Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске, Саске/Наруто, Джуго, Сакура, Итачи, Кайто и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романтика.
Размер: Это уже макси, чуваки.
Саммари (описание): Всем кого-то не хватает. Но не все знают и понимают, кого именно.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото.
Предупреждение: слеш, АУ, курим, пьем, мей би ООС.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Особая благодарность Инди, она знает, за что ^^
"Взял телефон, положил на место,
Друг от друга далеко, но в душе мы вместе,
Не могу позволять себе думать, что это не так".
Глава 17. Не люблю, когда ярко.В воскресенье, как обычно наведавшись в магазин за продуктами, Наруто вдобавок ко всему привычному купил еще и помидоры. Рука сама за ними потянулась, отобрала из общей массы самые крепенькие и уложила в пакет. Дома Узумаки вымыл три штуки под струей теплой воды, аккуратно положил их на стол на равном расстоянии друг от друга, а сам сел на стул напротив и положил голову на сложенные руки.
Из открытого окна доносился шум улицы. С приходом весны голоса прохожих неуловимо поменялись, будто всегда зависели от того, насколько теплый намотан на шею шарф. Дул до жути приятный ветерок, и весна, пока еще легонько, касалась лиц и волос, потихоньку подбираясь к озябшим за зиму душам.
От подобного просветления погоды на сердце стало еще тоскливее. После короткого раздумья Узумаки подхватил один из помидоров, так, будто это был теннисный мячик, придавил его к доске для резки и поделил на четыре дольки. Получилось неумело. Кусочки расползлись, мякоть вытекла неровной кляксой на пластиковую поверхность. Всего день прошел, а уже из рук все валится.
Наруто прекрасно понимал, что нужно себя чем-то занять, но что бы он ни делал: брался за уборку, садился за учебники, принимался разбираться в шкафу - все сводилось к тому, что он целый день бессознательно и безостановочно проверял телефон. От панического страха пропустить смску или звонок начинала болеть голова. За одну только субботу с его стороны было отправлено порядка двадцати сообщений, Саске же ограничился тремя. Долетел - все хорошо - спокойной ночи. Смысл их был весьма емок.
Наруто писал более развернуто, и если Учиха не отвечал в течение часа - чувствовал себя брошенным. Нет, конечно, Узумаки понимал, что Саске занят, и все такое, но уже скучал до одури, прокручивая в голове более счастливые варианты времяпрепровождения, которое могло бы быть, если бы Саске не уехал.
Уже ночью, лежа в постели, Наруто вывел на экран единственную, оттого и драгоценную фотографию с Учихой. Узумаки поджал губы и позволил тоске накрыть себя. Хотелось протянуть руку и вместо мягкости второй подушки, вынутой час назад из шкафа, ощутить тепло чужой руки. Хотелось отвести назад со лба черные колкие пряди и поцеловать в переносицу, ощутив, как Саске на миг прикрывает глаза. Хотелось выйти с ним на балкон и вдохнуть уже взаправду налетевший, ворвавшийся в город дух весны. Учиха в этот раз не стал бы спорить. Он бы, как никто другой, оценил насыщенность заходящего солнца и призрачность высотных домов вдалеке у самого горизонта. Хотелось услышать его недовольное ворчание, увидеть, как он привычным жестом, достает из пачки сигарету и закуривает, оставляя в наступившем полумраке вместо маяка маленький красный табачный огонек.
Хотелось, чтобы он надел подаренные ему в аэропорту перчатки, приложил утепленные ладони к щекам Наруто и улыбнулся. Саске никогда толком не улыбался, но от этого Узумаки еще отчаянее хотел это увидеть.
От всех этих мыслей стало совсем невыносимо. Наруто резким движением уткнулся носом в подушку и плотнее закутался в одеяло. Затем, немного подумав, высунул из-под укрытия теплой ткани руку, сцапал лежащий рядом телефон и написал очередное смс: "Спокойной ночи Я очень скучаю".
Отрывисто пикнуло сообщение о доставке. Наруто отбросил в сторону мобильник и закрыл глаза. Рука сама собой потянулась ко второй подушке и сжала ее мягкий, но безжизненный край.
