Менять людей на других людей, в поисках того, кого заменил. Блин, это даже звучит глупо.

@темы: Выводы.

---

Новоприбывшие, здравствуйте!
Поздороваемся, не?) Будем вежливы, выпьем чайку, пара слов о себе, чем конкретно обязана - и можно будет печеньки брать с полки.

@темы: Приветствую Вас)., Нарутотень-арт.

---

Когда-то, я помню, мы искали смысл жизни, кликая по кнопке. Гугл найдет все.
Когда-то я знал, для чего спешу домой.

@темы: Личное. Моё.

---

Мне уже не важно, кто здесь виноват,-
Разве в этом суть.
Мне уже не страшно повернуть назад,
Сделать что-нибудь.
Важно только то, что ты со мной сейчас,
Но не навсегда.
А всего лишь на один последний час (с).

@темы: Строки по сердцу., Меломания., Нарутотень-арт.

---

Никогда не забудешь? Нет, сволочь, я жажду, чтобы ты меня забыла. Если уж по стоимости я = как поездка в Египет и недорогой ноут, то впитывай - ноги моей в твоей памяти не будет, я не желаю даже ошметком находится в столь пустом и тошнотворном для меня месте.

@темы: Личное. Моё.

---

Заряд батарейки - вниз. На зарядку больше не реагирует. Или ее нет вообще, хм...
Не, я не о телефоне, я о себе.

@темы: Just me.

---

Сказать, что я разочарована - это ничего не сказать.

@темы: Just me.

---

Мини в процессе "Считай это письмом".

Название: Считай это письмом.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Ну, ок, моя понял. Наруто/Саске, Наруто/Хината - намеком, фоном.
Рейтинг: PG.
Жанр: я не знаю, честно. Романтика, чуть ангст-размышлений.
Размер: Мини будет.
Саммари (описание): Друзья детства - не обязательно друзья настоящего.
Состояние: В процессе (две или три части).
Дисклеймер: все не мое, а Кишимото.
Предупреждение: слеш, АУ, мей би, узрите ООС, хотя скажу, что отягчающие моменты детства ведь отброшены.
Размещение: меня спросите.
От автора:

Ранее в эфире.

После слушания этого. И для Umimaru. Прости, если что не так, я плоха на ассоциации).
Кажется, я почему-то умерла, описывая это. Не буду клянчить, все равно, кто не комментит, тот и не будет).
Продолжаем разговор, опять персонально для Umimaru, и кажется, я действительно съехала на " не касаясь перил").

Часть 2.

