечу, постарался улыбнуться.
- Удачи тебе, пиши - не забывай.
Потом махнул рукой и скрылся за поворотом. Сказал, махнул, сказал - и сам забыл.
Это было взаимное забвение, отдаление, через которое многие проходят. Сора остался лишь тем, кого можно будет вспомнить потом, как школьного друга. Тем, кому дан этот почетный статус.
Но в будущем от него останется лишь пара слов.
По сути - Сора стал хорошим воспоминанием. Подтверждением того, что Наруто не остался обделенным детской дружбой.
Но по сути другом он, конечно же, не являлся.
***
Вечность закончилась так быстро. И отчего-то со временем становится только хуже. За окном - ранняя весна, и Наруто вместе со всеми бурчит и ругается, что это просто-напросто нечестно ставить по пятницам шесть пар. Наруто вместе со всеми смеется над очередными приколами из интернета или нелепыми ситуациями из жизни.
А потом допоздна гуляет по улицам пробуждающегося от зимней спячки города и вздрагивает всякий раз, когда видит впереди знакомую спину. Обманчиво знакомую при более пристальном рассмотрении. Это не Амару.
Хорошо, что это не она.
Узумаки каждый вечер приходит домой, бросает на тумбочку ключи и слышит, как этот звук эхом отдается в пустой квартире. И от этого сердце будто прокалывает тупой иглой.
Наруто не хочет жить один, не хочет засыпать один, завтракать по утрам, ужинать, смотреть телевизор и выключать свет перед сном.
Он уже два месяца не раскладывает диван и не покупает шоколадные пирожные. Амару очень их любит.
Наруто заворачивается в одеяло и долго смотрит, как загораются огни в доме напротив. Как в них медленно перемещаются силуэты. Жизнь. Кажется, что там такая яркая жизнь, а у тебя в комнате - сплошное запустенье.
Завтра снова будет новый день, и Узумаки снова будет улыбаться. Без притворств, искренне и широко. Улыбаться до тех пор, пока не наступит время идти домой.
Но сейчас он и так дома, старательно подгоняет себя побыстрее провалиться в сон. Чтобы реальность измазалась темными красками и явила перед глазами блестящую гладь широкого озера.
Луна отражается в чистой воде, согнутые ивы клонятся к ней же, а где-то вдалеке - мигают огни большого города.
Тень, что всего пару снов назад была встречена на ступеньках лестницы, ведущей к верхним этажам многоквартирного дома, сидит на берегу. Рядом уже привычно лежит верный черный зонтик. Знакомая фигура заметно потемнела, по ее плечам изредка, как помехи, проскальзывают белые полосы. Наруто садится рядом, упираясь руками в траву. Но она, взбудораженная и оскорбленная, тут же расползается в разные стороны.
На другом берегу возле дороги загорается одинокий фонарь. Он - будто следующая точка, дойти до него - и что-то изменится. Но Узумаки сидит, поворачивая голову к тени и попутно замечая, что она смотрит не на расстилающееся перед ней озеро, а на светящийся вдалеке город.
- Ты любишь шоколадные пирожные?
Тень на какое-то время остается неподвижной, а затем медленно качает головой.
- Как же так? Мне казалось, шоколад любят все.
Небо резко светлеет, потом едва заметно вздрагивает, и с него начинает падать что-то невесомое. Это как хлопья снега, только неразличимые, неуловимые глазом. Наруто удивленно подставляет ладонь, а темная фигура открывает зонтик. И Узумаки охает от удивления.
Небо видит лишь черный купол, под которым укрывается молчаливая тень и по воле судьбы еще и Узумаки, но изнутри виден совершенно иной цвет. Наруто не может толком понять, какой именно, но он кажется таким красивым, что его хочется коснуться.
Узумаки тянет руку вверх, задевает пальцем твердую металлическую спицу и осторожно касается намокшей ткани.
Этот зонт кажется чем-то чудесным, но тень качает головой и закрывает его. С неба больше ничего не падает. И озеро внезапно единым резким движением выходит из берегов и окатывает Наруто холодом своих вод.
Узумаки вздрагивает и просыпается, несколько секунд непонимающе смотря, как от сильных порывов ветра подлетает вверх длинная светлая штора.
Новый день выбрасывает из сна.
Из сна, который с каждым разом становится чем-то более важным, чем эта одинокая квартира.
***
Раннее утро для ранней весны. Саске стоит, прислонившись спиной к стене и слушает, как на кухне ругаются родители. Низкий голос отца, дрожащий голос мамы. Она непривычно настойчивая, непривычно громкая.
Саске стоит возле стены и слышит то, что лучше было бы не слышать. Ему четырнадцать, через два часа нужно выходить в школу. На улице моросит противный дождик, а совсем рядом звучат голоса родителей, придавливая хлесткими фразами к полу.
- Хватит, Фугаку, хватит! Я столько раз говорила тебе, столько раз клялась! У меня ничего не было с Даном! Ничего не было!
- У меня есть причины тебе не верить, но мы все еще живем вместе - цени это.
- Я ценю, разве ты не видишь? Но не нужно так к нему относиться, это твой сын, я клянусь тебе, он твой сын!
- Я не вижу в нем ничего от меня.
- Сделай тест! Сделай тест, если ты после стольких лет все еще сомневаешься!
- Я не собираюсь позориться.
- Позориться?! Лучше ломать ребенку жизнь, лучше отмахиваться от него, когда он тянется к тебе, лучше вечно подозревать, но не сделать такую простую вещь?!
- Довольно, я не стану продолжать этот разговор.
Повисает звенящая тишина. Саске слышит, как мама убирает со стола тарелки. Они звенят в ее руках, и, наверно, трясутся. Да, наверное.
- Ты сам это придумал, Фугаку. И сам в это поверил. Почему Саске должен терпеть эту нелюбовь? Он твой сын, сколько раз я клялась тебе в этом. Сколько лет ты смотришь на него так, будто он чужой тебе.
- Я задержусь сегодня на работе.
Отец сдержанно, но четко обрубает дальнейшее развитие разговора, он всегда так делает, если тема ему не по нраву. Саске слышит, как мама едва слышно всхлипывает и включает воду. И под ее размеренный шум не слышно тихих шагов прочь.
Саске закрывает за собой дверь в комнату и садится на кровать. В окно бьет одуревшая ветка дергающегося на ветру дерева. Проклятый третий этаж.