Небо было темным и холодным. Луна, будто оглядевшись и не увидя подле себя ни единой песчинки звезд, как и они махнула на мир рукой. Приподняла небесный край и закуталась в него, как в одеяло. Еле заметное свечение приглушенно пульсировало, то усиливалось, то затихало, и от этого казалось будто луна дышит сонно и тревожно. Кто знает, какие в вышине снятся сны.
Вор сидел на полу у окна и смотрел на небо.
- Яркость - это не по мне. Не по мне…
В комнате, подчиняясь его словам, стало еще темнее. Наруто уже не мог различить своих пальцев и от этого начал сомневаться, есть ли они на самом деле или нет.
Но одно он знал точно - вора нужно прогнать. Хотелось закричать ему, чтобы он убирался. Хотелось подбежать и вытолкнуть его из своего дома. Но ноги словно обвили гибкие молодые побеги фантастического растения, которое может невидимкой прорости сквозь десяток этажей и материализоваться лишь на твоем. Голоса тоже не было. Он стал непослушным, чужим. Подарил бы кто свой, тогда вор точно бы услышал и растаял в тенях штор. И луна бы проснулась и явила себя на небо.
Наруто знал, что вору нужна улыбка. Но у него не было крови, как в прошлый раз, чтобы нарисовать ее у себя на лице.
Со стены упала картина, от удара о пол из нее разом вытекли все краски. Оранжевый смешался с синим - и цветное пятно на паркете вмиг стало грязным. Вор протянул к нему руку и обмакнул в это смешение красок ярко красный маленький помидор. Поднес к лицу. По нему, будто остро заточенным карандашом, провели ровную черту, которая тут же расширилась, распахнулась, являя широкий рот, в бездне которого мгновенно утонул алый помидор. Брызнули капли сока, пачкая подбородок - и тут же зашипели, как втаптываемая в белый снег на детской площадке сигарета.
- Не люблю, когда ярко, - повторил вор и снова посмотрел на небо.
Там, мимо мерно пульсирующей светом спящей луны, плавно пролетел самолет. Его гул становился все громче и звонче, пока не перерос в выдирающие из сновидений переливы будильника.
Наруто медленно открыл глаза. Ощущение нереальности не покидало, и Узумаки пришлось приложить пальцы к векам, а затем снова распахнуть их, привыкая к тому, что в комнате снова ярко. Казалось, будто этот сон длился целую вечность. Он оставлял на душе скользкий осадок, что-то сродни нарастающей тревоги. Это можно было бы обрубить, пресечь простыми объятиями, но тот, кого хотелось обнять, был далеко. И до него не только было невозможно дотянуться, но и дозвониться тоже - телефон выдавал лишь длинные нудные гудки.
На то, чтобы научиться ждать, ушло две недели. Первые наполненные лишь унынием дни остались позади, и Наруто решил для себя: не раскисать ни в коем случае. Полгода - это совсем немного. К тому же летом можно будет выпытать у Учихи, где он будет на тот момент находиться и съездить к нему. От таких мыслей сердце сжималось, и Узумаки готов был хоть сейчас все бросить и укатить, улететь, уплыть туда, где он сможет найти Саске. Казалось, нужен лишь повод, крошечный предлог. Но Учиха такового не давал.
Поговорить у них получалось редко. Они договаривались о подобных "встречах" заранее, но порой в самый последний момент все срывалось. И Узумаки ненавидел лаконичные и жестокие смски: "Сегодня не получится". Как, казалось, ненавидел и самого Учиху. Ненавидел до того самого момента, пока не приходила новая смс.
"Могу позвонить в 9".
"Отлично! Буду ждать!"
"И я".
От этого "и я" ноги становились легкими, как и все тело, а в груди растекалось чуть покалывающее тепло. Наруто нежно опускал телефон в карман и целиком погружался в предвкушение.
Закат дорисовывал на небе завершающие штрихи. В воздухе пахло свежестью - дождь был недолгим, но принес с собой удивительный запах, от которого сразу прояснялась голова и воспаряло сердце.
Наруто стоял на балконе и всматривался в окна близстоящего по диагонали дома. У подъезда взвизгнули тормоза, будто возмущенная наглостью парня девица. Кто-то что-то крикнул, кто-то ругнулся, кто-то засмеялся.