Встречаться с кем-то в собственной памяти. Идти по знакомой тропе, от дома к дому по узким прямоугольникам и широким квадратам, оглядываться назад - мало сегодня людей на улице. И тогда - видеть кого-то рядом. Кого-то определенного. Очень сложно удержать будничное выражение лица, чтобы встречные не приняли за психа. Очень сложно не расхохотаться в голос, отвечая так на очередную придуманную шутку. Не твою шутку. А ту, которую мог выдать только он, произнесенную с жуть каким равнодушным лицом. Но от этого она еще комичней.
А когда родители уезжают на выходные за город - впускать его в свою пустую квартиру. Проходи, хочешь что-нибудь выпить. Поджимаешь ноги, клонишь голову набок, улыбаешься. Желанная иллюзия длится ровно до первого телефонного звонка. А после - даже дымки нет. Есть только неспешно вползающая через входную дверь шумная компания, будто на прогулку собрались, вышагивают от лифта к приветственному коврику, музыка на полную громкость, раздражение соседей, стук по батареям после полуночи.
А он угасает. И проваливается сквозь пол, к самому себе. Ложится тенью возле спящего. Ну, хоть бы хны, хоть гром, хоть гроза, хоть резкий бит прямо в уши - чтобы разбудить одной только громкости уже мало. Чтобы проснуться - достаточного одного молчания.
Наруто смотрит на свое прошлое, сглаживая в памяти неточности, отступы от оригинала. Теперь картина будет достоверной и полной. Пожалуй, нужен еще один пузырек чернил.
Саске жизненно необходимо зацепиться за что-то руками, он касается пальцами грубой ткани джинс у колен, будто разглаживая или отскребая несуществующую грязь. Ему неуютно, как глухому рядом со слепым.
- Давно уже с челкой хожу.
Обиженно как-то звучит. Впрочем, так и есть. Неоправданные недовольства - почему так долго, почему настолько забыл.
А дальше разговор не клеится, вообще никак. Снова сидите каждый в своем пространстве, как чужие, изредка поглядывая друг на друга, не в состоянии нащупать то, что развело в разные стороны. И то, что теперь притянуло обратно. Почти насильно, во всем виноват обычный печатный текст.
После остается только вздох облегчения, когда лифт выпускает Учиху на площадку восьмого этажа.
- Пока.
А Наруто чуть выше и чуть позже задумчиво опирается спиной о шершавую стену, смотрит на закрытые створки, которые десять секунд назад выпустили и его.
Новый пост.
Pumpkin:
"Мало, мало, мало. Черт возьми, я и не думал, что даже твое молчание так ценно".
Саске смотрит на новую строчку в чужом блоге, а внутри ширится вязкая пустота. Мысли оправдывают: это не про меня, не обо мне, не для меня. Враки все, когда пишешь "ты" - это всегда адресно.
Inside: "О, у тебя что-то новое в жизни, наконец?"
Pumpkin: "Скорее, я вспомнил старое)".
Inside: "И как оно - огорчает?"
Pumpkin: "Оно дороже, чем я думал".
Первая фраза без печатной улыбки. И Учиха с ужасом понимает, что теперь нестерпимо хочется услышать это вживую.
Хочется по крохам собирать все эмоции, что про тебя, о тебе. Собирать все то, чего не брал в руки много лет. И ждать, когда эти крупицы закончатся. Момент, это все просто момент. Нельзя так ярко чувствовать за пределами печатного текста.
Воскресенье Саске начинает с грандиозной уборки. Он выпихивает из дома шесть пакетов с ненужным хламом и без сожаления оставляет все это на помойке. На секунду поднимает глаза вверх, вглядываясь в то окно, что на этаж повыше собственного - и снова смотрит под ноги, чтобы не упасть, так надежней.
Наруто хочется сподвигнуть своего свеженайденного интернет-знакомого на новые комментарии, нашел товарища по несчастью. К тому же на серьезные фразы ему больше никто не отвечает.
Pumpkin:
"Лягу что ли на пол, так буду хотя бы чуточку ближе".
Саске стыдно читать все это. Он бережно переворачивает песочные часы и следит за тем, как сыпятся песчинки.
Не комментирует. А вечером - встреча под аркой. Наруто не ухает, он непринужденно, почти невесомо обнимает Хинату, проводя пальцами по ее коротким волосам. А Саске кажется, что они тут чуть ли не сексом на его глазах занимаются.
Он замирает, утопив ладони в карманы поглубже. Что это за сцена - они ведь расстались, с какого тогда это, с какого это происходит именно сейчас. Учиха пулей проносится мимо, а дома со всей дури раздраженно кидает ключи на стол. Чтобы звенели, гремели, чтобы на деревянной столешнице остался след.
Наруто еле успевает уловить чей-то бег, торопливый вихрь за угол. Он снова вглядывается в серые глаза, выражение ласкающей нежности в них ударяет по сердцу невозможностью отклика. Сожаление рубит пополам, ну, прости ты меня, снова ничего не получилось.
Она сегодня сама позвонила, она имела на это право, ведь вы закрепили за собой такую нелепость, как "останемся друзьями". Она подстриглась еще короче, но все равно осталась сероглазой и кроткой.
Inside:
"Нет, мой друг, я понял - лучше тебя никогда не видеть".
И читая это, Узумаки понимает, кто во всем виноват. Вот этот вот Inside, откуда он, ей-богу, взялся, выполз, вывалился, свалился. Где подобрал такие воодушевляющие слова, именно те, что незаметно дают пинка и припечатывают к окну. Как можно писать настолько близко и ясно. Вот Саске, например, никогда такое даже в мыслях не держал. Саске все равно. Саске слишком равнодушен для тоски или чего-либо еще.
Саске сейчас этажом ниже. И стоит только перегнуться, наружу высунуться, ловя светлой шевелюрой ночной воздух, прислушаться - и почувствуешь, что он дома. Наруто всегда это чувствовал, необъяснимый дар, сродни давящему ощущению, когда кто-то стоит за спиной. Гнетет аурой, а тут - слегка толкает в ребра, получая ответный стук в прижатую к груди ладонь.
Деревья перед домом давно вырубили, а ведь раньше вы носились меж них, как ненормальные. Саске всегда обгонял, преграждал Наруто путь, радостно раскинув руки в стороны, для взрослого - подобие приглашения в объятье. А Узумаки в последний миг хитро менял траекторию бега, хватал брюнета за руку и, заливисто смеясь, утаскивал его обратно. Правил у этой игры не было, смысла - тоже. Только счастье было.
Сакура любила чертить шедевры на голой без травы земле. Думала, что у нее получается каждый раз новая картина, а на деле - все одно и то же: птица, глаз и тучка.
А еще она любила всех учить уму разуму, была судьей и совестью, последней инстанцией, истиной незыблемой. Тонким пальчиком тыкала каждому в лоб и выносила свой неоспоримый вердикт. И угораздило же Саске один раз ляпнуть при ней ту чушь несусветную.
- Вот вырасту, я на тебе, Наруто, женюсь.
- Глупости, вам нельзя, вы оба мальчики! А то голубыми будете, а это не красиво.
"Голубые" переглядываются и, как по команде, хохочут. Мол, и это говорит Сакура, у которой мама-дура, вечно красит ей волосы в розовый.
А спустя много лет все та же Сакура грациозно вытягивает уставшие ноги, молча переводит взгляд на сидящего рядом блондина, который всей своей сутью тянется за лучшим своим другом, отбежавшим купить в ближайшей палатке пару бутылок минералки и орешки для дамы. Легонько стучит замечтавшегося по макушке и удрученно качает головой.
- Неправильно это, Наруто.
- Чего?
- Сам знаешь "чего"?
"Неправильно это, Саске". Мысли в собственной голове и долгий взгляд через плечо, с разочарованием и детской ревностью ощущая неприятный привкус от осознания "ему и без меня хорошо, без меня весело, без меня все на полную, не замыкаясь в рамках этого двора или бетонных стен". Он может улыбаться и без тебя, даже еще шире.
У него жизнь в глазах, а у тебя - существование. Очень комфортное, размеренное. И правильное.
А еще у Наруто вихры смешно так топорщатся в разные стороны, что хочется их пригладить. Ничего такого.
Pumpkin: "А я вот моего друга с удовольствием разглядел и еще хочу)".
Inside: "Того друга, который девушка?"
Pumpkin: "Ага). Кстати, одаришь советом?) Как сказать так, чтобы тебе поверили?"
Inside: "Смотря, что ты говорить собираешься".
Pumpkin: "Хочу сказать... что ее нельзя заменить".
Inside: "Ну, так и скажи, тупица)".
Pumpkin: "Сам тупица)). Она ж не поверит)".
Inside: "Недоверчивая такая?"
Pumpkin: "Громких слов не любит)".
Inside: "Все равно так и скажи".
Неделя ползет, как особенно нудный учебный семестр. Саске старается не глядеть по сторонам, зыркает на людей исподлобья, заведомо отталкивая каждого. Люди удивленно втягивают в себя невысказанные слова, как длинные макаронины, и не подходят.
Наруто каждый день высовывается в окно и смотрит на фрагмент неба между двумя домами: старым и до боли знакомым и свеженькой новостройкой. И ему кажется, что этот просвет - то самое искомое для радости глаз.
"Неправильно это, Наруто". Плечами пожимает, Сакура - тот еще судья. Теперь живет в браке по любопытству. И каждый день возвращается домой к нелюбимому и нелюбящему мужу. Могли бы развестись, но как-то лень, чудеса.
Узумаки улыбается в предвкушении чего-то хорошего, не пытается выстраивать вероятности и обдумывать последствия. Учиха бредет домой, забивая голову ритмичной музыкой.
- Саске, эй, Саске!
Бесполезность крика выталкивает наружу показушно обреченный вздох, подтекстом "ну, вот так всегда", забывая то, что этого "всегда" не было уже много лет. Только Наруто не нужны долгие переходы, он и памятью, и ощущениями, и взглядом перемешивает себя с тем, кем был лет пять назад. И не видит разницы чувств, видит только трезвость и реальность выводов. И свободу от чужих мнений, суждений и зависти.
Бросает в меланхоличного брюнета первое, что под руку нетяжелое попалось - жвачки пачка. Между прочим, мятная. Саске терпеть не может мяту.
- Обалдел?
В позу встает, будто сердится. Наруто кивает: конечно, совсем спятил.
- Я не виноват, что ты глухомань!
Кричит, будто в разных катерах по морю рассекаете, и гул мотора глушит фразы. А Саске думает, каждый день думает, постыдно ероша торчащие волосы на затылке: о какой девушке-друге Наруто все пишет? И если это вдруг о нем, то с какой стати - девушкой-то обозвал?
Снова на лавочку усаживаетесь, теперь доля коротких взглядов в минуту все больше. И будто бы даже спокойствие утраченное в душу возвращается, пока идиот один блондинистый не начинает петь старую песню на новый лад.
- Ой, Хинату тут видел, она еще короче подстриглась, скоро будет совсем под мальчика.
Фраза плетью по ноющим ребрам, Учиха вытягивается струной и зло зыркает на никак не ожидавшего такой поворот событий друга.
- Ты что, специально что ли?! Уже во второй раз зовешь меня на посиделки, чтобы я всякие сказочки про Хинату слушал?! Пусть хоть лысая ходит, плевать мне, понял?! С высокой колокольни!
Шипит, как рассерженная кошка, уши прижимая, зловеще, утробно. А Наруто, как пес добродушный, офигевает от такого зрелища, все еще пытаясь тщетно повилять хвостом в знак неоспоримого расположения со своей стороны.
- Спокойно, чего ты разорался так?
- Да ничего, бред какой-то!
- Какой бред, это называется - разговор, о чем еще с тобой болтать?!
- Ааа, то есть со мной говорить не о чем?! Разве что только о девках твоих или офигенных друзьях, с которыми так весело и круто?! А я такой скучный и тухлый?!
- Чего придумываешь-то?!
- Я не придумываю, я делаю выводы!
Саске, вздернув подбородок, старается хоть немного увеличить резко упавший процент невозмутимости. Наруто ощущает первый порыв к позиции "принимаю бой" и вдруг заразительно смеется, чуть откидывая голову назад.
- Чего ржешь?
От смеха остается улыбка, до жути счастливая и почему-то нежная. Узумаки рывком коротким протягивает к Саске руки, ладонями по скулам по обе стороны, указательным правой тревожа мочку уха. Так доверительно, по-хозяйски крадет у дуновений вечернего ветра чужое лицо, придерживая пальцами по щекам, будто имеет на это эксклюзивное право.
- Я так рад, так рад. Ты только не пропадай никуда больше, ладно?
- Ты псих.
- Ага.
- Это ты пропал.
Саске отводит взгляд, а Наруто перемещает ладони ему на плечи - куда более дружеский жест. И понимает, что Хинате никогда не найти настолько черный оттенок краски. И никогда не стать настолько родной, чтобы - как с рождения под кожей переливалось вместе с кровью даже не имя, не образ. В памяти друг друга, как инородные тела, глубоко погруженные, обшитые, перетянутые вязью капилляров и утопленные межклеточным веществом. И постепенно слились, вписались гармонично в общую ритмичность и текучесть жизни. Дополнительный орган, отвечающий за смысл.
И вы не думали о нем, не чувствовали его. Пока он не начал болеть.

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Нарутотень-арт.

---

Так, ну и куда делся этот день? Туда же, видимо, куда и зимний пейзаж в моей голове. Нда.

@темы: Just me.

---

Мини в процессе "Считай это письмом".

Название: Считай это письмом.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто.
Рейтинг: PG.
Жанр: я не знаю, честно. Романтика, чуть ангст-размышлений.
Размер: Мини будет.
Саммари (описание): Друзья детства - не обязательно друзья настоящего.
Состояние: В процессе (две или три части).
Дисклеймер: все не мое, а Кишимото.
Предупреждение: слеш, АУ, мей би, узрите ООС, хотя скажу, что отягчающие моменты детства ведь отброшены.
Размещение: меня спросите.
От автора: После слушания этого. И для Umimaru. Прости, если что не так, я плоха на ассоциации).

Часть 1.

Наруто и Саске жить друг без друга не могут - это была аксиома для всех и вся. В школе дружить кристально просто: посадили за одну парту - уже не разлей вода. Плевать, что не схожи абсолютно, всегда можно найти общий прикол или причину для общего недоумения. Взрослеют и рядом с теми, кому во взрослой жизни не будет места.
Дополнительный козырь в рукаве - жили близко. В одном доме, даже в одном подъезде, только этажи разные, что давало широкую возможность для утреннего ора.
- Саскееееееееееее!
И Учиха, взлохмаченный и сонный, подползал к окну, чтобы перегнуться через подоконник, устремить взор в сторону высокого неба и неодобрительно зыркнуть на своего улыбающегося друга.
Вызывали духов, жевали травинки, чудили, дрались, болтали о пустяках.
А потом повзрослели.
Саске стал меньше улыбаться, больше бродить в одиночку, слушать музыку исключительно в наушниках, молчать, когда все хохочут, запираться в собственной комнате и читать нудные книги. Наруто полюбил шумные компании, дешевые закусочные с разговорчивыми официантками, свободу ночных дорог и загородный простор. Им вдвоем стало слишком неуютно, неудобно, ненужно.
Не было никакого переломного момента, просто постепенно расползлись в разные стороны, как черепахи неуклюжие, из-за обманной медлительности не заметили сотни миль за спиной, уже не разглядишь чужой спины.
Да, была когда-то детская клятва и два убогих камушка, сжатых в кулачках - друзья навеки. Как символ, как незыблемость. А главное - тогда так во все это верилось, искренне, неподдельно. И глупо.
А теперь, наверное, даже плевать - ушло и ушло.
Иногда встречались в подъезде, около, под аркой перед домом. Наруто ребячливо ухал в знак приветствия, с широкой улыбкой на лице слушая причудливое эхо. Саске поднимал взгляд от асфальта под ногами и закатывал глаза. По привычке, будто эта реакция еще что-то для вас значила.
Один раз даже сидели во дворе и пили пиво. Узумаки болтал о какой-то ерунде несусветной, а Саске видел, как он торопится произнести следующую фразу, словно не хотел оставаться в тишине. Как непринужденно, а оттого еще более старательно, избегал мимолетной встречи взглядами. Тогда это очень задело, захотелось отодвинуться подальше, и Учиха еле различимым движением увеличил расстояние, расширяя личное пространство, чтобы не дай бог, коснуться плечом.
И на этом, пожалуй, можно было бы поставить точку. Без всяких вычеркиваний из жизни, превращения из друзей во врагов и прочей ерунды. Потому что друзья чаще всего становятся даже не врагами, а просто - никем.
Учиха молча выслушивал красочные описания случаев из жизни немногочисленных приятелей, Наруто обзавелся новым лучшим другом, с которым общаться было куда проще и спокойнее. Ощущение надежности и незыблемости грело душу, оставляя после себя лишь легкий налет грусти от утраченного. О котором не вспоминалось толком где-то года три. Именно столько не было случайных встреч у подъезда или еще где-либо. Проще в другой стране двум знакомым пересечься, ей-богу.
Саске часто слышал гул громкой музыки, смеха и топота ног, доносящихся с восьмого этажа по выходным. Но сегодня было тихо. Очень.
Вечер пах сыростью темных подвалов, и это пьянило. Хотелось удержать уникальность момента, и Саске, распахнув окно пошире, расслабленно откинулся на спинку стула. Прямо по курсу мерцал дисплей горячо любимого ноута, всплывающая реклама уже давно не бесила, а воспринималась, как должное, а шипящий правый динамик дарил нынешнему умиротворению дополнительную изюминку.
Очередной переход из дня в ночь, ничем не отличишь от предыдущих. Только вот бумажка в руке отбрасывала в прошлое, к той самой короткой встрече на скамейке у дома и одной банке пива на каждого. Тогда Наруто очень удивился, что у Саске нет аськи, отсталость от жизни, да-да. А потом - слово за слово, и вот уже ссылка на чужой блог в кармане.
Учиха смял ее и забыл. А сегодня случайно нашел в старой куртке, наскребли когда-то едва пишущей ручкой на банкноте не первой свежести даже на тот момент.
Не было никакой гарантии, что спустя три года, Наруто все еще ведет этот блог. Может, он его забросил уже через месяц после регистрации. Узумаки всегда будто искал самое лучшее и близкое для себя увлечение, попутно пробуя все подряд, быстро теряя интерес даже к чему-то мега популярному. Не тот человек - делать что-то насильно и жить, утопая в тусклости.
Но блог все еще был жив. Учиха пробежал глазами по станице, цепляться толком было не за что: сплошные перепосты, смешные картинки, забавные видео, занятные фразы. Вопрос назрел, как головная боль: постепенно, но ощутимо.
Мучиться с ником Саске не стал - просто забил в нужную графу название последней прослушанной песни. А в первом посте поставил точку. К чему что-то выдумывать, когда не собираешься задерживаться надолго.
А после - прокомментировал один из постов бывшего лучшего друга.
Inside: "Я смотрю, ты только копируешь чужое, неужели в твоей жизни ничего стоящего нет?"
У Наруто есть потрясающий дар. Он может просыпаться по утрам без удушающего отвращения к процессу выныривания из личных сновидений. Он может даже просыпаться под вечер без давящего чувства пропущенного дня.
Сегодня - сел за компьютер, привычно проверил пару сайтов, ведь привычка - великая вещь. Расслабленно зевая, читал электронные письма, комментарии, включив любимую музыку и с удовольствием потягиваясь. Сегодня - свободный день, делай, что хочешь. Красота.
Только, чуть хмурясь, приходится лицезреть какой-то нелепый вопрос, мысленно махая рукой на его автора, отвечая, припечатывая слова скобкой-смайлом.
Pumpkin: "А я вот смотрю, у тебя жизнь оооочень интересна, аж слов нет выразить, пришлось поставить точку, чтобы никому не было завидно)".
Inside: "Разумеется, к чему вскармливать в людях комплекс неполноценности".
Pumpkin: "Поведаешь мне тайну своей неотразимости, о, незнакомец?) Или - ка?)"
Inside: "-ец".
Pumpkin: "Я тоже -ец)). Ну, что, просветишь?)"
Inside: "Нет, вдруг ты сопрешь у меня мой метод".
Pumpkin: "Скрытный какой). Я буду плакать от огорчения)".
Писать - проще, чем говорить. Саске затягивало это короткое общение, он печатал, слушая негромкую музыку, доносящуюся из окна этажом выше. Немного жаль, что общаться можно лишь так. Что отбросило к разным полюсам. Что живете на расстоянии вытянутой руки, а руки протянуть не можете.
Саске не хотел признаваться себе, что скучает - это позор. Наруто думал, что тоскует только он один. У обоих была разная жизнь.
А свежий вечер мутью отдавался в сознании, выталкивая на поверхность самую суть. Сумбурные, ничего не значащие фразы. И хоть Саске не собирался постить ничего кроме этой точки, все равно воспоминанием легким, отзвуком настоящего - пара строк. Вперемешку с легким общением, не погружаясь в эмоции, которых не должно быть. Странное ощущение, когда общаешься с тем, кого знаешь в реальности, а он сам не догадывается, что это ты. Но все равно отвечает, несмотря на грубость твоей первой фразы.
Вторая запись. Как дань прошлому. Как избавление от мыслей. Как то, чего от Учихи ожидать невозможно.
Inside:
"Знаешь, мой друг, мне раньше для спокойствия хватало случайного взгляда. Встреча не обязательна, говорить о чем-то - тоже, можно просто кивнуть друг другу и разойтись.
Я просто должен был знать, что ты включишь эту свою дурацкую музыку или проорешь новый смысл жизни в окно.
А теперь мне кажется, что мы ужасающе отвыкли друг от друга. И больше никогда не привыкнем.
Тебе не жаль? Мне - да".
У Наруто телефонная книга забита до отказа, но он почему-то искренне врет о занятности в ответ на предложение Шикамару рвануть к кому-то на дачу. Он даже не понимает толком, к кому. Смотрит на короткий пост незнакомого, нового человека, с которым начал переписываться, просто отвечая на первый посыл с его стороны. Просто, чтобы размять пальцы, да и вообще, Узумаки любит новых людей в своей жизни.
А вот эти слова, каждую букву мог бы написать и он сам, а не этот безликий Inside.
Pumpkin: "Ууу, у всех, получается, одни и те же проблемы)".
Inside: "Неужели и у тебя есть такой же друг?"
Pumpkin: "Ага. А еще мой друг чертовски красив, это напрягает)".
Inside: "Он, случайно, не девушка?"
Pumpkin: "Угадал)). С чего мне на парней-то заглядываться)".
В интернете люди более откровенны. Бывают.
Саске от досады и раздражения со злостью вырубает ноут. Все эти мимолетные порывы - бред. Ну, и кто там ему дорог из прошлого - Хината, Тен-тен? А может, это есть и в настоящем.
Наруто смотрит на бледный закат за окном, с чего сегодня такая скупость красок. И мгновенно решается на игру в поддавки с собственной ностальгией. Выводит на листе бумаги несколько слов красным маркером, находит в ящике веревку, крепит к ней увесистые наушники и немудреное послание. И открывает окно.
Вечер по-прежнему пахнет сыростью, Саске возвращается с кухни, откусывая кусок от жесткого зеленого яблока. Старается глушить где-то в районе закостенелой души тоски порывы. И замирает, распахивая глаза шире и лицезрея пару слов, выведенных алым на фоне гаснущего неба и дальних высоток.
"Тук-тук! Ты дома?"
Мгновенно отбрасывает лет на десять назад, когда такое приветствие было нормой, когда именно так порой начиналось летнее утро, а потом продолжалось где-то во дворе. Сумасшедшая беготня, ценности и мечты. Тогда все было слишком ярко, но не ослепляло.
Учиха медлит, бросает короткий взгляд на погасший ноут и осторожно распахивает окно. Высовывается наружу и настороженно - вытягиваясь, смотрит вверх, будто боясь, будто подвох какой ожидая. А там - только знакомое лицо. Улыбающееся, но неверящее в то, что все получится. Что этот детский жест и ребячество еще помнят.
- Саскеее, привет, пошли гулять?
И Учиха фыркает, щурится, выдает "через десять минут у подъезда".
Так просто все получилось. Но когда они снова оказываются рядом, Наруто все равно не смотрит. Все равно говорит какую-то ерунду, так, что нетипичное воодушевление пропадает разом. Как дела - хорошо. Что нового - да так. Разговоры об общих знакомых, о прошлом, о прогрессе и о занятных поездках. И ничего, что было бы продолжением с оттенком значимости.
- С Хинатой недавно расстались. Прикинь, я ей сказал: подстригись и покрасся в самый черный. А она взяла и сделала.
- И чего, плохо что ли?
- Нет, просто...
Наруто вспоминает открытость светлого взгляда Хьюги, косясь на сидящего рядом брюнета. Вспоминает, какими нежными были ее прикосновения, какими искренними слова, какими покорными действия. Она так долго ждала возможности оказаться рядом. Она следила за ним всю свою сознательную жизнь. И готова была простить многое.
Наруто ловит темный взгляд и смотрит, наконец.
- Эй, а ты изменился - точно, раньше не было челки.
И улыбается, чуть краснея. А Саске молчит, топит порыв уйти по причине недостатка внимания. И оба вдруг чувствуют что-то ушедшее родное в этом невинном дворовом разговоре.
"Мне кажется, что мы ужасающе отвыкли друг от друга".
Учиха продлевает текущий момент молчанием. Узумаки видит то, на что боялся смотреть много лет. На свое прошлое, которое заложено основой в сердце. Оно утрамбовано, но теперь всплывает легким ознобом по коже.
Все ушло. Но не совсем, вот в чем беда.

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Нарутотень-арт.

---

О, да, точно, я все равно безмерно хочу это изложить. Знаю - что, нагуливается - как. Не отвертитесь.
И скоро отпуск. Я доживу. *упала спать*

@темы: Just me.

---

Я уже испохабила весь июль. Тем, что порвала его на календаре). Не, ну я нечаянно, честно).

@темы: Just me.

---

Драббл "Разве в этом суть".

Название: Разве в этом суть.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто, Саске, Сакура. Ну, или Наруто/Саске.
Рейтинг: PG.
Жанр: ангст, романтика.
Размер: драббл.
Саммари (описание): Что за слово такое - преданность. Что такое этот ваш смысл.
Состояние: закончен.
Дисклеймер: все не мое, а Кишимото.
Предупреждение: мей би слеш, канон.
Размещение: меня спросите.
От автора: давно такие мысли были, надеюсь, сносно изложено, хоть и коротко.

Разве в этом суть.

Наруто знает, какой разрушающей может быть злоба и какой исцеляющей забота. Он не тонет в воспоминаниях, стремясь в будущее, видя именно в нем свою цель, свой смысл, свою жизнь. Он извиняется смехом, неловко чешет затылок, разбив очередную вазу или чуть не провалив очередную миссию. Он разрушает губительные устои и толкает к переменам.
Но он не может принять то, что бессилен уничтожить или изменить злобу того, кто нужен ему больше всех.
Саске знает, как больно бывает от прожитого счастья и какую тягу к жизни способна пробудить ненависть. Она открывает глаза, не открывая души, дарит ей время видоизмениться настолько, чтобы все "до" называлось "детством". Он выглядит разумным, когда поправляет косо висящую картину на стене и безумен, когда рушит чужую надежду.
По Саске охала чуть ли не вся женская половина населения Конохи. Но насколько быстро она его забыла, смешав с непроглядно черным цветом. Люди обязаны принимать то, что читают им с высоких трибун, что звучит из уважаемых уст - вот незыблемая правда.
Наруто верит, все еще будет, понимая, что ничего может и не быть. Он не в силах решиться на громкие слова, пока не видит слепого взгляда исподлобья. Ему есть, что сказать. Очень много. И пускай, за всеми этими признаниями и рассказом следует мгновенное отрицание, Наруто знает - Учиха его слушал.
Сакура путает воспоминания и мечты о Саске с тем, что видит. Она принимает мгновенные, импульсивные решения, обвиняя и защищая других с одинаково болезненным видом. Она думает, что разом зачеркнет все, стоит только вонзить отравленный кунай в знакомую спину. Учиха краем мысли думает о том, почему такое бесчестие приравнивается к благородству. Его осуждают, когда он бьет в спину, а для других - это подвиг.
Туман перед глазами сменяется слишком четкими контурами. И очередная редкая встреча несет в себе больше смысла и боли, чем все остальные.
- Сакура-чан!
Наруто кричит, подбегая к постепенно погружающейся в воду девушке, подхватывает ее на руки и несет к берегу. Мертвую. Столько крови может быть только на теле мертвеца.
Саске неспешно подходит ближе, Наруто судорожно пытается услышать стук чужого сердца, но ничего не выходит, зачем тут сдерживать слезы.
- Ты... ты...
Учиха вопросительно поднимает бровь и кладет ладонь на рукоять меча.
- Ты убил ее! Как же так... как же!
- Иначе она убила бы меня. А мне еще рано, пока Коноха не гниет в руинах.
Узумаки сжимает кулаки в бесполезной попытке справиться с ноющей болью в груди. Неверие в происходящее перечеркивается визуальными фактами. Война должна сгинуть, иначе каждая душа погрязнет в толще личных потерь.
- Как ты мог!
Наруто бросается к убийце, дикой яростью впечатывает его в землю, получает удар за ударом, сам бьет, не контролируя силу. Хочется причинить, как можно больше боли, хочется заставить задыхаться, хочется... отомстить.
Саске ухмыляется, сглатывая собственную кровь, ощущая все пребывающий металлический вкус во рту, алые струйки вниз по подбородку.
- Ну, что, Наруто, ненавидишь меня?
Учиха сжимает лезвие куная, направленного ему в грудь. Узумаки тяжело дышит, склонившись над отступником, целясь острием ему прямо в сердце.
Ужасный момент слепой злобы.
- Теперь ты понимаешь, каково это. Когда близкий человек уничтожает то, что тебе дорого. Так что не ври сам себе. Ты ведь презираешь это - такую ложь.
Наруто режет себя изнутри, утопая в гамме противоположных чувств. Он всегда бежал от подобного выбора: Сакура или Саске.
Саске или Коноха.
Насколько сильным был Итачи, когда пытался изменить схожий выбор. Насколько это сложно. Кто еще может испытать это?
Насколько прошлое может влиять на настоящее, когда ничего из того, что было, не хочется выбрасывать на помойку.
Наруто стискивает зубы и замирает на полпути от боли к ненависти. Саске вглядывается в искажение знакомого лица и закрывает глаза.
И прерывает генджицу.
Близость воды холодит спину. Из нереальности выныриваешь, как из-под волны. Учиха смотрит почти по-братски, с легким налетом сочувствия, который гасится привычным безразличием.
Наруто осторожно оглядывается по сторонам, не находит ни отчаяния, ни мертвого тела.
- Зачем?
- Чтобы ты понял. Ненавидеть проще. И все твои потуги - ложь.
Чужая смерть, даже иллюзорная, переворачивает сознание. Наруто ощущает лишь присутствие конкретно по этой прямой, игнорируя ширь водной глади.
Что-то бережет вас от выбора.
Саске не может решить, что винить в этом. То ли свою веру, то ли свое неверие. Наруто вопреки всему чувствует все куда сильнее и ярче, чем прежде.
Учиха понимает, что убьет его самого и что воскресит. Уже воскресило.
- Переваривай этот урок... мой лучший враг.
И бросает, как и раньше. Уходит, сбегает от близкого взгляда, удерживая его дольше, чем этого требует момент.
Наруто остается. Как оставался до этого. Гасит злобу, вяжет ее с чужими эмоциями, с болью, с горечью и тревогой. И видит решение так четко, как после прозрения.
Видит истину, всем понятную, но не всеми понятую.
- До встречи, мой лучший друг. И мой... смысл.

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Нарутотень-арт.

---

А в сущности важнее не те люди, которые подтвердили твое существование и стиль жизни. А те, которые заставили посмотреть на что-то под другим углом. И ты это реально увидел.
И тогда они становятся важными и нужными. Правда, в моем случае они так не думали. Я не говорила прямо, я так не умею, мне казалось, что могу быть услышанной.
А получается - мне просто не сказать вслух кому-то то, что я могу проговаривать самой несебе, подстраивая собственное под некий сценарий. Будто сюжет, не суть важно.
А я, наверное, не дождусь. Но не ждать - не могу.
Пф, засыпать на рассвете раньше было куда приятней.

@темы: Личное. Моё.

---

И мертвые души задеть за живое (с). Мини - завершено.

Название: "И мертвые души задеть за живое".
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Орочимару/Саске - намеком.
Рейтинг: R.
Жанр: Чуть романса, чуть ангста.
Размер: Мини.
Саммари (описание): "Робот, робот, я тебя люблю, мы так хотели". Все так или нет?
Состояние: Завершен.
Дисклеймер: Все не мое, а Кишимото.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Ну, вот и все. Было здорово. Я тут как бы душу вложила, не откажите в оценке, тем более на прощание миника. И истории этой.

Часть 6.

Ночь наступает, когда ты спишь. Крадется под опущенные веки и баюкает темнотой. Во сне не должно быть яркого света, он приятен глухими красками и отсутствием времени. Он перемешивает мысли и выделяет из них самую главную. Ту, которую сам бы никогда не нашел.
Саске не помнит, как оказался под одеялом. Как оказался прижатым к теплой груди, обвит чужими руками, изучен чьим-то внимательным взглядом и усыплен уютной тишиной. Тело было непривычно тяжелым, расслабленным, а оттого доверчивым. Надо было бы напрячься, усомниться, стать обычным, отползти на противоположный край кровати или вовсе на диван. Только не получилось.
Получился лишь сон. В него погружаешься, и уже больше ничего не чувствуешь, интуитивно, на уровне рефлексов отвечая на объятие. И где выструганные годами острые копья обороны?
Наруто долго держится в реальности, с какой-то удивительной нежностью слушая чужое дыхание. Миг исключительного приступа счастья. Хочется улыбаться, и он улыбается, прижимаясь губами к черным прядям у виска.
Их крадут разные сны, близость тел не дает возможности грезить о чем-то взаимно сокровенном.
Саске первым выныривает из личной ночи и попадает в настоящую. В которой за окном - темно, в комнате - тепло, вибрирует телефон на тумбочке, пуская мерным гудением дрожь в пространство.
Телефон.
Телефон. Там в канаве остался телефон. Какого черта ты его выкинул?
Учиха осторожно поднимает глаза на спящего, выжидает, отсчитывает мгновения, в который нет никакого смысла, есть только тягучее время. Смотрит, словно запоминая, это прочнее и долговечнее фотографий. Время стирает лица. Но даже если под яркими лучами знакомый силуэт смажется, когда-нибудь, через много лет, он проявится в сознании снова, прочищая мутное стекло. Это я. Здравствуй. Ты меня помнишь, я знаю. Эта мелодия, этот запах - и вот ты снова со мной через много-много лет.
Саске невесомо выпутывается из кольца чужих рук. Наруто ворчит недовольно, но не просыпается, сжимая пальцами край одеяла, притягивая его к себе. Учихе это не нравится. То, что его "променяли" на кусок утепленной ткани.
Одеться быстро, втискиваясь в одежду, как в доспехи, выйти на холодный порог и тенью поспешной - к дороге. В чужом доме на другой стороне горят окна, кто-то в этот час не спит, спасибо ему.
Пытаясь определить нужное место, Саске чертыхается и скользит пальцами по сухой траве, жестким веткам, липкой грязи. Ему хочется побыстрее убраться из-под темных небес, они видят куда больше домашнего потолка.
Свет в окнах напротив гаснет, и поиски замирают. Ничего не видно, надо было взять фонарик, только откуда взять-то. Помог бы кто.
И ему помогают. Светом фар от припаркованной к обочине машины.
Орочимару молча ждет, выбираясь на свет божий, облокачиваясь на капот, наблюдая, как Учиха разглядывает "ночного гостя" и распрямляет спину. Хотя какие могут быть гости на темной дороге, здесь и хозяев-то нет.
- Я до последнего надеялся, что ты не настолько глуп, чтобы быть здесь. И все же, приехал именно сюда, потому что психанул ты, как наивный дурачок.
Небо абсолютно чистое, первая настолько тихая ночь за последнюю неделю. Звезды светят недоверчиво и неумело, отвыкшие от своей привычной работы всего за пару дней. Как мало времени нужно порой, чтобы упустить кого-то из виду.
Саске подходит ближе и готовится отрицать все, что будет сказано или отражено в мыслях. Мгновенно - в оборонную позицию, еще не зная, будут нападать или нет. От Орочимару можно ждать, чего угодно, но только не пожелания спокойной и счастливой жизни.
- Что тебе нужно?
- Уезжаю из города, сейчас, ты - со мной.
- Я не поеду.
- Ты сам украл у меня чек.
Саске кажется, что вот-вот, и снова загромыхает где-то вдали. Просто погода должна соответствовать обстановке, а не мазать с таким безразличием уютным теплым ветерком.
- К тому же, Учиха, тебя надо вернуть с небес на землю, ты, кажется, замечтался. Сам понимаешь - это все ненастоящее. Всего лишь момент, никакой вечности. Нужно опираться на куда более материальные вещи: деньги, машины, квартиры, долги и реальные перспективы. А не выдуманные линии судьбы, песни, предназначение и привязанность. Ты ведь не думаешь, что он примет тебя. Он тебя не знает. Я - знаю. У нас взаимная выгода, и поэтому мы можем терпеть друг друга. Ты же умный мальчик.
Что останется после. Ничего материального. Только еле угадываемые, узнаваемые касания, несуществующие ладони, несуществующие слова и чувства. Если списать все на момент, на мимолетность, будет проще. Со временем все уходит, уйдет и это чувство близкой потери.
Но откуда это вновь созданное внутри, и куда его выкинуть, а главное - как выкинуть. Хочется избавиться мгновенно, поддевая болячку ногтем, выдавливая из нее кровь прокаженную. Наклеить сверху пластырь после истеричных попыток остановить кровь, которая тоненькой струйкой все равно будет смачивать внутреннюю сторону бактерицидного. Пускай, ты даже этого не будешь видеть.
Не отпускает, не хочет, не распутывается, как ни старайся. Вяжет узел, извиваясь, а ты кусаешь, царапаешь, спешишь, напрягаешь пальцы, чертыхаешься, материшься. И убираешь обратно в карман идеальную вязь на хрупкой цепочке.
- Ты знаешь, на что я способен, что могу, чего хочу. А он - просто прохожий, как ему верить. Я могу тебя вытерпеть, а он такой мечтатель, выдумал сказку про ожившую куклу. Ну да, это ты-то, угу. Вот знаешь, чем ты мне нравишься? Тебе чужды все эти сопли и слюни, весь этот бред, которым теперь завален рынок популярных штампованных чувств. Это хорошо продается, это одинаково до жути. А ты - идеальная модель человека, тебе же всегда это нравилось, не так ли?
Безумно нравилось. Быть выше всех этих эмоций, привязанностей, ценностей. Все это прошлый век, сейчас в мире царят технологии, электронные чувства, сжатые, спрессованные в статусы и короткие ролики. Крошечная инъекция подлинного в душу, но слишком чужое, слишком притянутое за уши - и оно гаснет, не добираясь до глубины.
И правда. Секс - это просто секс. Ничего особенного, как алкогольное опьянение, сложно себя контролировать. Сон - просто сон, отключается все, кроме сердца - механизма, гоняющего кровь. Никаких "историй". Давайте будем реалистами.
Нет ничего магического, ничего высокого, истинного. Никто никогда не преступит через порог собственной гордости, чтобы удержать рядом. Никто не перейдет ту грань, которая очерчивает его собственный комфорт. А если вдруг - спишет на случайность, потом жалеть будет. Ошибка, зачеркнет. Не так ли?
- И куда мы поедем?
- Есть много городов и почти все очень далеко отсюда.
Орочимару довольно улыбается, отрывистым жестом распахивая дверцу пассажирского сидения рядом с водителем. Саске разглядывает сухой темный асфальт под ногами.
- Только не говори, что сомневаешься, не разочаровывай меня.
Удержать образ на нужной границе. Нет, Саске никогда не играл. Он и правда всего был тем, кто не меняется в лице при виде чужих страданий, надежд, счастья, горя. Он всегда был тем, кого уже ничто не задевает, не трогает, не тревожит.
Врешь, жизнь смеется над словом "всегда". Нет будущего, есть лишь прошлое. Где-то там далеко есть что-то, что всегда тянет вниз.
А из темноты ночи выныривает знакомая светлая шевелюра, и ее обладатель со злостью впечатывает многострадальный чек Орочимару в грудь.
- Подавись! За этим пришел?
- Не только.
Наруто взлохмаченный, еще сонный совсем. Уверенный, решительный. Хватает Саске за руку и тянет за собой. Пошли домой, пошли. И натыкается на неожиданное сопротивление, удивленно оборачиваясь, чувствуя, как резко исчезают из собственной руки чужие пальцы.
Учиха смотрит в сторону, освещенный фарами, такой чужой, будто ничего между вами не было. Будто то, что было, ничего не значит. Наруто не понимает, не хочет такое понять и принять. Как так можно.
- Иди в дом.
Отталкивает холодом фразы, безразличием взгляда. А это небо всегда знало, что он уйдет. Что не способен верить тот, кто смотрит вдаль, но не видит и не слышит того, кто стоит от него на расстоянии вытянутой руки.
- А ты?
- Мне нужно найти телефон.
- Ты уедешь?
Саске молчит, не понимая, почему ему так больно. Он ведь ничего не обещал. Совершенно. Все, что бы этот Наруто там ни напридумывал - это лишь его выдумки и его проблемы.
- Сгинь в машину, поговорить нужно.
Орочимару хмыкает, не без удовольствия понаблюдав за этим потрясающим диалогом и скупым действом. Ему нравится, когда Учиха хмурится. Он изо всех сил старается вывести его из себя, чтобы выдавить изнутри хотя бы каплю злости, чтобы снова увидеть прямую складку на лбу и прищуренные черные матовые глаза. Просто загляденье, чистая темная эмоция.
Орочимару аккуратно помещает вновь приобретенный банковский чек в карман и усаживается на водительское место, демонстративно захлопывая дверь. И смотрит. Как спектакль.
Наруто не по себе. Его только что тревога непонятная вытолкнула из сна прямиком во вновь пустую комнату. В которую ему одному совершенно не хочется возвращаться. Знакомые стены, знакомая мебель, но теперь кажется, что кто-то воспоминанием бродит у зеркал.
- Наруто.
Собственное имя впервые из этих уст, и сразу пробирает ночным холодком. От порыва теплого-теплого ветра.
- Я...
- Все так глупо, да? Ну, сначала я думал, что ты робот, и так сильно хотел, чтобы ты был человеком. А теперь мне хочется иметь возможность нажать на кнопку и вынудить тебя остаться. Ну, скажи мне, что ты будешь делать рядом с ним?
- А что мне делать рядом с тобой?
Наруто замолкает, он понимает прекрасно, что чувствует, но никак не может подобрать правильных слов. А, к черту, пусть то, что само скажется, будет верным. Пусть будет банальным, избитым, слишком громким, смешным. Главное - выразить.
- Послушай, я... Я только начинаю тебя узнавать, только начинаю видеть, и мне уже хочется думать только о тебе. Не знал, что смогу, но вот так получилось.
- Ты меня не знаешь, вдруг я примитивен, убог и пуст. Ведь тебе прекрасно известно, чего обычно можно ожидать под красивой оберткой - безвкусную, просроченную конфету.
- Нет, неправда! Кто-то считает тебя таким? Он просто сам примитивен и слеп.
- Или я равнодушный, или я всех ненавижу и презираю. С чего ты взял, что со мной рядом твоя жизнь изменится к лучшему?
- Она уже изменилась, понимаешь меня, слышишь? Уже изменилась, я, черт возьми, сто лет не был так счастлив, как этим вечером!
И Саске понимает, почему сегодня гроза обошла вас стороной, почему она не показывается, не громыхает, не ослепляет и не топит проливным дождем. Все молнии - внутри. Они разрядами перечеркивают забитое одиночество, гулкий удар сердца - и вспышка, еще один удар - и снова она.
И Наруто понимает, что ему нужно. Понимает это так ясно, как чувствует ступни ног, твердо стоящих на земле.
- Ты просто будь, будь... живым. И я тебе обещаю, что рядом со мной - ты будешь.
Узумаки подается вперед и бережно, настойчиво касается кончиками пальцев неподвижных скул, вглядываясь в усталый взгляд.
- Саске. Слушай, я не хочу удерживать тебя силой. Ох, о чем это я - конечно, хочу. Просто... если это будет так, ты все равно не останешься. Все равно уйдешь, если я тебя заставлю. Поэтому я прошу тебя - почувствуй. Представь, что здесь нет никого, ничего: домов, дороги, машин, денег, прошлого и Орочимару. Есть я. И ты. Пожалуйста, я прошу тебя. Хочешь ли ты остаться? Не думай, не анализируй, не лги, не стыдись. Хочешь ли ты? Мне так важно это знать.
Учиха поджимает губы, поднимая взгляд, пытаясь найти ответ, как можно скорее, но находит лишь головную боль, бьющую молоточками по виску. Это небо еще не все знает.
- Иди в дом, мне нужно найти телефон.
Наруто задыхается от беспомощности, не желает подчиняться, только в бой, верно? Только не отступать назад.
- Иди в дом, если все, что ты мне только что сказал - правда.
Запрещенный прием, удар-удар-удар. И Узумаки медленно проводит пальцами по скулам, отступая на шаг, не поворачиваясь спиной, еще шаг, еще.
Саске захлестывает тревогой, воспоминание скользит по проносящемуся в памяти прямо перед носом грузовику, и брюнет почти кричит, выбивая из пустоты возле сердца сгусток страха.
- Иди нормально!
Шаги в звенящем молчании, хлопает дверь. Тишина. Орочимару готовится победно поднять в вытянутой руке кубок. Приз всегда у того, кто надежнее.
Учиха на пару секунд обращается в статую, а затем наклоняется и продолжает судорожные поиски в придорожной канаве так неосторожно и необдуманно выброшенного телефона. Суетится, торопится, колет пальцы, шипит что-то сквозь зубы. А когда ладонь натыкается на искомое - замирает, не в силах уже отрицать дерганые потуги веры в собственное счастье.
Телефон. Меню - Мои папки - Фотографии. И единственная выводится на экран, корпус сжимается бледными пальцами. Все, теперь бы уверенности.
Закрывает глаза, прижимая к груди светящийся экран, и замирает. Небо теперь видело все, звезды устали, кутаются в легкое облако, темное на темном фоне. Полотно над головой тянется к земле еле видимыми дымчатыми струйками тумана. А как иначе оно может проникнуть в души, чтобы вынести свой окончательный вердикт.
Экран гаснет, и Саске открывает глаза. Оказывается, так просто.
Свет фар все такой же ровный, и Учиха с достоинством подходя к машине, коротко стучит костяшками пальцев в поднятое стекло. Оно опускается, и внимательное лицо Орочимару становится ближе. А Саске доверительно смотрит в сторону и презрительно ухмыляется на прощание.
- Выгодный получился спектакль, а с тобой, знаешь ли, всегда было скучно. И кстати - твое разочарование для меня ничего не значит.
Принимай "в наследство" кукольную душу. Может быть, в следующем городе будет еще кто-то с мертвым сердцем.
- Прибежишь обратно, я тебя не впущу.
Скупой обмен ядом двух змей - и вот уже расползаетесь в разные стороны. Машина, заурчав, набирает скорость, а Саске оборачивается назад.
Теперь этот дом настолько по-родному знаком, что на пороге в заключительный раз боишься - вдруг заперто. Но дверь тихая и неспешная. И открытая. Учиха переступает порог, клонит голову вправо и натыкается на приветственный и радостный взгляд. Что-то подсказывается, что Узумаки был в шаге от побега на улицу, почти не хватило сил просто подождать.
Саске, не говоря ни слова, вытягивает руку вперед, являя чужому взору мобильник с фотографией на светящемся экране.
- Моя семья. Мама, папа, брат. Тогда я был счастлив. Ты ведь меня понимаешь.
Потеря слышит потерю. Небо не может пробить крышу этого дома, и Учиха чувствует себя в безопасности. И впервые не больно смотреть в прошлое. Им обоим не больно.
Наруто вглядывается в лица людей на небольшом экране и теплеет взглядом. Вот оно - то, что спиралью крутилось вокруг сердца, а теперь сжало его бережным, но сильным узлом. Нитью, канатом, как ни назови, все равно не рвется.
Саске убирает телефон в карман и прислоняется спиной к стене, молча разглядывая свой персональный свет в глазах напротив. И жизнь сама гонит кровь к холодным пальцам, позже этому теплу будет присуждено имя.
- Моя мама всегда говорила: самое важное в жизни - найти того, о ком будет шептать каждая прожитая минута. Это был ее вывод. А знаешь, какой у меня?
Наруто подходит ближе, уверенно берет Саске за руку, переплетая пальцы. И продолжает.
- Вот скажи, что умеют люди, а роботы нет?
- Уж не такую ли банальщину, как - любить?
- Не только. Еще улыбаться.
И делать выбор.
- Здесь, здесь и здесь. - Наруто прижимает пальцы к родной груди, к губам, возле глаз.
И сам так широко и искренне дарит то, от чего "всем становится светлей". Освещает, и теплота рождается не извне, а изнутри.
- Разве?
У Саске подрагивают уголки губ, непривычным спокойствием не холодит, уютным спокойствием греет, жизнью дышит отмершее. А значит, мертвым никогда и не было.
Саске улыбается. И Наруто целует эту улыбку.

*Занавес*

Ну, и гимн.

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Нарутотень-арт.

---

Просто хвастаюсь. Не каждый же день присуждают какие-то звания, дают какие-то награды.
Пусть даже на ролевой.
По Сверхам, да.

@темы: Приятности.

---

Жить, каждую минуту думая, что все то, что начато - неприменно заканчивается.
И никогда ничего не начинать.
Самая умная глупость. Самый пустой вывод.

@темы: Выводы., Словобред.

---

Делюсь любимой музыкой.
Спешл фо Umimaru.

Ну, как, говорится, часть первая: один исполнитель.
Итак, Кошка-Сашка.

@темы: Меломания.

---

Кажется, мне пора лечится. Я стала говорить людям то, что думаю.

@темы: Выводы., Just me.

---

И мертвые души задеть за живое (с). Мини в процессе.

Название: "И мертвые души задеть за живое".
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Орочимару/Саске - намеком.
Рейтинг: R.
Жанр: Чуть романса, чуть ангста.
Размер: Мини.
Саммари (описание): "Робот, робот, я тебя люблю, мы так хотели". Все так или нет?
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Все не мое, а Кишимото.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Читкать то, что ниже.

Сюда!

Ну, во-первых, может, для кого-то это и NC-17, но, блин. Короче, для меня это R.
Во-вторых, кто тут ко мне в ПЧ добавился, для чего? Читать сие? Что-то такое и вообще?) Так, будьте добры, хотя бы поздороваться. А еще лучше - хоть что-то написать по теме. Разве сложно осчастливить того, кто вам всю эту чушь выкладывает.
А в-третьих... а ничего не будет). Но я надеюсь, меня услышали. Типа "есть тут кто-то кроме меня". А те люди, в которых я уверена, что читают, а это два-три - поклон им).

Часть 5.

Наруто способен на многое. Он стены готов головой пробивать, только бы не сидеть амебно каждый день перед экраном телевизора, разве это жизнь. Ему совершенно не хочется закапываться под собственные эмоции и гаснуть, как искры бенгальского огня в воздухе. Он привык отдавать, отражаясь в отклике чужой души, как в зеркале.
Наруто было банально скучно, вот он и решил пойти на первое попавшееся мероприятие без каких-либо осмысленных последствий для собственного развития. Куда-нибудь, на что-нибудь. И все равно выбирал, закрывая глаза, крутя кистью по часовой стрелке, попадая на очередной унылый, вызывающий или провокационный постер. Поучающие театральные постановки, концерты эстрадных звезд, напруженные тысячами фанатиков и десятками скучающих, которым билет достался в подарок от неосведомленных приятелей - все мимо.
Афиша, выбранная методом тыка и отрицаний в стиле "это не считается", была аккуратной и черно-белой. Витиеватые буквы и две старательно прорисованные ладони, соединенные по кончикам пальцев и выпирающим косточкам у запястий, образуя элегантный овал. Банально, но со вкусом.
Но что еще интересней - петь будет робот. Хочется ведь поглазеть и ужаснуться: насколько далеко зашел прогресс.
Фигура уже стояла на сцене, недвижимая, тусклая. И черно-белая. Пустая до первой ноты. И после первой тоже. Голосу недоставало красок, нехватки воздуха, проглатывания последних слогов. Все так четко и правильно, что Наруто заскучал. И заметил, насколько безнадежны эти жалкие потуги изобразить жизнь неживому. И подумал о том, можно ли быть рядом с таким искусственным, но очеловеченным. Можно ли так обмануться. У робота черные волосы, одна прядка нелепо отделяется от остальных, спадает на лоб, кончиком касаясь ресниц. Ей и самой стыдно - слишком естественный нюанс. Слишком глупый повод принять решение.
А потом Узумаки ловит взглядом отрывистые движения рук, повороты головы, наклоны вправо и влево, рваные, будто механизм заедает или кончается завод. Робот был красивым. И только.
И только, куда позже, словно спустя сотню световых лет, когда этот ненастоящий присел на край кровати, убаюкивая неспящего блондина, Наруто подумал, что в состоянии придумать, вообразить, поверить в оживление неживого. По крайней мере, он вдруг так неизбежно и ярко захотел этого. Чудеса, как мечты, у каждого разные, выше или приземистее. Только вот даже самые светлые люди не всесильны. Скорее наоборот, они куда более беспомощнее всех остальных, в попытках удержать собственное желание в радужных рамках, с грустью наблюдая за тем, как оно вязнет в фактах и реальности.
И как же.
Грозы вбивают в асфальт острые струи небесной воды, они убедительно доказывают что-то скрытой под серой коркой земле, но их запала хватает ненадолго. Вскоре капли лениво выбивают последнюю ноту, и мелодия дождя гаснет.
Узумаки успокоено дышит, уткнувшись носом в чужую щеку, прихватывает губами кожу на изгибе подбородка. Саске молчит и смотрит поверх его плеча на прояснившееся небо. Легонько выпутывается из объятий и совершенно не знает - что дальше. Наруто кажется: все уже сказано и теперь ширь будущего прозрачнее некуда. Он улыбается, вытягивая вперед руки и хватаясь пальцами за края темной рубашки. И сетует про себя - мало того, что он прижался к нему своей кофтой влажной и холодной, так Учиха еще и одет не по погоде.
- Мне нужно мобильник найти.
- Чего?
- В канаву выкинул, забыл, там есть важные данные.
Под победные лучи солнца Саске выбирается из укрытия на двоих, из-под непрочного навеса городских и пригородных благ, места ожидания и высматривания нужного транспорта вдалеке. Он уверенно ступает по вымытой дождем трассе, уверенными шагами пересекает половину пути и совсем не в тему слышит ускоренный гул тяжелой машины. Близко и резко. Сзади - полувздох-полувскрик. Шаг назад - перешагивая белые полосы разметки. И мимо, в паре сантиметров от лица - пыльный бок скрипучих тонн железа, приправленных лошадиными силами. Учиха почти чувствует шероховатость закрытой широкой заслонки в расстоянии крошечных штрихов от кончика носа - всего ничего. Грузовик громыхает дальше, водитель сдавленно матерится, потирая усталые глаза, откидывая прочь груз ответственности за чью-то чужую смерть, которая тронет лишь безнадегой и злостью перед предстоящим судом и тюремным сроком.
Запоздало долетает затхлый запах пыльного пути, обдает жарким дыханием выхлопного смрада. И запоздало сердце прерывает выдох, окольцовывая грудь упругим страхом и двумя сильными руками через пару секунд.
Наруто порывисто разворачивает к себе лицом незадачливого пешехода, даже не пытаясь прятать испуганный расширенный взгляд, скользящий по бледному лицу в поисках возможных увечий.
- Ты что... совсем, да?!
Кричит, сжимая чужие руки чуть ниже изгибов локтей, дергано, интуитивно тянет к себе, а потом и за собой, намертво схватив за запястье.
Саске идет. Отвращение к покорности глушат громкие удары сердца, обладатель которого только что чудом не лишился своей расчудесной головы.
До загородного дома идти - всего ничего. Звенят ключи, в попытке открыть дверь дрожат руки. Наруто извиняюще улыбается, получается - как скрытая боль. Саске понимает. Но не может поверить.
Волновая тревога ушла, освободив место той, что колет возможным финалом с мгновенной потерей. Только не это - вторит сознание, только не это.
Жизнь после дождя просыпается, привычными переливами за окном. Будь то велосипедные гудки или лай собаки. Наруто трясущимися пальцами сжимает ткань чужого рукава и дергает нижней губой. Голову опустил, глаз не поднимает. Вовсе не стыдно, просто хочется порывисто обнять, только слишком колет внутри, не уколоть бы того, кто стоит напротив. Стоит молча, словно лимит слов на сегодня исчерпан. Да, почему так, черт возьми. Да, слава небесам, что все так.
Узумаки пытается выкинуть из головы туманный образ, в котором нет шага назад, в котором он бы снова приложил ухо к груди, но не услышал бы ничего. В котором пальцы были бы не просто холодными, а мертвыми. В котором кровь была бы теплой, а глаза застывшими. В котором он бы просто упал рядом.
Потому что не хотел терять, никого не хотел терять: на глазах, за спиной, узнавая об этом, спустя пару месяцев, благодаря попавшейся случайно под руку газетной вырезке. Потому что его так тянуло увидеть еще раз то мелькнувшее в черном взоре, в первый раз пару часов назад открывшем ему крохотный отрезок эмоциональной жизни.
К чему это все. Он просто не хотел терять Саске. Не теперь, когда тот сам к нему пришел. И когда открылось неведомое и щемяще желанное - человек, человек.
Учиха смотрит на него, как на восьмое чудо света, пытаясь заглянуть в глаза, но и без того чувствует пущенный под кожей коктейль из злости, тревоги, облегчения и страха. Это и правда страшно - осознать губительность даже самого спокойного момента. И Саске чертовски хочется прервать эту ненужную драму.
Он пихает Наруто к дивану, заставляя того отпустить пресловутый материал собственной рубашки и прижаться спиной к мягкой спинке. А сам нависает над ним, запуская пальцы под теплую кофту, пробегая цепкими по влажной коже.
Узумаки замирает, вглядываясь в ничего не выражающее лицо напротив. Ему хочется углядеть хотя бы краешек улыбки или желания. Но их нет, поэтому он теряется, и неловко мотнув головой, сглатывает.
- Ты не хочешь? - удивляется Учиха.
- Хочу.
- Ну, и все.
Неправильно, быстро, нужно.
Синеву кроет черными тучами, а на улице - яркое солнце. Саске упирается коленями в диван и стягивает мокрую ткань через голову. С него, потом с себя. Надавливает на грудь, вынуждая принять горизонтально положение, хватается пальцами за пряжку ремня.
Наруто тянется навстречу и получает в ответ хлесткий удар - не трожь. После отказа дыхание сбивается и приобретает новый тембр, когда чужие губы прижимаются к коже на животе, слегка прикусывая и щекоча ее кончиком носа. По окружности и прямыми линями, короткими точками и вытянутыми запятыми.
Саске выгибается по-кошачьи, прижимаясь ключицами к подрагивающим бедрам. Дразнит поцелуями, очерчивая ладонями изгибы тела. Изучает, гладит. Замирает, вглядываясь в поднебесную глаз. Не слишком ли, зачем такое мгновенное разоблачение. И чувствует чужие ладони по своей коже. Дотянулся. Ну, нет.
Отпрянуть, снова ближе - и это становится похожим на погоню. Учиха ускользает от ищущих рук, распрямляясь, непоколебимо терзая ремень и заедающую молнию джинс. Не спешит освобождать требующую того плоть, поглаживая через ткань, наблюдая, как распахиваются глаза, как замирает почти удивленно дыхание, тяжелеет, мутными мазками притупляет зрение.
Наруто в жизни бы не поверил, что будет так отчаянно пытаться прикоснуться, но ему не позволят. Но и не отвергнут тоже.
Саске борется с собственным тяжелым дыханием, освобождает, касается языком верхушки, скользит по всей напряженной длине, припечатывает запястьями к дивану, все сильнее и сильнее вдавливая чужие пальцы в шероховатую ткань, цепко захватывая пульс.
Наруто мечтает о том, чтобы впиться поцелуем в бледные губы, окрасить их в более яркий цвет, подчинить себе. Его тянет куда-то вниз от ритмичных касаний, от ладоней, которые умело поглаживают бедра, скользят выше, оставляя после себя невидимые дорожки, к которым мгновенно крадется жар и падает к желудку и ниже, ниже.
Узумаки боится дышать. Саске, увлекаясь, подается вперед, ослабевает хватку и - сразу пожинает плоды своей ошибки. Резким движением перехватываются руки, окольцовываются запястья, Наруто жадно припадает к чужим губам, пытаясь побороть сопротивление, упирается одной рукой в оголенную грудь и судорожно расстегивает послушную молнию. Ладонь прижимая к коже, пробирается пальцами под грубый материал, заставляя дернуться и зашипеть. Это уже почти болезненно.
И хвала солнцу, которое не слепит взглядом в окно, сейчас вы одни на многие тысячи миль. Жметесь друг к другу, как брошенные, скользите друг по другу, сжимаете друг друга, в попытке хоть как-то выдавить из себя боль, тревогу, страх, память. Забыть обо всем, продлевая вечность.
Наруто видит, как не выдерживает неживое, маски, очки, стены и стекла. Что там еще разделяет людей, когда они уже так близко. Он видит, как теплеют и мутнеют черные глаза - это все, что нужно для того, чтобы забыться.
Вы были готовы еще там. На остановке. Когда жар от удовольствия прокатился по телу разрядом. А теперь Узумаки целует, греет, гладит, смачивает, топит в правильности и желании, а затем резким движением внутрь выдавливает из плотно сомкнутых губ стон, приглушенный, вязкий, живым оттенком на ранее равнодушном лице. Равнодушном далеко-далеко во времени и пространстве назад.
Бесконечно долго и бесконечно быстро. Наруто сжимает пальцы, склоняясь ниже к дрожащим губам, толчками приближаясь и отдаляясь от яркой мути перед глазами. Саске выгибается, неосознанно тянется ближе, хватаясь руками за чужие плечи, сжимает их до красноты. Узумаки ухватывает губами чужое дыхание, едва касаясь, всем телом чувствуя живительный отклик, и дуреет от нахлынувшего, белесыми мазками перед взором, импульсом в голову и жаром, выходящим их тела. Мышцы ноют, а Саске прерывисто дышит, стискивая зубы. Дергано жмется к горячему телу, пока Узумаки вновь обретает возможность мыслить, фокусируя взгляд на бледном животе, на дрожащих руках. Не нужно много времени, чтобы понять.
Наруто подхватывает Учиху под спину, приподнимает, и слышит тягучий стон, выбивающий ноющее тепло, не хуже прежнего, но сейчас уже больше в груди, петлей закручиваясь вокруг сердца. Обнимает, стараясь удержать, гладит отрывисто, резко требующую внимания плоть, вдыхая запах смоляных волос, неровными прядями налипших на лицо. К виску губами, шепча что-то, возможно, имя. Да, наверное, имя.
И Саске понимает, что это слишком сильно, просто невозможно, балансируя где-то на грани, мучительно сам оттягивая момент разрядки. Вечно бы это, хочется, чтобы вечно, до боли по всему телу, до натянутых мышц, судорогой почти блаженной.
Наруто шепчет, и - как награда, рваный вдох и выдох выгнувшегося тела, которое обхватываешь уже двумя руками, зарываясь пальцами в торчащие вихры, чувствуешь мерную дрожь, держишь, сжимаешь до расслабления и после.
И Саске жмется ближе, а отстраняясь, как кожу разрывает.
- Извини, забыл.
Голубые глаза наполнены такой теплотой и нежностью, что становится дурно. Сердце почти болит, сжимаясь всего в паре сантиметров от чужого. Настолько близко.
Наруто ласково проводит указательным по запекшейся царапине на щеке, скользит пальцами к ладони и бережно целует в запястье. А у Саске внутри что-то рвется от этого незначительного жеста. Рвется и вяжется в новый узел.

@темы: Тень-тень-Нарутотень., Нарутотень-арт.