На улице одна из машин взрывается неожиданной сигнализацией. Ее трели врываются в чужие сны, побуждают бурчать ругательства сквозь зубы или подходить к окну, сонными глазами выискивая причину столько громкого шума.
Саске не дергается даже. Он чувствует, как злость сжимает сердце и плавно перетекает в боль. Из одного конца к другому. От одной эмоции к другой.
Саске верит матери, но неверие отца заставляет сжать кулаки, что есть силы. Несправедливо. Все это чертовски несправедливо. Несправедливо!
Через час Микото улыбается зашедшему на кухню Итачи и ставит перед ним тарелку с завтраком. А затем с запоздалым удивлением и зарождающейся тревогой слышит, как хлопает входная дверь.
К черту лифт, по лестнице быстрее. Саске выходит из подъезда и смотрит на льющий с небес дождь как на препятствие. А затем резким движением рук раскрывает черный зонтик и ступает на мокрый асфальт.
Шаг, шаг, шаг.
Все равно куда - лишь бы подальше. Все равно куда - лишь бы идти.
***
Семь часов тянулись как семь лет. Наруто не мог поверить, что дожил, дотерпел до этого дня. Столько времени думать только об этом. Столько времени представлять, как это будет, и уже заранее жалеть, что минуты и часы станут испаряться слишком быстро.
В поезде Узумаки не мог усидеть на месте. Он то и дело выходил из купе, на пару минут замирал у окна, а затем снова усаживался на свою полку, пытаясь скоротать время посредством музыки в наушниках.
Но все песни сливались в одну безликую мелодию, не различишь ни нот, ни текста. Еще и мобильник катастрофически быстро разряжался, так что самое время было задуматься о соответствующих мерах. Саске все равно отвечал через раз, а потом и вовсе попросил успокоиться. Так что Наруто вздохнул, но прекратил постоянно щелкать по кнопкам, выбивая слово за словом. Он не хотел все портить.
За окном мелькали деревья, мелькало небо, то зашториваясь посеревшими тучками, то распахиваясь солнечной яркостью. По проходу бегали дети, на соседней полке то и дело кряхтел какой-то старик. Но Узумаки все казалось прекрасным. Для него сейчас и гроза была бы чудесной. Даже если бы он ехал, зажатый кучей народа и приплюснутый ей же к раздвижным дверям - это бы ни капли не повлияло на его радость, что давно уже не умещалась внутри.
Единственное, чему сейчас присваивался отрицательный статус - это долгим остановкам на станциях.
Поезд дернулся, набирая ход. Наруто закрыл глаза и опустил голову на подушку, слушая, как восторженно и взбудоражено бьется собственное сердце. Узумаки хотелось бежать, бежать по крыше, подгоняя поезд. Бежать рядом, обгоняя это торжество прогресса.
Узумаки казалось, что его сейчас разорвет от всей той мешанины положительных чувств, что с каждой минутой все отчетливей перекрикивались внутри.
Наруто был счастлив ожиданием. И несчастен от необходимости ждать.
Мимо купе то и дело проходили какие-то люди. Проводники, проводницы, пассажиры. Продавцы носили туда-сюда по вагонам газеты и мороженное. Шум от них усиливался с каждой остановкой, наверное, их становилось все больше. Или, может, это только казалось.
Узумаки, водя пальцем по экрану, листал различные картинки и фотографии, сохраненные на телефоне. Взгляд сам собой задержался на одной, на той, которой в электронной памяти верного электронного спутника жизни по-хорошему не должно было быть.
Это фото месяц назад прислал Кайто. Объяснив и оправдав это своей виной за удаление того снимка в аэропорту, он прислал новый. Старый новый.
На нем Саске сидел на диване рядом с Джуго и смотрел четко в объектив с удивительной расслабленностью во взгляде. Позади них возвышался Кайто, скорчивший нелепую рожицу. Его рыжие волосы были до безобразия взлохмачены. Джуго смотрел на него крайне неодобрительно, вытянув одну руку перед собой, а второй обнимая Учиху за плечи. Из всей этой троицы Саске выглядел самым отстраненным, будто его вырезали из какой-то другой фотографии и приклеили сюда.
Наруто пару минут неотрывно изучал такой знакомый темный взгляд, который в таком далеком прошлом был обращен ни к нему. Вы и знать друг друга тогда не знали. Узумаки отметил в памяти пару отличий во внешности, поймал пару мыслей, возникших на этой почве. А затем уверенным и отрывистым жестом нажал "удалить".
Вы уверены?
Еще бы.
На платформе станции города Гифы было не слишком много людей. Наруто выбежал из вагона, чуть не забыв на полке свой рюкзак, и ожесточенно завертел головой, пытаясь углядеть знаковый постер - место встречи.
Рядом наблюдалась лавочка. Узумаки сел было на нее, но уже через полминуты начал ерзать, задел стоящую с краю дамскую сумку, отчего та упала на землю, а затем еще долго извинялся перед грозного вида тетенькой. Которая предпочла фыркнуть и удалиться подальше от "этого буйного".
Наруто никак не мог себя успокоить. Он то и дело приглаживал волосы, а затем заново их взъерошивал. Каждые пять секунд поглядывал на часы, сглатывал, промокая вечно сохнущее горло, дрыгал ногой, рукой, головой. Вглядывался в толпу, вглядывался в выходящих из вагонов людей.
Сердце колотилось уже совершенно не контролируемо, Узумаки волновался сильнее, чем перед экзаменом. Или даже сильнее, чем когда через запертую дверь слушал, как Джуго разговаривает с Саске по телефону. Впрочем, тут сравнивать нельзя - тут совсем иное.
Наруто искал глазами Учиху столь взбудоражено, столь судорожно, столь нетерпеливо, что конечно же его пропустил.
Саске подошел с той стороны, куда Узумаки не смотрел, и с полминуты просто стоял рядом. Стоял, смотря на белобрысую макушку и борясь с невесть откуда взявшимся желанием сделать что-нибудь глупое.
Но нет - мотнуть головой, поправить ремень сумки, висящей через плечо и сказать самое простое, что может быть:
- Привет.
Наруто резко обернулся на звук, голову окатило жаром, а на губах мгновенно расплылась одурело-счастливая улыбка. Узумаки разом забыл, что он там хотел, что планировал сказать при встрече. Тело само подскочило с места, и Наруто, выпустив из рук рюкзак, подлетел к Учихе и заключил его в крепкие объятия.
В самые крепкие и самые нежные.

"Ты была выдумана моими привычками,
"Стоп, стоп," - просил, не было смысла искать
Твоих идеальных движений в каждой несносной девичке,
Стоп, стоп. Не то".

Вопрос: like/dislike

1. like		13	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		13

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., "Кто будет мной?"

---

В процессе. "Дух Зимы".

Название: Дух Зимы.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Джирайя, Итачи и прочие. Из неканонов - Мари и Мичи.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: И это тоже уже макси, чуваки.
Саммари (описание): Зима никого не щадит. Зима никого не слушает. Зиму никто не любит. Так было много лет. Для многих так и осталось. Но не для Наруто, который был спасен неведомой силой, что в старых книгах зовут Духом Зимы. По крайней мере, именно ему Узумаки приписывает заслугу своего спасения. Он не замерз тогда, и с тех пор он никогда не мерзнет. Избавление от холода можно назвать счастьем, но все не бывает так безоблачно, верно? А еще есть вопросы, на которые несомненно нужно найти ответы. Конечно же.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет ^^, АУ, мистика.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Наконец-то.

Часть 20. Три ошибки.

Снег. Снег, которому нет ни конца, ни края. Высокие горы за спиной. Ты ощущаешь, как они взирают на тебя, как замерли в спокойном ожидании. С немым укором на изгибах склонов. С немым одобрением под снежными шапками.
Снег. Снег, которому нет ни конца, ни края.
Холод. Холод, который обнимает и прижимает к своей ледяной груди. Который заполняет все внутри - и уже толком не понимаешь, где ты и что ты.
Наверное, ты просто дух с бесконечным холодом у ног.
Доносится какой-то звук. Настойчивый, назойливый. От него хочется отмахнуться. К нему хочется прислушаться. И ты моргаешь, пытаясь понять, куда пропал снег. Куда все пропало?
За спиной растворяются горы, проявляя своим уходом стены теплого дома. Белизна перед глазами темнеет, мажется отблесками огня. И поверх всего этого прорисовывается чужое лицо. Обеспокоенное, с расширенными глазами. Голубыми, теплыми, такого цвета у зимы нет.
Каково это - холодно? Каково это?
Саске прикрывает глаза, моргает, пытаясь отогнать от себя остатки иллюзорного снега. Постепенно возвращается чувство реальности, проявляется, как после глубокого сна. Тяжесть тела наваливается на душу, а озноб приносит с собой осознание того, кто ты есть, где и почему.
Все, что было до - как воспоминание. Все, что было до - теперь нереально. И от этого тяжесть только сильнее наваливается на плечи.
Наруто смотрит пристально, внимательно. Обеспокоенно. Пару минут назад он не выдержал и, с усилием расцепив то странное рукопожатие и оттащив Саске подальше, усадил его на стул возле печки.
Сердце панически бьется, выбивая небывалые ритмы. И дышится отчего-то часто, и руки дрожат. Узумаки держит Учиху за плечи так крепко, будто если чуть ослабит хватку - тот упадет.
- Саске, - зовет каким-то странным голосом. - Саске, что с тобой? Что с тобой? Саске. Саске!
- Все нормально.
- Хватит уже мне врать! Я слепой по-твоему?!
Наруто кричит, едва сдерживая злость. Но рук не разжимает. Видит, как чужие плечи дергаются, чувствует волнообразную дрожь, что прокатывается по чужому телу.
- Тебе холодно?
Саске поднимает голову и снова, уже осмысленно вглядывается в глаза напротив.
- Я... у меня даже ничего теплого нет...Есть одеяло, но оно, знаешь, ну, скорее для уюта.
Наруто говорит быстро. Это почти видно - как у него в голове лихорадочно бегают мысли. Наталкиваются друг на друга, перемешиваются.
А потом наружу всплывает одна и вытесняет все прочие.
- Хотя нет - стоп! У меня есть кое-что! Подожди меня, хорошо? Ладно?
Узумаки не хочется уходить. Он боится, сам не зная чего, но все-таки, чуть помешкав, медленно освобождает чужие плечи от собственных рук. А затем пулей уносится в соседнюю комнату. Гремит там, чертыхается, ищет яростно и громко.
Саске переводит взгляд на дергающийся в печке огонь. Такая яркость, что режет глаза. А ответ на вопрос, обращенный к Духу Зимы, неожиданно режет сердце так - будто Горы снова махнули на тебя рукой.
На плечи ложится что-то мягкое и теплое, укрывая спину и заставляя снова отвлечься от своих мыслей. Наруто наклоняется, сосредоточенно смыкая на чужой груди края вязанного пледа. Раз десять поправляет плотную ткань, чтобы укрывала лучше. Раз десять разглаживает неровности, раз десять поднимает глаза на Саске, пытаясь понять, помогает ли это.
- Это плед моей мамы, Мичи говорил, он теплый. Ему виднее, знаешь ли... он теплый? Все же лучше, чем без него, да? Я как-то разбирал чердак, Мичи помогал, мы там много старых вещей нашли, вот и этот плед тоже. Я его выстирал, высушил, а то он весь пыльный был, пах ужасно. Я даже спать под ним пробовал, но он колючий немного. Не колет? Вроде потом он уже не так, я его несколько раз стирал, мне Джирайя разные советы давал, так что...
Наруто замолчал. За окном все также лил дождь. Духа Зимы в комнате не было. Саске хотел спросить, почему, но не успел.
- Какого черта, Саске? Ты... ты всегда все так... все так делаешь, будто бессмертен! Будто ничего тебе не может навредить, а потом болеешь или еще чего! Тебе вообще что ли плевать, что я тут?! Если что случится, что я буду делать?! Что мне делать, если случится что-то такое, в чем я не смогу помочь?! Я не хочу, чтобы такое случилось! Я не позволю, чтобы такое случилось! Но ты... ты, как специально! Зачем ты все это делаешь?! Ты что не понимаешь, не понимаешь, что я...!
Наруто захлебывается в собственных словах. Толком не понимает, как выразить то, что рвется изнутри. Что разрывает дыхание и ребра.
Саске смотрит почти отрешенно. Но пристально. Почти непреклонно. Но безмолвно. А потом медленно, но уверенно, освобождает левую руку от теплоты вязанного пледа, тянет ее вверх и прижимает холодную ладонь к щеке Наруто.
Тот замирает мгновенно. Не желает ни двигаться, ни дышать. Саске ведет пальцами вниз к подбородку, и от этого касания по телу пробегает странная волна. Она пронзает все, до чего дотрагивается. Он ничего не оставляет нетронутым.
Наруто не помнит, чтобы кто-то еще его так касался.
Эти руки куда откровеннее слов. И даже честнее глаз. Они едва различимо поглаживают, кончиками пальцев дотрагиваясь до волос.
- Теперь я ни капли не жалею, что мерзну.
- Что? Я... не понимаю.
- Больше не будет Духа, Наруто. Нового не будет. Горы отказали и замолчали. Что теперь будет с Зимой?
Рука на щеке замирает. Саске прикрывает глаза и понимает, что очень хочет спать. Этому почти невозможно противиться. Реакция организма на резкое погружение сначала в холод, потом в тепло.
Реакция души на этот чертов дождь посреди зимы.
И на ощущение полной безопасности и сохранности в этом доме. В этом чужом доме.
***
- Прости, Итачи, тут я тебе не помощник.
В доме Джирайи тепло. Ветер на улице затих и, припав к земле, зевнул устало. Ему хочется спать. А еще ему теперь немного одиноко.
Саске стоит и смотрит, как в печке пляшет оранжево-желтый огонь. Сзади - широкая стойка, на которой расставлены мешочки разной величины. Итачи сказал, что в них разжигательный порошок, он помогает дровам дольше гореть.
- Но ты говорил, что пишешь книгу о Духе Зимы. Что многое о нем знаешь. Я знаю куда меньше, только основное предание.
- Я больше не пишу эту книгу. И слышать о ней тоже больше не хочу.
- Что случилось?
Джирайя молча опускает глаза, а потом медленным шагом подходит к ребенку. Саске поднимает голову и непонимающе замирает, изучая лицо возвышающегося над ним человека.
- Они были мне как дети, Итачи. И у них самих недавно появился ребенок. Но три года назад они погибли, замерзли. И это была непростая метель, там точно был Дух Зимы.
Джирайя смотрит неотрывно, а затем аккуратно вытаскивает из внутреннего кармана жилетки ровный бумажный прямоугольник.
- Они знакомы тебе?
На листе - портрет новобрачных, исполненный небрежными мазками, но люди вполне узнаваемы. Саске знакома только девушка. Ее красные волосы струятся по зеленому свадебному платью - осенние листья на свежей траве. Никакого контраста, вот бы хотя бы фата была белая.
- Она.
Мальчик тянется пальцами в листу, но Джирайя резко отшатывается. Смотрит с угрозой.
- Я слышал о том, что Дух Зимы может стать человеком. Но слышать - одно, а увидеть - совсем другое. Значит, это ты был там. Они были бы живы, если бы не ты.
Саске смотрит в глаза мужчины и ему становится страшно. В них столько гневной силы, что кажется, еще секунда - и он ударит. Но Джирайя лишь выпрямляется и кивает Итачи.
- Прости, в этом деле я тебе помогать не буду.
Ровный прямоугольник снова убирается в карман, мужчина отходит к стойке и принимается переставлять мешки местами. Явно бесцельно, явно - только для того, чтобы создать иллюзию действия.
- Идем, Саске.
Мальчик не двигается. Опустив глаза в пол, стоит на месте, чувствуя, как внутри рождается что-то странное. Это как холод, это как прессованный колкий холод, навалившийся на сердце.
- Она не была злой. Вы злитесь.
Джирайя замирает, сжимая в руке один из мешков. Он понимает, что происходит что-то неправильное. Его учили быть более мудрым, более понимающим. Но сейчас он просто не может справиться с тем горем, чью едва зажившую пленку сковырнул этот нежданный приход.
- Она не обвиняла. Она просила. Я услышал. До этого - не слышал. Она - к Зиме. Спаси. Но Зима не слышала. Я услышал.
- Но не спас ее.
- Нет.
- Тогда зачем ты мне все это говоришь?
- Я злой? Не помог. Моя вина?
Джирайя смотрит прямо перед собой и не может ответить. Хочется крикнуть: "Да". Хочется развернуться и обвинить еще раз. Но это неправильно. Во всем этом не было злобы. Это другой мир, в нем нет понимания добра и зла. Разве река, вышедшая из берегов и затопившая деревню, полна ненависти? В ней есть хоть капля ненависти?
Но река не способна стать человеком и стоять в твоем доме, спрашивая тебя о том, зла ли она.
- Итачи, прости, я уже сказал, что тут я не помощник.
Мальчик хмурится, понимая, что обращаются не к нему. Что его вопрос обходят стороной.
- Ответ?
- Идем, Саске.
Итачи берет мальчика за руку и молча идет к выходу. Он уже пожалел, что зашел сюда. Сам ведь говорил, что никому нельзя рассказывать о Духе Зимы. Сам же и допустил эту ошибку. Все из-за того, что думал, что Джирайя может помочь. Все из-за того, что относился к нему как к учителю. Как к мудрому учителю, которому можно довериться.
Саске хочется сказать что-то на прощание. Что угодно. Он чувствует, что нельзя так просто уходить. Он оглядывается через плечо и видит, как хозяин дома поднимает голову и смотрит вслед своим нежданным гостям.
Джирайя ловит взгляд бывшего Духа Зимы - и его пронзает резко возникшим в голове вопросом.
Ребенок. Там был ребенок. Это ты его спас?
Стук закрывшейся двери как звук отчаливающего за море корабля. Как волной накрывает порывом рвануть следом, но Джирайя остается на месте, все еще сжимая в руке мешочек с разжигательным порошком. Сжимает и чувствует, что совершил ошибку.
Возможно, совершил ошибку.
Ненависть рождает ненависть. А что рождают обвинения и отказ в помощи?
Недоверие. Как первый гвоздь в крышку. Как первый шаг в долгом пути.
Как первые сомнения и первые выводы.
Саске идет рядом с Итачи и видит, как в чужих домах зажигаются огни. Зимой темнеет рано. Зимой в нагретых домах так тепло, но там ты ничего не поймешь. Ни о себе, ни о других.
Поэтому Итачи идет сквозь этот ореол из створчатого света. И тянет за собой ребенка, который пока не понимает, что это такое - жить среди людей.
***
На дворе ночь как смола. Такая же вязкая и непроглядная. Снега больше нет, и луна огорченно уходит за тучи, будто ей больше не на что смотреть.
Дождь прекратился, оставив после себя водяные потоки, струящиеся по дорогам, с усилием впитываемые продрогшей землей.
Наруто подбрасывает в печку еще дров - крайне неэкономно и неумело, и снова опускается на стул. Огненные всполохи пляшут по стенам, на улице - ни звука, так тихо, будто и вовсе все пропали из своих домов, и теперь они стоят пустыми коробками посреди бесснежного поля.
На кровати спит Саске. Неподвижно, неслышно почти - только если подойти ближе, можно уловить размеренное дыхание. Укрытый пледом, он не спорит, не учит, не отворачивается. Он удивительно знакомый и в то же время такой непохожий на себя, что невольно думаешь, что за гость припозднился у тебя сегодня дома.
Наруто видит, как отблески огня окрашивают черные волосы в более яркий цвет. А затем тут же отбирают его, чтобы вернуться через секунду с новой порцией краски. Наруто видит, как расслабленно покоится на пледе светлая ладонь, как неподвижны чуть согнутые пальцы. Рука неосознанно тянется к правой щеке, будто проверить хочет возможность ощущать прикосновение. Лицо мгновенно заливает краской, стоит только вспомнить, как странно нежно чужая уже ладонь скользила до подбородка. Ведь это было похоже на нежность?
Или это была усталость?
Хочется бегать по комнате, но Узумаки сидит на стуле как прикованный. Будто даже один лишний шаг может все разрушить. Одно лишнее движение.
Это спокойствие по сути. Это беспокойство по существу.
Но все разрушается само. Саске сжимает ладонь, выдыхает продолжительно и открывает глаза. Моргает пару раз, а потом медленно садится на кровати. Плед сползает с плеч, и Наруто чувствует, что просто обязан придать голосу как можно больше непринужденности.
- Эй, ты проснулся? Как самочувствие?
Саске убирает с лица челку, что лезет в глаза, переводит взгляд на окно, наверняка, замечая, что дождь прекратился.
- Тетка Цу заходила, я сказал, что ты тут переночуешь. Ну... знаешь, ты спал, я же не знал, сколько ты спать будешь, я думал - до утра.
- Сколько времени?
- Три ночи.
- Почему ты не спишь?
- Ну, мне... не хочется.
Наруто смущенно потирает колени. Саске отводит от него глаза, мысленно отметив расстояние от стула до кровати, и натыкается взглядом на свои сапоги, что стоят у порога. Потом - на куртку, висящую на крючке. А затем снова поворачивается к Узумаки.
- Ты не спишь, потому что тебе негде. Нужно было меня разбудить.
- Вот еще. Что хочу, то и делаю. Точнее - чего не хочу, того не делаю.
Наруто поджимает губы, Саске аккуратно проводит указательным по шероховатости теплого пледа.
- Дождь прекратился.
- Да. Это хорошо, ведь так? Скоро снег пойдет - и зима снова станет зимой.
- Кто знает.
- Разве может быть по-другому?
Саске молчит, застывшим взглядом изучая пол. Наруто хмурится, встает со стула, делает шаги к кровати. Непринужденно, но целенаправленно. А потом, поджав губы, садится рядом с Учихой, толком не зная, куда девать руки.
- Я узнал, что случилось, и почему дождь.
Саске начинает говорить тут же, будто ждал, когда Узумаки подойдет.
- И что случилось?
- Горы сказали, что больше не подарят Зиме Духа. Когда уйдет этот - она останется одна. Но, видимо, и этого она не хочет хранить, раз сразу же сдалась.
- То есть Зима...ушла? Не может быть! Почему вообще Горы так решили?
- Потому что Зима совершила три ошибки подряд.
Саске поворачивается к Наруто, смотрит ему прямо в глаза, а затем переводит взгляд на блуждающий в печи огонь. Узумаки неспокойно. На него накатывает тревога, привычная, но с примесью нового окутывающего желания продлить этот рассказ.
- Все началось с Алвы. Зима должна была его подготовить, сделать так, чтобы он захотел стать человеком. И захотел им остаться. Она должна была объяснить ему, что прыжок с Гор ничего не решит. Первая ошибка.
Наруто кажется, что что-то коснулось его руки. Легкое дуновение ветра в комнате с наглухо закрытыми окнами.
- Потом был другой. Зима должна была остановить его, объяснить, что люди замерзают, и ничего с этим не поделать. Но она не остановила, и он спас замерзающего ребенка на Белом холме. Вторая ошибка.
- Ребенка? Ребенка?! Меня?
- Тебя.
Саске говорит это так просто. Будто это само собой разумеется. Будто это было известно и до этого. Будто не было никакой тайны, никаких сомнений и предположений.
- И теперь последний. Он подружился с человеком. Он пытается понять речь людей, помогает им тушить пожар. И это все при том, что он слишком юн. Слишком. Ему нет и двадцати лет. Третья ошибка. Четвертую Горы решили не ждать.
- Это все рассказал тебе Дух?
- Да.
- Каким образом? Я его даже коснуться не мог, а ты смог и... услышал или как это еще назвать.
- А я смог.
Наруто ощущает, как у него от волнения дрожат пальцы. Он резко полностью поворачивается к Саске и кладет руку ему на запястье, будто удерживая.
- А что случилось с тем, вторым? Что с ним случилось после Белого холма?
- Он стал человеком.
Узумаки кажется, что у него в голове стучит колокол. Он взбудораживает все, что Наруто знал, знает и подталкивает к тому, что будет знать. Бом-бом, это сушит горло и заставляет шире распахнуть глаза.
- То есть... он человек и сейчас, в смысле - жив и сейчас? Его можно найти?
- Зачем это тебе?
- Я же говорил! Спросить: зачем он это сделал? Почему тогда он спас меня, а не маму?
Звенящая ночь, с нотами опадающими на пол. Саске мягко поднимается на ноги, прерывая касание чужой руки. Наруто не успевает среагировать, только замечает лишь, как черные пряди, качнувшись, скрывают направленный на огонь взгляд.
Учиха подходит к окну. Обездоленная земля натянута ожидающей тетивой. Без снега, совсем голая, покинутая. Она не понимает, зачем ей нужно было просыпаться. Она не понимает, почему не может перевернуться на другой бок и уснуть, укрывшись сползшим белым покрывалом.
- Потому что твоя мама попросила спасти тебя. И Дух услышал. Впервые услышал и понял человеческую речь. И захотел узнать, можно ли спасти замерзающего. И что такое вообще - мерзнуть.
- Откуда ты знаешь? Это тоже тебе Дух Зимы рассказал?
Саске молчит. На сознание давит невидимым прессом. Сердце колотится как после далекого забега, сердце колет будто от холода. Тонкими ледяными иглами.
Саске поворачивается к Наруто и смотрит ему в глаза. И под пляску огня в печи Узумаки видит знакомый силуэт, стоящий напротив окна. Знакомый еще за много лет до этого дня.
Все в кучу, все смешано. Все сбрасывает с себя ненужное и собирает прозрачные бусины на прочную нить. Фразы, взгляды, слова, жесты, Дух Зимы, Зима, зима.
У Саске черные глаза и внимательный взгляд. Саске смотрит, и пол под ногами, качнувшись маятником, отдается жаром по затылку. Наруто открывает рот, но не может сказать ни слова, будто звук неуместен или отобран.
Минута бьет в окно порывом ветра, и Узумаки вздрагивает и мотает головой, толком не зная, что сейчас чувствует.
- Но ты ведь мерзнешь. Ты ведь мерзнешь! Ты ведь мерзнешь?!
Наруто вскакивает на ноги, ожидая ответа как приговора. Или как избавления.
Или как откровения. Он готов принять любой ответ. Но больше всего - тот, после которого можно будет рассмеяться, согласившись с бредовостью родившегося только что предположения.
Потому что иное неожиданно вызывает страх.
Саске не двигается с места, не отводит взгляд. Только повторяет со странной интонацией в голосе:
- Мерзнешь.
А затем выдыхает и добавляет, произнося слова, будто отрезая кусок жесткого черного хлеба:
- Я мерзну. Зато ты - нет.



"Ведь я кричу тебе через закрытый рот".

"Оставь раскаянья свои колючей мгле,
И то, что ты есть - вовсе не ошибка".

Вопрос: like/dislike

1. like		13	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		13

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Дух Зимы

---

Наруто Гайден. Глава 10.

Наруто Гайден. Глава. 10. Конец.

Что может быть лучше на сон грядущий, чем порассуждать по поводу окончания Гайдена.
Таки последняя глава все же.
Все-таки. Несмотря на некоторые разговоры.

Это был прям-таки спидран от Кишимото, все так быстро закрутилось, все так быстро развязалось.
И если подводить итог, я могу поставить этому дополнению к манге... и да быть может кто глаза выпучит, но я бы поставила ей "хорошо".
Да, тут у нас СасуСаку, да, тут у нас все слишком быстро и порой скомкано. Да, тут была совершенно ненужная загадка из серии "кто родил Сараду". Но все же - хорошо.

Моя самая главная претензия ко всему этому - почему все-таки Саске за 12 лет не мог хоть раз заглянуть в деревню. Сейчас-то он это сделал. Почему Сакура не могла прислать ему на мобильник фотку дочери, раз они теперь там все такие современные (впрочем, эта современность как-то даже забылась, пока они тусили в лесу. Вот Сакура свою мобилу дома оставила, раз они ее по чакре искали?). Ну или голубем фотку прислать, хоть раз позвонить, написать письмо. Какая-то ерунда.

По поводу Карин - мне непонятно, зачем она хранит эту пуповину. Что это вообще за сувенир такой? И получается, Сакура потащилась за Саске беременная в леса. То есть совсем с головой не дружит? То есть тогда это можно было? А потом уже ни-ни?
Некоторые возмущаются на тему того, что как так - Карин разлюбила Саске. Во-первым, она не говорила, что она его разлюбила. Во-вторых, тут Карин вообще показала себя в другой стороны. То есть - она вечно была как озабоченная фанатка, а тут говорит, что она просто желала ему счастья.
Это... как-то даже благородно, но немного смягчает ее характер.
И еще мне кажется, что они с Суйгетцу все-таки какая-то скрытая пара, совместные подарки дарят)).

Чем еще хорош Гайден? Тем, что тут много Саске. И он не слит.
И он как всегда краток, но меток. Дочь успокоил одним "Да" и "Потому что у нас есть ты". Пожалуй, это действительно объяснение их с Сакурой связи. Не буду вопить тут о своих шипперских чувствах, попробую сказать объективно.
Возможно, Саске... любит Сакуру как мать своего ребенка. То есть Сарада действительно их связывает. Ну... это не прям вот любовь, это... то, как бывает в жизни. Что - все обязательно женятся на тех, кого любят? Я не вижу между ними химии, я не вижу между ними страсти. Я могу увидеть в них людей, которые могли бы жить вместе, но и друг без друга могут. Уж Саске точно может.
Но дочь он все же любит. Это видно. Этот пресловутый тычок в лоб, от которого всех кроет от радости.
Но меня больше поразило то, что он ее обнял.
*feelings*
Кстати, мне все-таки очень нравится момент, когда Сарада, получив этот самый тычок, поворачивается к матери. Она прям-таки говорит ей: "Ты была права, я поняла".
Но опять-таки он провел с семьей всего один день. Всего один.
Кстати, им что дом восстановили?

И еще - мне нравится Сарада. Не потому что она дочь Саске. Она еще и дочь Сакуры, помните об этом? А потому, что она хороший ребенок, искренний ребенок, эмоциональный и импульсивный ребенок. И потому что она способна слушать и понимать.
Она - не Боруто, который меня раздражает. Зацените разницу.
Боруто - который ноет по поводу невнимания отца. При этом мы видели, что Наруто все же играет с ним, пускай посредством клона. И Наруто сто пудов каждый день приходит домой. Но Боруто просто ужасно обозлен тем, что Наруто - хокаге, и что его работа превыше всего.
Сарада - ее папаша тоже из-за работы шлялся где-то 12 лет. Потом пришел на один день домой и снова ушел. И что она? Она счастлива, потому что увидела его, увидела, что он ее любит. Счастлива, потому что он пообещал, что придет. Она счастлива, потому что увидела, что у нее полная семья, и они, наконец, сфоткались.
Ну и? Ну и вот что?

Я согласна даже хорошо относится к Чоу. Да, она бесила меня всеми этими "а ты мой отец"? Но она искренне радовалась за подругу, она пыталась решить их проблему со взаимоотношениями, пусть своим странным чипсовым путем, но все же.

Но Боруто... Почему та же Химавари не истерит? Потому что она вся в маму, а этот отпрыск в папу?

Ладно, закругляемся. Два последних элемента.

Сцена прощания Саске и Сакуры меня даже позабавила. Сакура опять ударилась в свое "смущенно-ожидающее лицо". Чего она ждала? Поцелуя? Ну так Саске такой - no. Своего персонального тычка в лоб - ну так ты же ему обед дала, а у него одна рука, ты чо - забыла?
Это было такое канонное динамо, что я даже умилилась).

Ну и последнее - Гайден хоть как-то реабилитировал для меня Наруто. Его слова, его терапия, да, он стал взрослее, да, он кое-что растерял. Но это лучше - чем 700ая глава.
Только вот он действительно слишком мягкий для правителя.
Теперь у них снова есть "Учихи", под началом Кабуто, который, типа глава приюта или что-то вроде. Понятно, откуда корни растут.
Это все чудесно. Но... вот этим Гайден и проигрывает основной манге - тут все приторно. Тут все... как в идеальном мире. Так не будет.
Наруто, я надеюсь, ты хотя бы тюрьмы оставил?

Ладно, будет, что еще сказать, вспомню чего - скажу. А сейчас - уже спать пора.
Нас еще ждет фильм. Про этого засранца мелкого. Ох ты, дай нам сил.

@темы: Нарутоthought.

---

В процессе. "Дух Зимы".

Название: Дух Зимы.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Джирайя, Итачи и прочие. Из неканонов - Мари и Мичи.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: И это тоже уже макси, чуваки.
Саммари (описание): Зима никого не щадит. Зима никого не слушает. Зиму никто не любит. Так было много лет. Для многих так и осталось. Но не для Наруто, который был спасен неведомой силой, что в старых книгах зовут Духом Зимы. По крайней мере, именно ему Узумаки приписывает заслугу своего спасения. Он не замерз тогда, и с тех пор он никогда не мерзнет. Избавление от холода можно назвать счастьем, но все не бывает так безоблачно, верно? А еще есть вопросы, на которые несомненно нужно найти ответы. Конечно же.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи из канона – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: Cлеш, гет ^^, АУ, мистика.
Размещение: Меня спросите.
От автора: В честь того, что на фикбуке "Дух Зимы" по лайкам обогнал "Кто будет мной?"

Часть 19. Дождь.

Дождь разрушал зиму. Уничтожал снег так равнодушно и небрежно, что от этого становилось не по себе. Саске стоял на крыльце и смотрел, как нескончаемые водяные полосы падают с небес и разбиваются об оголившуюся землю. Наруто стоял рядом, то и дело поглядывая на Учиху, но отчего-то не мог сказать ни слова.
В доме напротив резким движением руки зашторили окно. Видимо, ребенок, что постоянно лез к стеклу, чтобы посмотреть на такое небывалое посреди зимы явление, успел надоесть всем.
- Это неправильно.
Саске чуть опустил голову, и с кончика мокрой прядки на дощатое крыльцо упадала одинокая капля.
- Это слишком неправильно. Почему дождь не прекращается?
- Ну... он скоро закончится, я уверен, - Наруто ободряюще улыбнулся. - Да и вообще, ну, подумаешь, дождь, ну да, немного не по сезону, но это же не смертельно.
- Потеплело.
- Ну так... это тоже хорошо. Насколько я понял, мерзнуть - это ведь неприятно.
Дождь усилился. Капли стучали по земле, как сумасшедшие. Казалось, что теперь они задались целью пробить и эту темную твердь.
- Если бы Зима никогда больше не наступила - ты бы обрадовался?
- Что?
Наруто удивленно уставился на Саске и непроизвольно передернул плечами.
- Ты слышал.
- Нет, с чего бы? То есть... я ведь не мерзну, для меня в зиме нет ничего неприятного.
- Ты сам говорил, что не хочешь, чтобы люди умирали. Замерзали. Не будет Зимы - не будет этих смертей.
- Почему ты вообще это спрашиваешь?
- Ты бы выбрал людей, а не Зиму.
- Я бы выбрал то, что было бы хорошим для всех!
- Такого не бывает.
Налетел ветер, заставляя зябко поежиться. Мокрые волосы липли к щекам, мокрая куртка холодила тело.
- Зиму никто не любит.
- Да что ты! Я уверен, что хоть кто-то должен ее любить, не бывает такого, чтобы вообще никто не любил!
- Ты любишь?
- Ну... не то чтобы... но она красивая, бывает красивой. Ну, знаешь, белый снег, блестящий на солнце, просто потрясающий. Темное небо по ночам такое... глубокое, просто смотреть и смотреть.
Наруто лихорадочно пытается вспомнить, что еще ему нравится в зиме. Перед глазами мелькают самые разные картинки, но их отчего-то так сложно преобразовать в слова. Они будто противятся этому, будто будучи озвученными они потеряют особую уникальность, особую искренность.
- Слушай, Саске, давай зайдем в дом. Я растоплю печку, мы же под дождь попали.
- Это не мой дом, я пойду к себе.
- До твоего идти и идти, а тут такой ливень.
- Все равно.
- Ты промокнешь и заболеешь!
- Переживу.
- Тебе лишь бы спорить! И ты обещал, что когда-нибудь зайдешь!
- Я сказал "может быть".
Учиха умеет выводить из себя, и Наруто начинает злиться. Хмурит брови, смотрит с вызовом. Саске медленно переводит на него взгляд и замирает, будто в ожидании. Узумаки поджимает губы, а затем резким движением открывает дверь и складывает руки на груди.
Не произносит больше ни слова, но чувство такое, будто именно сейчас происходит самый важный диалог.
Дождь чуть снижает свой темп, становится более вялым, и у Наруто екает в груди: нет, не прекращайся, подожди, потерпи. Лейся, лейся, вода с небес. Во взгляде мелькает легкая тревога, и Саске отводит глаза.
Для того чтобы развернуться, сделать шаг вперед - и переступить порог чужого дома.
***
Разжигательный порошок Джирайи мгновенно придает огню больше сил. И он, радостно потрескивая и обнимая аккуратные деревянные брусочки, дарит тепло в ответ.
Саске кладет руки на колени и молча оглядывает комнату.
Здесь мало что изменилось. Та же кровать у окна, тот же стол. Разве что свечка, конечно же, иная.
Наруто суетливо потирает ладони, предлагает то одно, то другое. Вода, чай, компот, хлеб, варенье. Учиха на все качает головой, и Узумаки чувствует, как энтузиазм внутри угасает.
Нужно чем-то заняться, и Наруто опускается на корточки перед печкой и принимается кочергой поправлять горящие в ней головешки.
Узумаки чувствует себя очень странно, неуютно даже. Так, будто за каждым его действием наблюдают.
Хотя Саске даже не смотрит в его сторону.
- Итачи - не Дух Зимы, Наруто.
Голос звучит глухо, оттого в нем чудятся удивительные доверительные нотки. Узумаки поджимает губы и вздыхает.
- Ну да, он же твой брат, я забыл про это.
- Он не мой брат. Не родной.
- Чего? Слушай, как так - чтобы я ни знал, все оказывается неправдой! Откуда столько тайн?
Саске аккуратно и слишком сосредоточенно поправляет челку, что лезет в глаза, проводит пальцами по рукавам теплого свитера. Переводит взгляд на окно, прислушивается. И со все усиливающейся тревогой осознает, насколько блеклой стала та звенящая нить, что раньше была такой крепкой. Такой звонкой. Которая была силой и голосом Духа Зимы.
- Итачи - человек, замечательный человек. Я это хотел сказать. Не нужно приписывать ему то, чем он не является.
- Эй, это было просто предположение. К тому же - разве нельзя быть Духом Зимы и стать замечательным человеком? Ты столько всего об этом знаешь, Саске, книги, истории, легенды - а такая простая мысль никогда не приходила тебе в голову? Думаешь, он должен быть каким-то... потусторонним? Как по мне - совсем не обязательно. Он может быть обычным человеком, хорошим человеком, замечательным. Наверняка, для прабабушки Мичи он был именно таким, замечательным.
Саске нечего добавить. Нечего ответить. Нечем возразить. Он смотрит на Наруто странным взглядом и видит, как тот поворачивается к окну и чуть прикрывает глаза.
- Я помню, как он приходил. Стоял вот здесь, - Узумаки вытягивает руку и указательным пальцем показывает на пустое пространство возле кровати. - Я пытаюсь его вспомнить, я почти его помню. Но я так мало смотрел на него. Мне никто не верил, мне говорили, что это все сны и все такое. Тогда я не знал, кто это, тогда я хотел, чтобы он больше не приходил. А теперь мне кажется, что все это на самом деле было моим первым хорошим воспоминанием. Вот...
Наруто неловко чешет в затылке, оборачивается к Саске, улыбается, пытаясь придать меньшую серьезность всему сказанному.
- Наверное, поэтому мне и захотелось подружиться с этим Духом Зимы - потому что с тем подружиться не смог, не захотел. Но этот - не он, тот был совсем другой. Теперь я это хорошо вижу и понимаю. Ой-ой!
Наруто вскрикивает так неожиданно и громко, что Саске непроизвольно вздрагивает.
- У нас огонь гаснет, что-то я опять напутал с этим порошком.
Узумаки опускается на корточки рядом с печкой, озадаченно развязывает мешок с разжигательной смесью и пытается понять и придумать, как бы сделать так, чтобы этот чудо-порошок помогал огню гореть подольше.
Саске молчит. Смотрит на опущенную голову Наруто, на светлую макушку, по которой скользят отблески, исходящие от горячих языков пламени. За окном по мокрым ступеням, ведущим к крыльцу, стучит дождь, в сознании - стучит желание протянуть руку.
Учиха чуть наклоняется вперед и произносит:
- Наруто, я...
И замолкает. Узумаки поднимает голову, смотрит непонимающе.
- А? Что?
В воздухе задрожала невидимая нить. Саске резко повернул голову к входной двери - и в тот же миг в нее ударил порыв ветра. Затем еще раз, еще и еще. Снова и снова.
Это было слишком осмысленно. Это было так - будто кто-то просил впустить его.
- Это еще что?
Наруто ставит мешок с разжигательной смесью на пол и поднимается на ноги, слегка хмурясь. Учиха слышит, как стонет невидимая тонкая холодная нить, и разжимает непроизвольно сжавшиеся в кулак пальцы.
- Дух Зимы пришел. Открой дверь.
Узумаки ошарашено уставился на Саске. Тот поднял глаза и повторил с нажимом:
- Открой дверь.
- Что? С чего ты взял, что это он? И даже если это он - зачем ему заходить сюда?
- Потому что там дождь.
Наруто пару секунд смотрит Саске в глаза, а затем делает шаг к двери и тянется пальцами к ручке.
Это все как плохой сон. На улице, за переделами знакомого крыльца льет дождь, и кажется нелепым видеть сейчас среди этого буйства водяных струй дымчатую фигуру, что обычно всегда была окутана снегами и метелями.
Дух Зимы прозрачнее, чем обычно. Он протягивает руку и дергается, когда дождь снова усиливается, с удвоенным напором вбиваясь в землю.
Саске видит, как Дух поднимается на первую ступень. Как Наруто отходит в сторону. Как преодолевается вторая ступень, третья. Саске закрывает глаза, и уже сейчас понимает, что будет после всего этого. Ему не нужно видеть, как Дух Зимы стоит на пороге. Как Наруто в растерянности смотрит на дымчатую руку, что протянута к нему с просьбой, с надеждой.
Нет, лучше видеть. Видеть, как Наруто протягивает руку в ответ, ближе к чужой призрачной, ближе. Тянется, достигает пальцев - и не может коснуться.
Все та же дымчатость. Все то же безмолвие. Дух Зимы не стал человеком. Дух Зимы слишком рано пришел к людям. Слишком рано стал понимать их. Дух Зимы помог им.
И снег сменился дождем.
- Ты ведь знаешь, почему. Расскажи.
Саске смотрит прямо в дымчатое лицо, на котором удивительно четко выделяются черные растерянные глаза.
- Что произошло?
Учиха показывает на льющий за окном дождь и снова переводит взгляд на того, кого зимой так боятся люди. На того, кто начинает с детской поспешностью что-то показывать руками, пытается объяснить, донести то, что знает. То, что обязательно нужно рассказать.
Но его не понимают. Наруто ошарашено смотрит на все эти действия и, будто извиняясь, переминается с ноги на ногу.
Саске с каждой секундой хмурится все сильнее, а потом размеренно качает головой.
Дух Зимы замирает. А затем медленно протягивает к нему руку. Чуть подается вперед, тянется ближе, выше поднимая подбородок и смотря неотрывно.
Это все как странный сон.
Наруто видит, как Саске поднимается с места, как делает пару шагов навстречу Духу Зимы и протягивает ему руку в ответ.
- Что ты делаешь?
- Подожди.
Дымчатые пальцы так близко к бледным пальцам. И кажется, что вот-вот - и они коснутся друг друга. Но Наруто уже пытался - это невозможно.
Узумаки задерживает дыхание и опускает напряженные до этого плечи.
И не может выдохнуть, когда видит, как ладонь касается ладони, как случается это странное и невозможное рукопожатие.
Дух Зимы с зачарованным удивлением смотрит, как его собственная рука сжимает чужую. Он почти чувствует это.
Саске ощущает, как пальцы сковывает холод, как он колкой стрелой впивается в кожу изнутри, расползается по телу, начиная с запястья. Но это нужно перетерпеть, если хочешь услышать.
Потому что теперь это стало возможным.
Наруто видит, как Учиха вздрагивает, как у него бледнеют губы и замирает взгляд, и выкрикивает:
- Саске!
- Просто подожди.
Сердце в груди нервно колотится. Узумаки бросает короткий взгляд на Духа, который клонит голову вправо, будто в дреме. Затем снова лихорадочно поворачивается к Учихе. А потом резко и отчаянно хватает того за свободную руку. Крепко, цепко, надежно. Чтобы в случае чего - тут же оттащить.
И плевать на все эти "подожди".



"Я не знаю, но чувствую,
Я не вижу, но верую".

Вопрос: like/dislike

1. like		10	(100%)
2. dislike		0	(0%)
Всего:		10

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., Дух Зимы