Узумаки смотрел на небо, сжимая в руке пластик телефона, крепко и настойчиво. Безнадежно, но непоколебимо, подгоняя момент, когда тот зазвонит. Из-за угла дома выглядывал краешек наружной рекламы - часть руки и красного платья. Как много в жизни стало красного, как мало черного. И если раньше Узумаки этому порадовался бы, то сейчас от этого снова становилось тоскливо.
Мобильник глухо, будто из оркестровой ямы, разразился мелодией входящего звонка, и Наруто мгновенно нажал "принять".
- Алло!
- Привет.
Голос у Саске был уставший, но ровный. По ходу разговора в нем постепенно становилось все меньше строгих ноток, и тон плавно перетекал в привычное русло. Наруто безумно нравилось следить за этой переменой, и он то и дело побуждал Саске подавать голос, вытягивая из него слова.
- Как день прошел?
- Нормально.
Учиха никогда не говорил о работе. Он еще в их первый телефонный разговор сказал, что работы ему и так хватает, еще и говорить о ней - только время тратить.
- Представляешь, Саске, у нас вздумали лифты менять.
- И правильно. Застревать не будут.
Узумаки посмеивается. Память срабатывает мгновенно и уносит к застывшей между этажей кабине и к чужой руке на своем плече. Сейчас уже кажется совершенно невероятным то, что вы когда-то были абсолютно незнакомыми людьми. Но темнота лифта обострила все чувства, сны подтолкнули в спину, и Наруто прошило, как разрядом тока. Вот оно. Ты чувствуешь. В этой тишине есть мысли, особая аура, особое дыхание. Будто пар струится - как от катаны, что повисла за стеклом антикварного магазина. Одному тебе заметный пар.
Разговор течет плавно, гармонично перескакивает с одной темы на другую, и Узумаки, сам того не замечая, начинает говорить быстрее. Пытается по максимуму использовать ограниченное время.
- Знаешь, у меня в детстве был хомяк. Мы с родителями часто переезжали, и я все ныл, что не могу из-за этого толком завести друзей. Вот мне и купили хомяка. Так себе замена другу, конечно, но мне нравилось класть коробку с ним себе на колени в очередном автобусе или машине, засовывать палец в дырку для воздуха и ждать, что в него уткнется крохотный носик. Я его Тото назвал, считал его своей мини-собачкой. К нам однажды в квартиру вор залез. Так мне на все плевать было, лишь бы он хомяка не тронул. Он и не тронул, ведь для него Тото не был ценным, для меня только был.
Учиха хмыкнул, подтверждая этим, что слушает.
- Саске, а ты веришь, что животные нас понимают? Вот я как-то Тото сказал, что у меня будет братик или сестренка. Радостью поделился, а он как-то сразу загрустил. Решил, видать, что я его заброшу, но я бы такого никогда не сделал! Только он потом умер через два месяца, а потом мама заболела. И не родился у меня ни брат, ни сестра. А мы так все этого хотели.
Наруто смотрит, как постепенно пропадает, растворяется в сумерках алая полоска заката. Одновременно с ее угасанием оживают дома, зажигая одно за другим окна, будто души звезд на небе.
Узумаки все чаще рассказывал Саске о своем прошлом. Один раз зацепилось - и теперь уже этот клубок не остановить, разматывается все сильнее и сильнее. Поначалу была неловкость жуткая, но постепенно всю ее перекрыло доверие. То самое, которое Наруто ждал от Саске, а теперь сам же испытывал к нему, отдавал. В ответ получал крохи, но бережно хранимые крохи.
- Это грустно.
- Да. Получилось, что у меня ни хомяка не осталось, ни брата. Знаешь, я почему-то уверен, что у меня был бы брат.
- Хочешь, подарю тебе хомяка?
- Зачем мне хомяк, когда теперь у меня есть ты?
- Какая честь. Занять место грызуна.
Узумаки смеется, тепло так, искренне, по-домашнему.
- Даже не вздумай называть меня Тото.
- Я похож на самоубийцу?
Внизу залаяла собака, в такт ее тяфканью мигал возле запертой двери зеленый значок аптеки.
- А мои родители не хотели второго ребенка.
Наруто уловил едва заметные изменения в тоне, в тембре голоса в телефонной трубке. И аккуратно подхватив это темное перышко прошлого, бережно сжал его в ладонях.
- