Дай мне день, чтоб тебе его отдать (с).
Итак
Итак
Итак)
С днем рождения, Indi77
Желаю тебе гармонии в душе, гармонии в жизни, гармонии прошлого и будущего. А настоящее мы, вроде как, делаем сами.
Пусть мечтания сбываются, пусть стремления оправдываются, пусть позитив и взгляд на жизнь "ищу всегда во всем что-то хорошее" - как девиз будет стучать у тебя в мозгу долгие годы. Ну, или шептать. Мило так и ненавязчиво нашептывать).
Отдельно хочу сказать "спасибо" за поддержку, ты мне очень помогала. А я просто пипец какой-то, как меня вообще терпеть). Зато Саске-стайл у меня качественный).
В общем, пусть у тебя все будет круто, кучу тебе приятностей каждый день, вдохновения, воодушевления, эмоций будоражащих и энергии кипящей.
А про подарок - я вот решила, что тебя ни один новый фик ни на одну тему не порадует так, как продолжение Света. Надеюсь, я не прогадала).
Ну, и вроде как надо еще пообещать, что заключительная часть будет раньше, чем наступит твой следующий ДР).
Название: Ведь свет ищет вас.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Какаши и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини.
Саммари (описание): Наруто стремится помочь всем, кому может. Он касается неупокоенных душ и вбирает в себя их боль. Чтобы они смогли, наконец, стать свободными. Но на этом пути ему не избежать встречи с собственной болью. У которой есть имя.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ, мистика, смертушка.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Это продолжение "Почему вы не ищете света?"
За ошибки/описки сильно не бить. Я в неадеквате, у меня температура).
Часть 6. Колдун.Нет, вам не понять. Каково это - попасть в столь темный вихрь, что не видно собственных рук. Но видно чьи-то столь же темные глаза. И всего за один день ощутить на себе равнодушие, насмешку, жестокость, боль и надежду.
И все это было - в касании чужих рук.
Ему бы жить. И тогда я бы вывел его за пределы того города.
Ему бы жить. И я показал бы, как одна единственная звезда способна украсить небо. Показал бы, как тепло может быть в промежутке между вечером и утром. Показал бы, насколько жизнь и свет отличаются от его перевернутого мира. Свет не ослепляет, он помогает прозреть. А из тьмы его видно лучше всего.
Ему бы жить.
А мне - узнавать. Узнавать, понравится ли ему зеленый чай и имбирное печенье. От какой музыки ему захочется улыбнуться, а от какой - откинуться на спинку стула и задуматься. Какого цвета он выберет в магазине шарф.
Вот она - моя несбыточная мечта. Вот оно - то, что мучает изнутри, заставляя бежать вперед все быстрее и быстрее, лишь бы меня не догнал жестокий ответ.
Хотя это все чушь. Этот ответ уже во мне, стержнем выпаян, не дает согнуться.
Это все еще ты.
Смотри, ты же любишь яблоки, как тебе этот джем, можно сделать тост и позавтракать. Смотри, ветер колышет спокойную воду городского пруда, и эту рябь не пригладить рукой, как ни старайся. Смотри, я тоже на дне, но смотрю вверх. А ты вглядываешься в эти нерушимые стены, по которым скользит твое прошлое.
Смотри. Вверх. Ты увидишь, если захочешь.
***
Ты спишь. Все в этой тьме - лишь сон,
Готовь сознанье к пробужденью,
Как к лучшему перерожденью,
В котором мною ты спасен.
Не падай по ступеням вниз,
Мы нитью связаны единой,
Чужих смертей твои глубины,
Мои морская гладь и жизнь.
Доверься, верь, тянись в ответ,
Тянись ко мне со дна колодца,
Мне хватит внутреннего солнца,
Чтоб вытащить тебя на свет.
***
Саске замирает. Ему на плечи ложатся чужие ладони и властно сжимают их. И не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто именно подошел со спины, кто именно обычным вопросом заставил тьму внутри сжаться в агрессивном бессилии. И тут же, будто вспомнив что-то, побудил поднять голову, которую она никогда в его присутствии не смела поднимать.
- О, и вас приветствую. Наслышан, Какаши. Виделись, Наруто.
- Виделись? Я вас впервые вижу!
Мужчина вздыхает. Его губы улыбаются, но глаза остаются неизменными - внимательными, изучающими. Он делает пару шагов вперед и встает рядом с Защитником, убирая руку с его плеча. На груди маятником качнулся медальон с продолговатым отверстием посередине, а пальцы механически сжались и снова расслабились, будто передумали проявлять агрессию.
- Короткая же у тебя память. А ведь я тебя в больнице навещал.
Наруто хмурится, переводя взгляд с незнакомого мужчины на Саске. Тот смотрит в сторону, на лице - полное безразличие, а глаза будто опустели и лишились всяческих эмоций. Даже злобы. Это бьет под дых.
- И весть принес о кое-чьей смерти.
Мужчина накидывает на лицо вуаль притворного сочувствия и картинно клонит голову в сторону Учихи. Поднимает левую бровь, очерчивая тем самым ровный шрам, по которому четыре долгих года назад Узумаки бездумно скользил взглядом, пробудившись от забытья и впадая в куда более вязкий и беспросветный туман.
От понимания холодеет затылок. Наруто во все глаза смотрит на этого черноволосого мужчину, что возник будто из ниоткуда. И вспоминает. Вспоминает, как тот назвался "чем-то вроде экстрасенса", как тот сказал, что Саске умер и похоронен.
А еще он уверил, что все раны залечены.
Тогда что это за кровавая гниющая пропасть под ногами. Что это за ноющие царапины, рытвины в душе, зудящие от каждого воспоминания. Что это за тьма за спиной.
- Ты! Ты соврал мне!
- Ну, отчасти. Мне нужно было, чтобы ты ушел, не держи зла. Ой-ой.
Мужчина наклоняется и осторожно касается длинными пальцами сначала отмеченного кровью живота Защитника, а затем скользит и по левому боку.
- Как ты неосторожен, как небрежен.
Узумаки до скрежета сжимает зубы. Он видит перед собой живую причину того, что все пошло не так. Он видит перед собой человека, который увел его с правильного, единственно верного пути, так просто и так легко. Обманул, горестно вздохнув и приторно вылив на мечущееся от горя сознания лживое сочувствие.
И Наруто не может стоять на месте. Он сжимает кулаки и бросается вперед с явным намерением врезать этому подонку. Кричит, замахивается, но мужчина даже не поворачивает головы. Лишь выбрасывает навстречу руку и останавливает Узумаки так легко и просто, как и обманул его когда-то. Как неумелого ребенка ловит широкой ладонью, уперевшись ею в чужой лоб и надавливает, отбрасывая назад.
И только потом дарит полный превосходства взгляд едких зеленых глаз.
Тратит короткую, ничтожную секунду на проведение границы, а затем снова обращает все свое внимание на Защитника.
- Кто это тебя?
- Какаши.
- Какаши... как нехорошо, Какаши. Ты портишь мое детище. Зачем?
- Кто ты? У тебя есть имя?
- Вы так зациклены на эти именах.
Мужчина выпрямляется и медленно, горделиво вскидывает подбородок.
- Уже многие годы меня зовут Колдуном. Так что я Колдун.
- Колдун?!
Наруто снова кричит. В ушах нестерпимый гул, а голова начинает раскалываться, отдаваясь резкой болью в висках. Руки трясутся, и лишь взгляд не дергается, а все отчетливей концентрируется на черноволосом мужчине. Которого хочется вколотить в землю и проорать в лицо: "Почему?!"
- Саске, это тот, кто...! Это тот, кто...! Это все из-за тебя!
Колдун вздыхает, демонстративно поднимает палец и водит им туда-сюда.
- Нет, это не Саске. Это Защитник.
Он поворачивается к стоящей рядом без движения фигуре, одаривает ее любовным взглядом, в нем сквозит гордость, в нем сквозит болезненная увлеченность. Он любуется. Любуется перепачканной кровью и тьмой фигурой как изящной вещью вылепленной своими руками.
- Это мое создание. И оно почти идеально. Скоро будет.
- Он не твой! Не говори о нем, как о вещи!
Короткий смешок, что обрубается тут же. Мужчина тянет руку, аккуратно берет Учиху за подбородок, гладит большим пальцем бледную кожу.
- Вам не понять. Мы прошли такой долгий путь.
Колдун огибает взглядом чужое лицо, отмечает усталость, что скопилась в уголках губ, серость под глазами. Чувствует, как дергаются, отторгая его прикосновения, темные тени, заменяющие Защитнику жизнь и душу. Колдун вглядывается в черные глаза, полные равнодушия и безжизненности. Вглядывается до тех пор, пока не ловит ответный взгляд, до тех пор пока вместе с красной искрой в них не скользит неприкрытая, оголенная злоба. Она тянется ровной нитью, дергается зигзагами. И доходит до узла, что разбухает, окрашиваясь в алый. И именуется ненавистью.
Колдун улыбается.
- Я заставил жителей того чудесного городка отдавать своих детей во имя всеобщего блага. Они верили, что это ради защиты от неизведанного. Идиоты. Конечно, я им наврал. Но колодец наполнялся трупами, наполнялся растерянными душами, которые с каждый годом становились все более потерянными и обозленными. А я выбирал. Я знал, что очень скоро им там станет тесно.
У Наруто вновь сжимаются кулаки. Непроизвольно, рефлекторно. Он снова делает бросок вперед, но его останавливает Какаши. Крепко держит его за руку и качает головой.
Колдун очень опасен - это видно. И у них нет против него никакого оружия.
- Говорить о своих победах приятно. А я победил многое. Человечность уж точно.
Пальцы скользят по скуле. Защитник смотрит в чужие глаза неотрывно и обездвижено.
- Я ждал Саске долгие годы. Я наблюдал за ним с тех пор, как он родился. Точно также я наблюдал и за Хинатой, но она подвела меня. И ее брат подвел. А вот Итачи... Итачи - молодец.
Губы растягиваются в улыбке. Это особое удовольствие бросать другим в лицо свои достижения, какими бы мерзкими они ни были.
- Он пришел, чтобы спасти своего дорогого братика.
- И ты убил его.
Бледные губы движутся почти беззвучно. Но в темных глазах вспыхивает то, что почти можно назвать жизнью.
- И я застрелил его, верно. А потом Саске приказал первому Защитнику убить своих родителей. Это было потрясающе, это было великолепно - и город погрузился в страх. А Саске из своего окна наблюдал, как умирают приходящие в деревню люди. Он скучал, верно? Рано или поздно все теряет остроту. А потом пришел ты, Наруто. И это тоже было великолепно.
Узумаки тяжело дышит. Он неотрывно смотрит на то, как Колдун касается лица Саске. Будто на ощупь проверяет, нет ли на нем повреждений. И внутри прокатывается горячая волна. От одного края души к другому.
- Ты голоден? Ты выглядишь замученным.
Колдун касается своего запястья и вытягивает из него бесформенную пульсирующую темно-серую жижу. Она просачивается сквозь его кожу. Кажется, что она стонет. Кажется, что от нее веет безнадежностью и отчаянием.
Мужчина кладет ее себе на ладонь и протягивает Защитнику.
- Это прекрасная боль. Боль человека, виновного в смерти того, кого он любил. Чувство вины горчит, но только с первым глотком.
Саске видит, как меж чужих пальцев проскальзывает серая тягучая струйка и медленной каплей летит вниз, влекомая земным притяжением. Внутри все заходится в растерянном вое, трясется, мечется в тисках гордости и голода. А затем вырывается черной тенью из-за спины и жадно перехватывает бесформенную горькую каплю. А затем уже с хриплым протяжным рыком подлетает к ладони и слизывает с нее основное блюдо. Сытное, терпкое, пьянящее.
Саске болезненно морщится, дергаясь вперед вслед за мощным порывом концентрированной тьмы. Которая изгибается теперь змеей перед Колдуном, но в руки не дается, агрессивно сдавливает его запястье, пытаясь выжать из него еще хоть каплю чьей-то боли. Но тщетно.
Мужчина посмеивается и с неоспоримым удовольствием наблюдает за тем, как жадно дергаются перед ним черные полосы, сливаясь в единый полог.
- Это для них. А ты сам не хочешь?
С лица пропадает даже тень улыбки. Колдун внимательно смотрит на Защитника и протягивает ему другую руку, на ладони которой поблескивает идеальный овал синей водянистой капли. Она кажется слишком светлой по сравнению с черным ореолом, воцарившимся как защита вокруг неподвижной фигуры.
- Что это?
- Воспоминание. Твое. И о чем-то хорошем. Удивлен?
- Не хочу.
Колдун удовлетворенно скалится, синий отблеск пропадает, впитываясь в его кожу. Мужчина с достоинством проводит ладонью по ладони и повышает голос, скосив свои ядовитые глаза на Узумаки.
- А ты знал, Наруто - чтобы убить душу, нужно ее сначала оживить. Я тебе благодарен за твои прошлые заслуги, поэтому сейчас убивать не буду. Тебе, Какаши, последнее предупреждение. Ты умен, ты способен понять то, что я тебя везде найду и накажу. Идем, Защитник.
Рассвет еще не скоро, а ночь невообразимо звездная. Кажется, что весь мир сейчас отражен в небе. Кажется, что этот простор воскресит любую душу. И у Наруто она сейчас пылает, бьется в такт с сердцем и рвется наружу.
- Нет, стой!
Колдун уходит, даже не обернувшись. Он уверен, что Защитник пойдет за ним. Он слишком уверен в каждом своем шаге.
Саске пару мгновений остается без движения. Будто не может сделать ни шага. А затем медленно поворачивает голову к Наруто. Эти глаза не отражают неба, эти глаза будто не видят звезд, хотя совсем недавно упивались ночными огнями. Взгляд наполнен удивительной тяжестью, взгляд перекрывается темным туманом, который ложится на плечи и засыпает, сытый и переполненный собственной особой радостью.
Черные глаза смотрят, как и прежде. И лишь на короткий миг в них мелькает что-то неосознанное, нескользящее раньше. И оно будто отбрасывает в прошлое. И будто ощущаешь на своей щеке чужие холодные от целебной мази пальцы. И хочется снова поклясться. И хочется снова пообещать.
Но Защитник поворачивается спиной и уходит за своим создателем.
- Стой!
Но Защитник не слышит этот окрик, как снова не видит звезд. Или делает вид, что не слышит и не видит. Лишь тьма на его плечах открывает глаза и тянется к бескрайнему небу с неожиданной болезненной надеждой.
***
- Но ведь в прошлый раз ты помог его найти!
Наруто мечется по комнате, периодически замирая перед Какаши и устремляя на него выжидательно-требовательный взгляд. Долгий месяц утонул в каждодневном стремлении и поиске. Целый месяц удивительной тишины и пустоты по ночам. Узумаки не может успокоиться, не может просто так принять то, что Какаши каждый раз отрицательно качает головой и скрещивает руки на груди в ответ на любое упоминание о Защитнике. Наруто ищет сам, но найти не может.
- Нет. Я видел, к чему это привело, это слишком опасно, это...
- К чему это привело?!
- Успокойся.
- Мы должны...!
- Мы должны подготовиться.
- Некогда готовиться!
- Куда ты так спешишь?
Наруто замирает посреди комнаты, до боли сжимая кулаки.
- Просто успокойся. Ты...
Но Узумаки уже не слышит. Ему вообще не хочется слушать сейчас эти общие, ничего не значащие слова. Какаши уже находил Саске, может и сейчас. Но он не хочет. Не хочет, что бы Наруто ни говорил.
И поэтому Узумаки пулей вылетает из комнаты в прихожую, а затем и на улицу. Она пропитана природной грустью, она наполнена холодом и влагой. Она дарит удивительную гармонию, но в придачу окутывает еще и одиночеством.
Наруто останавливается на мокром от недавнего дождя тротуаре и запрокидывает голову к небу. Оно дымчато-серое, а тянущиеся к нему красные кроны деревьев, будто колдуньи на кострах, не верят в свою участь. Но все равно сгорают, и их обессиленные листья с затихающим шепотом падают на землю.
Узумаки прикрывает глаза, и в сознании снова проносятся одни и те же картинки. Они мучают ежедневно, еженочно, когда ждешь с толикой нетерпения и толикой нервной жути, что сейчас распахнется окно, и тебя посетит гость. Гость, чьи глаза не дают покоя. Тяжело поворачивается голова, и в каждом миге этого поворота поочередно скользит то жизнь, то смерть.
Но сердце одинаково реагирует и на то, и на то - оно сжимается и ноет, болезненно пульсируя в запястьях.
***
Наруто ищет, но не знает, где именно искать. Он ходит по улицам и заглядывает в самые темные уголки. Но там обычно либо пустота, либо гром бутылок вперемешку с мокрыми поцелуями. Или бездомные жмутся и кряхтят в своих тряпках.
Узумаки слушает, о чем толкуют старушки на лавочках, женщины в очередях. Улавливает самые странные и нереальные слухи, наведывается в самые жуткие места - но там нет даже отголоска истинного, там лишь запустенье. Там даже не знают, кто такой Защитник.
Некому знать.
А Наруто вспоминает, как Колдун проводил пальцем по бледному подбородку и сильнее сжимает зубы.
Заброшенные дома на окраинах городов - места особые. Они всегда окутаны аурой потустороннего. Но на деле чаще всего там оказывается только потемневшая мебель и старые забытые куклы.
Узумаки ходит от дома к дому, а на небо наползает иссиня-черная туча. Она выпрыскивает на землю первые пробные капли, и кажется, что сейчас загрохочет, проберет до самого основания души. Но воздух лишь наполняется влагой, да усиливается ветер, сшибая с веток запоздалые редкие листья. Сегодняшний осенний вечер не подарит грозного ропота природы.
Наруто устал, но сдаваться не собирается. Он с усилием отодвигает вросшую в землю дверь и входит в очередной дом. Заколоченные окна смотрят на мир сквозь бреши. На полу тлеют костры прошлого - что-то забытое, что-то брошенное. Этот дом похож на жалкую собачью конуру. Пес умер, и теперь она пуста.
Узумаки со злостью разворачивается и во второй раз грубо, с ноги нарушает покой деревянной двери с ржавыми петлями. Та не жалуется, ее потрясывает от этого несправедливого порыва, но теперь именно в подобных вторжениях ее жизнь.
Еще немного - и в городе зажгутся фонари. Они проложат полосы света вдоль тротуаров, и люди будут жаться к ним как мотыльки.
Наруто идет в следующий дом. На этот раз его встречает ровная аккуратная дверь, которая открывается с протяжным скрипом. И тут же в лицо бьет необъяснимой тревогой. Узумаки замирает, вытягивая вперед правую руку. Под пальцами воздух теплеет, и оттого еще сильнее тело окутывает холодом.
На улице застучал по крыше дождь, быть может, это он всему виной. Только сердце против этих предположений и отговорок. Оно учащенно бьется в груди, и чуть ли не выскакивает из нее, разрывая кожу и ломая ребра, когда перед самым носом на пол падает дверца шкафа. Она глухо ударяется об пол, будоража пыль, и Наруто аккуратно наступает на нее, тянется пальцами к образовавшемуся проему.
Но его останавливает, прожигает огнем, как осень сжигает листья, негромкий холодный голос:
- Смерти ищешь?
Узумаки резко разворачивается и натыкается на пару темных глаз. Взгляд скользит по серому вороту, по неестественно бледной коже, по темно-серым полосам на безвольно повисших руках. И дыхание теряется где-то в горле, и невидимый жгут сжимает, душит и не дает нормально вдохнуть.
- Нет, тебя.
Губы Защитника кривятся в надменной ухмылке и тут же снова замирают равнодушием.
- Это одно и то же.
***
Это будто шелест. Это перекрывается дождем. Это как голос в твоей голове, что заглушается биением сердца.
Это что-то нереальное, хотя он столько вечеров просидел в кресле напротив. И хочется руку протянуть, но Саске молча проходит мимо, слегка сгорбившись. Бьет холодом по груди, но эта темная фигура - как маяк, ради которого стоит забираться на отвесную скалу.
Наруто не знает, с чего начать. Он столько раз думал, что именно скажет, как именно. Он столько раз говорил это в пустоту. Он и тогда многое сказал вслух над пустой могилой. Узумаки не знает, какие слова главные. Он сжимает кулаки, трясет головой и решительно смотрит на то, как замер у заколоченных окон Защитник.
- Я думал, что ты умер! Этот Колдун обманул меня!
- Я умер.
- Нет, ты...
Саске медленно разворачивается. За его спиной уже начинают сформировываться первые струйки темного тумана, на лице, как печать неизбежности, застыло усталое выражение. Глаза смотрят неотрывно, они не моргают, они концентрируют на себе. Глядят будто с картины, на которой навсегда замерли сложенные на коленях руки и чуть наклоненная голова никогда не коснется плеча.
- Я умер. Лишь это удерживает меня здесь.
Защитник поднимает руку, и тьма изгибается зигзагом. Ползет вдоль серых линий на белой коже, достигает пальцев и забивается между ними как шерсть прижавшегося к сетчатому забору кота. Погладь меня, погладь. А сама кусает острыми зубами кожу, все яростней сверкая глазами.
- Что... это?
Наруто не нужно приглашение, он делает шаг вперед и протягивает руку. Тьма дергается, будто в испуге, почти забираясь под чужую кожу, почти сковыривая с нее серые полосы - и по их краям проступают красные нити. Узумаки тут же сжимает пальцы и с испугом смотрит на Саске.
- Это души детей, погибших в колодце.
Защитник склоняет голову к правому плечу, пытаясь заглянуть за спину. Оттуда разрядами по воздуху впиваются в крышу фиолетовые песчинки. Тьме страшно. Тьма сыта, но она бережет силы для чего-то иного.
А Саске смотрит в округлившиеся глаза Наруто и добавляет:
- Хотя есть еще. Несколько самоубийц.
- Я могу помочь.
- Что ты можешь?
В словах скользит нечто новое для этого дома - издевка. Она выуживается из злости и распрямляется в обычном вопросе. Саске смотрит исподлобья, опустив руки, застывает, будто экономит энергию, будто каждый шаг - растрата.
- Я могу чувствовать чужую боль, я могу отпустить их. Я могут помочь... тебе я тоже могу помочь!
На грудь давит свинцовой пластиной. По ногам бьет осознание того факта, что сам только что украл у себя надежду. Она тонкой пленкой все это время окутывала сердце - быть может, Саске можно вернуть. Быть может - стоит смахнуть с него налет тьмы, и он снова начнет дышать.
Помочь - значит снова потерять. Но Узумаки все равно тянется, делает еще один шаг вперед и снова тянется, ощущая, как с каждым мигом становится все холодней. И мерные дождевые капли будто чеканят слова, который снова, черт возьми, застыли где-то глубоко внутри и мечутся там как сумасшедшие.
"Помочь", - вертится в сознании. И Наруто осторожно касается кончиками пальцев левой стороны чужой груди. И по нервным окончаниям пробегает разряд боли. Она нарастает, закручивается спиралью в собственном сердце - и вот уже невозможно дышать. Голова наполняется гулом и сыростью. Будто выбросили под дождь, уронили в грязь - и вырывают кусок из груди, цепкими пальцами тянутся под кожу и сжимают каждый сосуд, разрушают его, он лопается и разбрызгивает теплую кровь. А ты все лежишь под струями осеннего плача и хватаешь воздух ртом.
Наруто падает на колени и сгибается пополам. Это просто ужас какой-то. Это уже не та стена, что была раньше. Это намного прочнее и острее. Узумаки еле разгибается, чувствуя, как дрожат руки, а на лбу выступают капли пота, и снизу вверх смотрит на Саске.
Который неотрывно следит за ним тяжелым взглядом, совершенно не меняясь в лице. Разве что излишне долго задерживается на трех ровных отметинах на щеке Наруто.
- Я был прав - остались шрамы.
В горле сухо, в груди ноет. Узумаки уже не помнит, что такое - жить без этой тяжести. А сейчас она не просто есть, она то и дело дергается, острыми краями задевая нежные участки воспоминаний.
- Ничего страшного.
- Ты говорил, что есть нормальные города. Не такие, как мой. Теперь я был во многих. Знаешь, ничего светлого я в них не вижу. Люди такие же. Боятся и прячут гниль в душах.
- Ты видел только это, потому что только это и искал! Я покажу тебе другое!
- Уходи.
Саске поворачивается спиной, и его тут же, как коконом, окутывает тьма. Наруто мгновенно вскакивает на ноги.
Это все детские души. Потерянные, брошенные, преданные. Они не сразу стали ненавидеть. Поначалу они ждали. Сидели в колодце и плакали, прислушивались к каждому шороху, ждали, когда за ними придут. Ведь не может быть, чтобы не пришли. Они закрывали лица ладошками и причитали: "Мама, мама". Но никто не приходил. И в то время как тело отчаянно хотело пить, начинала отмирать душа. Потому что она начинала понимать, что ее предали.
- Я помогу вам! Я помогу тебе!
Резкий отрывистый звук, похожий на удар хлыстом - и Узумаки отлетает к противоположной стене.
- Я не хочу тратить на тебя силы. Уходи.
- Ты не заставишь меня уйти! Я обещал! Ты помнишь ?! Я обещал!
- Хочешь помочь.
Посередине комнаты над потолком крутится, поглощая саму себя черная воронка. Конец ее хвоста покоится на бледной ладони. Будто вытягивается из кожи. В темном тумане мелькают очертания рук, и Наруто чувствует, как чужая боль просачивается сквозь полог отрицания и капает на пол. Наруто ни за что не отступится, Наруто ни за что не опустит взгляд.
А Саске внезапно сжимает пальцы и гасит вихрь. И он с протяжным хрипом оседает ниже, снова прячась у него за спиной.
- Хочешь помочь?
Голос режет, губы едва шевелятся. Но Узумаки кивает с одуряющей уверенностью.
- Тогда убей Колдуна.
Наруто замирает, моргнув ошарашено. Расслабляет плечи, вглядывается в темные провалы чужих глаз, пытаясь осознать, что только что услышал.
- Я...
- Да, ты не сможешь. Ты его не убьешь, - слова едкие, подернутые злобой. - Его убью я.
Узумаки замолкает в растерянности. Облизывает пересохшие губы.
- И это все исправит?
Раздается короткий смешок. Очень своевременный, очень красноречивый. Саске резко вскидывает руку, образуя в ней темное туманное копье. Наруто оборачивается. Для того, чтобы увидеть, как щурятся зеленые едкие глаза, и с каким нежданным одобрением Колдун смотрит на Защитника.
- Ты будешь идеальным. Но меня ты не убьешь.
Мужчина разводит руками, явно демонстрируя, как на левой ладони блестит синий водянистый овал.
- Я понимаю, в чем дело. Ты просто голоден.
Он делает шаг вперед - и в это же время тьма с воем вырывается из-за спины Защитника. Она шипит, она гудит, заглушая дождь. Она разворачивается как плащ, обрушиваясь на Колдуна сверху, придавливая его своей ненавистью. Душит, давит, выворачивая руки и ноги, сжимая грудь. Как голодная пантера бешено раз за разом бросается на свою жертву, не давая ей даже шанса на крик.
Но Колдуну крик не нужен. Колдун слишком хорошо знаком с этим зверем. Он вскидывает расцарапанную до мяса руку и "разрезает" ею темный полог, прижимающий его к полу. В воздух взлетают красные искры, а мужчина придавливает ногой ошметки вопящей тьмы и наклоняется к Саске, вдавливая ему в грудь левую ладонь.
- Кушай.
Синий овал распадается, просачивается неровными каплями под кожу. Прожигает ее, оставляя рубцы.
Тьма хрипит, ее былую воинственность заменяет плач, в котором все отчетливей слышатся детские голоса.
В сознании вспыхивает ненужное, лишнее, теплое, ушедшее. И от этого больно, нестерпимо больно. Мелькают картины давно забытого, когда бежишь навстречу матери и изо всех сил обхватываешь ее руками за талию. Она смеется, треплет по волосам. Она кивает стоящему рядом отцу, и он вытаскивает из кармана большое зеленое яблоко - и вручает торжественно. А для тебя это как сокровище, как награда.
А для тебя это хуже любого проклятья - вглядываться в свое перечеркнутое, разрубленное, растерзанное прошлое.
Колдун хватает Саске за руку, раскручивая пальцем в середине комнаты мутное пятно. Которое круг за кругом постепенно отпечатывается на деревянном полу, образуя дыру. Что становится все глубже, все темнее, ровные стены, уходящие под дом, обрастают камнями - и по ним начинает сочиться влага. Рядом будто из неоткуда появляется тяжелая громоздкая крышка, которой обычно прикрывают колодец.
Его всегда закрывали.
Его закрыли, как закрывают глаза - и решили, что это поможет забыть.
Саске смотрит с ненавистью, Колдун - почти снисходительно. Он последним усилием отдает до конца все фрагменты воспоминания, заключенного в синий цвет. И по сердцу скользит красная полоса. Она разрезает все, что там было убито. Оно освобождает рот всем тем голосам, которые давно уже получилось заткнуть. Оно обжигает. Оно парализует. Оно убивает заново.
Саске пытается непослушными пальцами снова крепко ухватить копье, но у него ничего не получается. Только легкий дымок проходит сквозь ладонь.
Колдун щурит глаза и тянет на себя. Направляет, толкает в спину, на миг удерживая на краю колодца.
- Нет... Нет!
- "Мама и папа любят меня", - повтори это.
- Нет, только не снова!
- Повтори.
- Я убью тебя!
Крик отчаянный, крик, отраженный тысячами голосов. И Колдун разжимает пальцы.
А у Наруто перехватывает дыхание. Он срывается с места, вперед бросается, вытягивая руку. Саске не просто падает. Его снова затягивает в эту бездну нечто, что даже темнее его собственной тьмы. Узумаки кричит, но даже голоса своего не слышит, наталкиваясь на преграду чужой уверенной руки. Она выворачивает запястье, хватает другое, оберегая себя от начавшегося было замаха. И Наруто прошибает пустотой от прикосновения эти рук.
Узумаки слышит, как из колодца доносится скрежет пальцев о камни. Слышит, как знакомый голос прерывается, придавливается тяжелой крышкой с размаху. Она подлетела сама по себе - и захлопнулась как крышка гроба.
Наруто дергается. Это как жуткое дежавю.
- Саске!
Зов тонет в липком яростной бессилии.
А Колдун медленно, с достоинством вскидывает подбородок и качает головой.
- Не ори, это всего лишь воспитательная работа. Но вот вопрос.
Узумаки смотрит так, будто хочет ударить взглядом. Будто хочет выдавить из себя и обратить против этого мерзавца всю ту злость, что вспыхнула мгновенно, стоило только услышать страх и боль в голосе Саске. А он ведь даже не посмотрел в его сторону, даже стоя на краю колодца, даже взглядом не попросил помощи.
А Колдун крепче сжимает пальцы и говорит без всякой угрозы, но с непередаваемо угрожающим подтекстом:
- Что мне с тобой сделать?
Итак
Итак)
С днем рождения, Indi77
Желаю тебе гармонии в душе, гармонии в жизни, гармонии прошлого и будущего. А настоящее мы, вроде как, делаем сами.
Пусть мечтания сбываются, пусть стремления оправдываются, пусть позитив и взгляд на жизнь "ищу всегда во всем что-то хорошее" - как девиз будет стучать у тебя в мозгу долгие годы. Ну, или шептать. Мило так и ненавязчиво нашептывать).
Отдельно хочу сказать "спасибо" за поддержку, ты мне очень помогала. А я просто пипец какой-то, как меня вообще терпеть). Зато Саске-стайл у меня качественный).
В общем, пусть у тебя все будет круто, кучу тебе приятностей каждый день, вдохновения, воодушевления, эмоций будоражащих и энергии кипящей.
А про подарок - я вот решила, что тебя ни один новый фик ни на одну тему не порадует так, как продолжение Света. Надеюсь, я не прогадала).
Ну, и вроде как надо еще пообещать, что заключительная часть будет раньше, чем наступит твой следующий ДР).
Название: Ведь свет ищет вас.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Какаши и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини.
Саммари (описание): Наруто стремится помочь всем, кому может. Он касается неупокоенных душ и вбирает в себя их боль. Чтобы они смогли, наконец, стать свободными. Но на этом пути ему не избежать встречи с собственной болью. У которой есть имя.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ, мистика, смертушка.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Это продолжение "Почему вы не ищете света?"
За ошибки/описки сильно не бить. Я в неадеквате, у меня температура).
Часть 6. Колдун.Нет, вам не понять. Каково это - попасть в столь темный вихрь, что не видно собственных рук. Но видно чьи-то столь же темные глаза. И всего за один день ощутить на себе равнодушие, насмешку, жестокость, боль и надежду.
И все это было - в касании чужих рук.
Ему бы жить. И тогда я бы вывел его за пределы того города.
Ему бы жить. И я показал бы, как одна единственная звезда способна украсить небо. Показал бы, как тепло может быть в промежутке между вечером и утром. Показал бы, насколько жизнь и свет отличаются от его перевернутого мира. Свет не ослепляет, он помогает прозреть. А из тьмы его видно лучше всего.
Ему бы жить.
А мне - узнавать. Узнавать, понравится ли ему зеленый чай и имбирное печенье. От какой музыки ему захочется улыбнуться, а от какой - откинуться на спинку стула и задуматься. Какого цвета он выберет в магазине шарф.
Вот она - моя несбыточная мечта. Вот оно - то, что мучает изнутри, заставляя бежать вперед все быстрее и быстрее, лишь бы меня не догнал жестокий ответ.
Хотя это все чушь. Этот ответ уже во мне, стержнем выпаян, не дает согнуться.
Это все еще ты.
Смотри, ты же любишь яблоки, как тебе этот джем, можно сделать тост и позавтракать. Смотри, ветер колышет спокойную воду городского пруда, и эту рябь не пригладить рукой, как ни старайся. Смотри, я тоже на дне, но смотрю вверх. А ты вглядываешься в эти нерушимые стены, по которым скользит твое прошлое.
Смотри. Вверх. Ты увидишь, если захочешь.
***
Ты спишь. Все в этой тьме - лишь сон,
Готовь сознанье к пробужденью,
Как к лучшему перерожденью,
В котором мною ты спасен.
Не падай по ступеням вниз,
Мы нитью связаны единой,
Чужих смертей твои глубины,
Мои морская гладь и жизнь.
Доверься, верь, тянись в ответ,
Тянись ко мне со дна колодца,
Мне хватит внутреннего солнца,
Чтоб вытащить тебя на свет.
***
Саске замирает. Ему на плечи ложатся чужие ладони и властно сжимают их. И не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто именно подошел со спины, кто именно обычным вопросом заставил тьму внутри сжаться в агрессивном бессилии. И тут же, будто вспомнив что-то, побудил поднять голову, которую она никогда в его присутствии не смела поднимать.
- О, и вас приветствую. Наслышан, Какаши. Виделись, Наруто.
- Виделись? Я вас впервые вижу!
Мужчина вздыхает. Его губы улыбаются, но глаза остаются неизменными - внимательными, изучающими. Он делает пару шагов вперед и встает рядом с Защитником, убирая руку с его плеча. На груди маятником качнулся медальон с продолговатым отверстием посередине, а пальцы механически сжались и снова расслабились, будто передумали проявлять агрессию.
- Короткая же у тебя память. А ведь я тебя в больнице навещал.
Наруто хмурится, переводя взгляд с незнакомого мужчины на Саске. Тот смотрит в сторону, на лице - полное безразличие, а глаза будто опустели и лишились всяческих эмоций. Даже злобы. Это бьет под дых.
- И весть принес о кое-чьей смерти.
Мужчина накидывает на лицо вуаль притворного сочувствия и картинно клонит голову в сторону Учихи. Поднимает левую бровь, очерчивая тем самым ровный шрам, по которому четыре долгих года назад Узумаки бездумно скользил взглядом, пробудившись от забытья и впадая в куда более вязкий и беспросветный туман.
От понимания холодеет затылок. Наруто во все глаза смотрит на этого черноволосого мужчину, что возник будто из ниоткуда. И вспоминает. Вспоминает, как тот назвался "чем-то вроде экстрасенса", как тот сказал, что Саске умер и похоронен.
А еще он уверил, что все раны залечены.
Тогда что это за кровавая гниющая пропасть под ногами. Что это за ноющие царапины, рытвины в душе, зудящие от каждого воспоминания. Что это за тьма за спиной.
- Ты! Ты соврал мне!
- Ну, отчасти. Мне нужно было, чтобы ты ушел, не держи зла. Ой-ой.
Мужчина наклоняется и осторожно касается длинными пальцами сначала отмеченного кровью живота Защитника, а затем скользит и по левому боку.
- Как ты неосторожен, как небрежен.
Узумаки до скрежета сжимает зубы. Он видит перед собой живую причину того, что все пошло не так. Он видит перед собой человека, который увел его с правильного, единственно верного пути, так просто и так легко. Обманул, горестно вздохнув и приторно вылив на мечущееся от горя сознания лживое сочувствие.
И Наруто не может стоять на месте. Он сжимает кулаки и бросается вперед с явным намерением врезать этому подонку. Кричит, замахивается, но мужчина даже не поворачивает головы. Лишь выбрасывает навстречу руку и останавливает Узумаки так легко и просто, как и обманул его когда-то. Как неумелого ребенка ловит широкой ладонью, уперевшись ею в чужой лоб и надавливает, отбрасывая назад.
И только потом дарит полный превосходства взгляд едких зеленых глаз.
Тратит короткую, ничтожную секунду на проведение границы, а затем снова обращает все свое внимание на Защитника.
- Кто это тебя?
- Какаши.
- Какаши... как нехорошо, Какаши. Ты портишь мое детище. Зачем?
- Кто ты? У тебя есть имя?
- Вы так зациклены на эти именах.
Мужчина выпрямляется и медленно, горделиво вскидывает подбородок.
- Уже многие годы меня зовут Колдуном. Так что я Колдун.
- Колдун?!
Наруто снова кричит. В ушах нестерпимый гул, а голова начинает раскалываться, отдаваясь резкой болью в висках. Руки трясутся, и лишь взгляд не дергается, а все отчетливей концентрируется на черноволосом мужчине. Которого хочется вколотить в землю и проорать в лицо: "Почему?!"
- Саске, это тот, кто...! Это тот, кто...! Это все из-за тебя!
Колдун вздыхает, демонстративно поднимает палец и водит им туда-сюда.
- Нет, это не Саске. Это Защитник.
Он поворачивается к стоящей рядом без движения фигуре, одаривает ее любовным взглядом, в нем сквозит гордость, в нем сквозит болезненная увлеченность. Он любуется. Любуется перепачканной кровью и тьмой фигурой как изящной вещью вылепленной своими руками.
- Это мое создание. И оно почти идеально. Скоро будет.
- Он не твой! Не говори о нем, как о вещи!
Короткий смешок, что обрубается тут же. Мужчина тянет руку, аккуратно берет Учиху за подбородок, гладит большим пальцем бледную кожу.
- Вам не понять. Мы прошли такой долгий путь.
Колдун огибает взглядом чужое лицо, отмечает усталость, что скопилась в уголках губ, серость под глазами. Чувствует, как дергаются, отторгая его прикосновения, темные тени, заменяющие Защитнику жизнь и душу. Колдун вглядывается в черные глаза, полные равнодушия и безжизненности. Вглядывается до тех пор, пока не ловит ответный взгляд, до тех пор пока вместе с красной искрой в них не скользит неприкрытая, оголенная злоба. Она тянется ровной нитью, дергается зигзагами. И доходит до узла, что разбухает, окрашиваясь в алый. И именуется ненавистью.
Колдун улыбается.
- Я заставил жителей того чудесного городка отдавать своих детей во имя всеобщего блага. Они верили, что это ради защиты от неизведанного. Идиоты. Конечно, я им наврал. Но колодец наполнялся трупами, наполнялся растерянными душами, которые с каждый годом становились все более потерянными и обозленными. А я выбирал. Я знал, что очень скоро им там станет тесно.
У Наруто вновь сжимаются кулаки. Непроизвольно, рефлекторно. Он снова делает бросок вперед, но его останавливает Какаши. Крепко держит его за руку и качает головой.
Колдун очень опасен - это видно. И у них нет против него никакого оружия.
- Говорить о своих победах приятно. А я победил многое. Человечность уж точно.
Пальцы скользят по скуле. Защитник смотрит в чужие глаза неотрывно и обездвижено.
- Я ждал Саске долгие годы. Я наблюдал за ним с тех пор, как он родился. Точно также я наблюдал и за Хинатой, но она подвела меня. И ее брат подвел. А вот Итачи... Итачи - молодец.
Губы растягиваются в улыбке. Это особое удовольствие бросать другим в лицо свои достижения, какими бы мерзкими они ни были.
- Он пришел, чтобы спасти своего дорогого братика.
- И ты убил его.
Бледные губы движутся почти беззвучно. Но в темных глазах вспыхивает то, что почти можно назвать жизнью.
- И я застрелил его, верно. А потом Саске приказал первому Защитнику убить своих родителей. Это было потрясающе, это было великолепно - и город погрузился в страх. А Саске из своего окна наблюдал, как умирают приходящие в деревню люди. Он скучал, верно? Рано или поздно все теряет остроту. А потом пришел ты, Наруто. И это тоже было великолепно.
Узумаки тяжело дышит. Он неотрывно смотрит на то, как Колдун касается лица Саске. Будто на ощупь проверяет, нет ли на нем повреждений. И внутри прокатывается горячая волна. От одного края души к другому.
- Ты голоден? Ты выглядишь замученным.
Колдун касается своего запястья и вытягивает из него бесформенную пульсирующую темно-серую жижу. Она просачивается сквозь его кожу. Кажется, что она стонет. Кажется, что от нее веет безнадежностью и отчаянием.
Мужчина кладет ее себе на ладонь и протягивает Защитнику.
- Это прекрасная боль. Боль человека, виновного в смерти того, кого он любил. Чувство вины горчит, но только с первым глотком.
Саске видит, как меж чужих пальцев проскальзывает серая тягучая струйка и медленной каплей летит вниз, влекомая земным притяжением. Внутри все заходится в растерянном вое, трясется, мечется в тисках гордости и голода. А затем вырывается черной тенью из-за спины и жадно перехватывает бесформенную горькую каплю. А затем уже с хриплым протяжным рыком подлетает к ладони и слизывает с нее основное блюдо. Сытное, терпкое, пьянящее.
Саске болезненно морщится, дергаясь вперед вслед за мощным порывом концентрированной тьмы. Которая изгибается теперь змеей перед Колдуном, но в руки не дается, агрессивно сдавливает его запястье, пытаясь выжать из него еще хоть каплю чьей-то боли. Но тщетно.
Мужчина посмеивается и с неоспоримым удовольствием наблюдает за тем, как жадно дергаются перед ним черные полосы, сливаясь в единый полог.
- Это для них. А ты сам не хочешь?
С лица пропадает даже тень улыбки. Колдун внимательно смотрит на Защитника и протягивает ему другую руку, на ладони которой поблескивает идеальный овал синей водянистой капли. Она кажется слишком светлой по сравнению с черным ореолом, воцарившимся как защита вокруг неподвижной фигуры.
- Что это?
- Воспоминание. Твое. И о чем-то хорошем. Удивлен?
- Не хочу.
Колдун удовлетворенно скалится, синий отблеск пропадает, впитываясь в его кожу. Мужчина с достоинством проводит ладонью по ладони и повышает голос, скосив свои ядовитые глаза на Узумаки.
- А ты знал, Наруто - чтобы убить душу, нужно ее сначала оживить. Я тебе благодарен за твои прошлые заслуги, поэтому сейчас убивать не буду. Тебе, Какаши, последнее предупреждение. Ты умен, ты способен понять то, что я тебя везде найду и накажу. Идем, Защитник.
Рассвет еще не скоро, а ночь невообразимо звездная. Кажется, что весь мир сейчас отражен в небе. Кажется, что этот простор воскресит любую душу. И у Наруто она сейчас пылает, бьется в такт с сердцем и рвется наружу.
- Нет, стой!
Колдун уходит, даже не обернувшись. Он уверен, что Защитник пойдет за ним. Он слишком уверен в каждом своем шаге.
Саске пару мгновений остается без движения. Будто не может сделать ни шага. А затем медленно поворачивает голову к Наруто. Эти глаза не отражают неба, эти глаза будто не видят звезд, хотя совсем недавно упивались ночными огнями. Взгляд наполнен удивительной тяжестью, взгляд перекрывается темным туманом, который ложится на плечи и засыпает, сытый и переполненный собственной особой радостью.
Черные глаза смотрят, как и прежде. И лишь на короткий миг в них мелькает что-то неосознанное, нескользящее раньше. И оно будто отбрасывает в прошлое. И будто ощущаешь на своей щеке чужие холодные от целебной мази пальцы. И хочется снова поклясться. И хочется снова пообещать.
Но Защитник поворачивается спиной и уходит за своим создателем.
- Стой!
Но Защитник не слышит этот окрик, как снова не видит звезд. Или делает вид, что не слышит и не видит. Лишь тьма на его плечах открывает глаза и тянется к бескрайнему небу с неожиданной болезненной надеждой.
***
- Но ведь в прошлый раз ты помог его найти!
Наруто мечется по комнате, периодически замирая перед Какаши и устремляя на него выжидательно-требовательный взгляд. Долгий месяц утонул в каждодневном стремлении и поиске. Целый месяц удивительной тишины и пустоты по ночам. Узумаки не может успокоиться, не может просто так принять то, что Какаши каждый раз отрицательно качает головой и скрещивает руки на груди в ответ на любое упоминание о Защитнике. Наруто ищет сам, но найти не может.
- Нет. Я видел, к чему это привело, это слишком опасно, это...
- К чему это привело?!
- Успокойся.
- Мы должны...!
- Мы должны подготовиться.
- Некогда готовиться!
- Куда ты так спешишь?
Наруто замирает посреди комнаты, до боли сжимая кулаки.
- Просто успокойся. Ты...
Но Узумаки уже не слышит. Ему вообще не хочется слушать сейчас эти общие, ничего не значащие слова. Какаши уже находил Саске, может и сейчас. Но он не хочет. Не хочет, что бы Наруто ни говорил.
И поэтому Узумаки пулей вылетает из комнаты в прихожую, а затем и на улицу. Она пропитана природной грустью, она наполнена холодом и влагой. Она дарит удивительную гармонию, но в придачу окутывает еще и одиночеством.
Наруто останавливается на мокром от недавнего дождя тротуаре и запрокидывает голову к небу. Оно дымчато-серое, а тянущиеся к нему красные кроны деревьев, будто колдуньи на кострах, не верят в свою участь. Но все равно сгорают, и их обессиленные листья с затихающим шепотом падают на землю.
Узумаки прикрывает глаза, и в сознании снова проносятся одни и те же картинки. Они мучают ежедневно, еженочно, когда ждешь с толикой нетерпения и толикой нервной жути, что сейчас распахнется окно, и тебя посетит гость. Гость, чьи глаза не дают покоя. Тяжело поворачивается голова, и в каждом миге этого поворота поочередно скользит то жизнь, то смерть.
Но сердце одинаково реагирует и на то, и на то - оно сжимается и ноет, болезненно пульсируя в запястьях.
***
Наруто ищет, но не знает, где именно искать. Он ходит по улицам и заглядывает в самые темные уголки. Но там обычно либо пустота, либо гром бутылок вперемешку с мокрыми поцелуями. Или бездомные жмутся и кряхтят в своих тряпках.
Узумаки слушает, о чем толкуют старушки на лавочках, женщины в очередях. Улавливает самые странные и нереальные слухи, наведывается в самые жуткие места - но там нет даже отголоска истинного, там лишь запустенье. Там даже не знают, кто такой Защитник.
Некому знать.
А Наруто вспоминает, как Колдун проводил пальцем по бледному подбородку и сильнее сжимает зубы.
Заброшенные дома на окраинах городов - места особые. Они всегда окутаны аурой потустороннего. Но на деле чаще всего там оказывается только потемневшая мебель и старые забытые куклы.
Узумаки ходит от дома к дому, а на небо наползает иссиня-черная туча. Она выпрыскивает на землю первые пробные капли, и кажется, что сейчас загрохочет, проберет до самого основания души. Но воздух лишь наполняется влагой, да усиливается ветер, сшибая с веток запоздалые редкие листья. Сегодняшний осенний вечер не подарит грозного ропота природы.
Наруто устал, но сдаваться не собирается. Он с усилием отодвигает вросшую в землю дверь и входит в очередной дом. Заколоченные окна смотрят на мир сквозь бреши. На полу тлеют костры прошлого - что-то забытое, что-то брошенное. Этот дом похож на жалкую собачью конуру. Пес умер, и теперь она пуста.
Узумаки со злостью разворачивается и во второй раз грубо, с ноги нарушает покой деревянной двери с ржавыми петлями. Та не жалуется, ее потрясывает от этого несправедливого порыва, но теперь именно в подобных вторжениях ее жизнь.
Еще немного - и в городе зажгутся фонари. Они проложат полосы света вдоль тротуаров, и люди будут жаться к ним как мотыльки.
Наруто идет в следующий дом. На этот раз его встречает ровная аккуратная дверь, которая открывается с протяжным скрипом. И тут же в лицо бьет необъяснимой тревогой. Узумаки замирает, вытягивая вперед правую руку. Под пальцами воздух теплеет, и оттого еще сильнее тело окутывает холодом.
На улице застучал по крыше дождь, быть может, это он всему виной. Только сердце против этих предположений и отговорок. Оно учащенно бьется в груди, и чуть ли не выскакивает из нее, разрывая кожу и ломая ребра, когда перед самым носом на пол падает дверца шкафа. Она глухо ударяется об пол, будоража пыль, и Наруто аккуратно наступает на нее, тянется пальцами к образовавшемуся проему.
Но его останавливает, прожигает огнем, как осень сжигает листья, негромкий холодный голос:
- Смерти ищешь?
Узумаки резко разворачивается и натыкается на пару темных глаз. Взгляд скользит по серому вороту, по неестественно бледной коже, по темно-серым полосам на безвольно повисших руках. И дыхание теряется где-то в горле, и невидимый жгут сжимает, душит и не дает нормально вдохнуть.
- Нет, тебя.
Губы Защитника кривятся в надменной ухмылке и тут же снова замирают равнодушием.
- Это одно и то же.
***
Это будто шелест. Это перекрывается дождем. Это как голос в твоей голове, что заглушается биением сердца.
Это что-то нереальное, хотя он столько вечеров просидел в кресле напротив. И хочется руку протянуть, но Саске молча проходит мимо, слегка сгорбившись. Бьет холодом по груди, но эта темная фигура - как маяк, ради которого стоит забираться на отвесную скалу.
Наруто не знает, с чего начать. Он столько раз думал, что именно скажет, как именно. Он столько раз говорил это в пустоту. Он и тогда многое сказал вслух над пустой могилой. Узумаки не знает, какие слова главные. Он сжимает кулаки, трясет головой и решительно смотрит на то, как замер у заколоченных окон Защитник.
- Я думал, что ты умер! Этот Колдун обманул меня!
- Я умер.
- Нет, ты...
Саске медленно разворачивается. За его спиной уже начинают сформировываться первые струйки темного тумана, на лице, как печать неизбежности, застыло усталое выражение. Глаза смотрят неотрывно, они не моргают, они концентрируют на себе. Глядят будто с картины, на которой навсегда замерли сложенные на коленях руки и чуть наклоненная голова никогда не коснется плеча.
- Я умер. Лишь это удерживает меня здесь.
Защитник поднимает руку, и тьма изгибается зигзагом. Ползет вдоль серых линий на белой коже, достигает пальцев и забивается между ними как шерсть прижавшегося к сетчатому забору кота. Погладь меня, погладь. А сама кусает острыми зубами кожу, все яростней сверкая глазами.
- Что... это?
Наруто не нужно приглашение, он делает шаг вперед и протягивает руку. Тьма дергается, будто в испуге, почти забираясь под чужую кожу, почти сковыривая с нее серые полосы - и по их краям проступают красные нити. Узумаки тут же сжимает пальцы и с испугом смотрит на Саске.
- Это души детей, погибших в колодце.
Защитник склоняет голову к правому плечу, пытаясь заглянуть за спину. Оттуда разрядами по воздуху впиваются в крышу фиолетовые песчинки. Тьме страшно. Тьма сыта, но она бережет силы для чего-то иного.
А Саске смотрит в округлившиеся глаза Наруто и добавляет:
- Хотя есть еще. Несколько самоубийц.
- Я могу помочь.
- Что ты можешь?
В словах скользит нечто новое для этого дома - издевка. Она выуживается из злости и распрямляется в обычном вопросе. Саске смотрит исподлобья, опустив руки, застывает, будто экономит энергию, будто каждый шаг - растрата.
- Я могу чувствовать чужую боль, я могу отпустить их. Я могут помочь... тебе я тоже могу помочь!
На грудь давит свинцовой пластиной. По ногам бьет осознание того факта, что сам только что украл у себя надежду. Она тонкой пленкой все это время окутывала сердце - быть может, Саске можно вернуть. Быть может - стоит смахнуть с него налет тьмы, и он снова начнет дышать.
Помочь - значит снова потерять. Но Узумаки все равно тянется, делает еще один шаг вперед и снова тянется, ощущая, как с каждым мигом становится все холодней. И мерные дождевые капли будто чеканят слова, который снова, черт возьми, застыли где-то глубоко внутри и мечутся там как сумасшедшие.
"Помочь", - вертится в сознании. И Наруто осторожно касается кончиками пальцев левой стороны чужой груди. И по нервным окончаниям пробегает разряд боли. Она нарастает, закручивается спиралью в собственном сердце - и вот уже невозможно дышать. Голова наполняется гулом и сыростью. Будто выбросили под дождь, уронили в грязь - и вырывают кусок из груди, цепкими пальцами тянутся под кожу и сжимают каждый сосуд, разрушают его, он лопается и разбрызгивает теплую кровь. А ты все лежишь под струями осеннего плача и хватаешь воздух ртом.
Наруто падает на колени и сгибается пополам. Это просто ужас какой-то. Это уже не та стена, что была раньше. Это намного прочнее и острее. Узумаки еле разгибается, чувствуя, как дрожат руки, а на лбу выступают капли пота, и снизу вверх смотрит на Саске.
Который неотрывно следит за ним тяжелым взглядом, совершенно не меняясь в лице. Разве что излишне долго задерживается на трех ровных отметинах на щеке Наруто.
- Я был прав - остались шрамы.
В горле сухо, в груди ноет. Узумаки уже не помнит, что такое - жить без этой тяжести. А сейчас она не просто есть, она то и дело дергается, острыми краями задевая нежные участки воспоминаний.
- Ничего страшного.
- Ты говорил, что есть нормальные города. Не такие, как мой. Теперь я был во многих. Знаешь, ничего светлого я в них не вижу. Люди такие же. Боятся и прячут гниль в душах.
- Ты видел только это, потому что только это и искал! Я покажу тебе другое!
- Уходи.
Саске поворачивается спиной, и его тут же, как коконом, окутывает тьма. Наруто мгновенно вскакивает на ноги.
Это все детские души. Потерянные, брошенные, преданные. Они не сразу стали ненавидеть. Поначалу они ждали. Сидели в колодце и плакали, прислушивались к каждому шороху, ждали, когда за ними придут. Ведь не может быть, чтобы не пришли. Они закрывали лица ладошками и причитали: "Мама, мама". Но никто не приходил. И в то время как тело отчаянно хотело пить, начинала отмирать душа. Потому что она начинала понимать, что ее предали.
- Я помогу вам! Я помогу тебе!
Резкий отрывистый звук, похожий на удар хлыстом - и Узумаки отлетает к противоположной стене.
- Я не хочу тратить на тебя силы. Уходи.
- Ты не заставишь меня уйти! Я обещал! Ты помнишь ?! Я обещал!
- Хочешь помочь.
Посередине комнаты над потолком крутится, поглощая саму себя черная воронка. Конец ее хвоста покоится на бледной ладони. Будто вытягивается из кожи. В темном тумане мелькают очертания рук, и Наруто чувствует, как чужая боль просачивается сквозь полог отрицания и капает на пол. Наруто ни за что не отступится, Наруто ни за что не опустит взгляд.
А Саске внезапно сжимает пальцы и гасит вихрь. И он с протяжным хрипом оседает ниже, снова прячась у него за спиной.
- Хочешь помочь?
Голос режет, губы едва шевелятся. Но Узумаки кивает с одуряющей уверенностью.
- Тогда убей Колдуна.
Наруто замирает, моргнув ошарашено. Расслабляет плечи, вглядывается в темные провалы чужих глаз, пытаясь осознать, что только что услышал.
- Я...
- Да, ты не сможешь. Ты его не убьешь, - слова едкие, подернутые злобой. - Его убью я.
Узумаки замолкает в растерянности. Облизывает пересохшие губы.
- И это все исправит?
Раздается короткий смешок. Очень своевременный, очень красноречивый. Саске резко вскидывает руку, образуя в ней темное туманное копье. Наруто оборачивается. Для того, чтобы увидеть, как щурятся зеленые едкие глаза, и с каким нежданным одобрением Колдун смотрит на Защитника.
- Ты будешь идеальным. Но меня ты не убьешь.
Мужчина разводит руками, явно демонстрируя, как на левой ладони блестит синий водянистый овал.
- Я понимаю, в чем дело. Ты просто голоден.
Он делает шаг вперед - и в это же время тьма с воем вырывается из-за спины Защитника. Она шипит, она гудит, заглушая дождь. Она разворачивается как плащ, обрушиваясь на Колдуна сверху, придавливая его своей ненавистью. Душит, давит, выворачивая руки и ноги, сжимая грудь. Как голодная пантера бешено раз за разом бросается на свою жертву, не давая ей даже шанса на крик.
Но Колдуну крик не нужен. Колдун слишком хорошо знаком с этим зверем. Он вскидывает расцарапанную до мяса руку и "разрезает" ею темный полог, прижимающий его к полу. В воздух взлетают красные искры, а мужчина придавливает ногой ошметки вопящей тьмы и наклоняется к Саске, вдавливая ему в грудь левую ладонь.
- Кушай.
Синий овал распадается, просачивается неровными каплями под кожу. Прожигает ее, оставляя рубцы.
Тьма хрипит, ее былую воинственность заменяет плач, в котором все отчетливей слышатся детские голоса.
В сознании вспыхивает ненужное, лишнее, теплое, ушедшее. И от этого больно, нестерпимо больно. Мелькают картины давно забытого, когда бежишь навстречу матери и изо всех сил обхватываешь ее руками за талию. Она смеется, треплет по волосам. Она кивает стоящему рядом отцу, и он вытаскивает из кармана большое зеленое яблоко - и вручает торжественно. А для тебя это как сокровище, как награда.
А для тебя это хуже любого проклятья - вглядываться в свое перечеркнутое, разрубленное, растерзанное прошлое.
Колдун хватает Саске за руку, раскручивая пальцем в середине комнаты мутное пятно. Которое круг за кругом постепенно отпечатывается на деревянном полу, образуя дыру. Что становится все глубже, все темнее, ровные стены, уходящие под дом, обрастают камнями - и по ним начинает сочиться влага. Рядом будто из неоткуда появляется тяжелая громоздкая крышка, которой обычно прикрывают колодец.
Его всегда закрывали.
Его закрыли, как закрывают глаза - и решили, что это поможет забыть.
Саске смотрит с ненавистью, Колдун - почти снисходительно. Он последним усилием отдает до конца все фрагменты воспоминания, заключенного в синий цвет. И по сердцу скользит красная полоса. Она разрезает все, что там было убито. Оно освобождает рот всем тем голосам, которые давно уже получилось заткнуть. Оно обжигает. Оно парализует. Оно убивает заново.
Саске пытается непослушными пальцами снова крепко ухватить копье, но у него ничего не получается. Только легкий дымок проходит сквозь ладонь.
Колдун щурит глаза и тянет на себя. Направляет, толкает в спину, на миг удерживая на краю колодца.
- Нет... Нет!
- "Мама и папа любят меня", - повтори это.
- Нет, только не снова!
- Повтори.
- Я убью тебя!
Крик отчаянный, крик, отраженный тысячами голосов. И Колдун разжимает пальцы.
А у Наруто перехватывает дыхание. Он срывается с места, вперед бросается, вытягивая руку. Саске не просто падает. Его снова затягивает в эту бездну нечто, что даже темнее его собственной тьмы. Узумаки кричит, но даже голоса своего не слышит, наталкиваясь на преграду чужой уверенной руки. Она выворачивает запястье, хватает другое, оберегая себя от начавшегося было замаха. И Наруто прошибает пустотой от прикосновения эти рук.
Узумаки слышит, как из колодца доносится скрежет пальцев о камни. Слышит, как знакомый голос прерывается, придавливается тяжелой крышкой с размаху. Она подлетела сама по себе - и захлопнулась как крышка гроба.
Наруто дергается. Это как жуткое дежавю.
- Саске!
Зов тонет в липком яростной бессилии.
А Колдун медленно, с достоинством вскидывает подбородок и качает головой.
- Не ори, это всего лишь воспитательная работа. Но вот вопрос.
Узумаки смотрит так, будто хочет ударить взглядом. Будто хочет выдавить из себя и обратить против этого мерзавца всю ту злость, что вспыхнула мгновенно, стоило только услышать страх и боль в голосе Саске. А он ведь даже не посмотрел в его сторону, даже стоя на краю колодца, даже взглядом не попросил помощи.
А Колдун крепче сжимает пальцы и говорит без всякой угрозы, но с непередаваемо угрожающим подтекстом:
- Что мне с тобой сделать?
@темы: Свет, Поздравлятор., Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., "Ведь свет ищет вас"
Я очень скучаю". 
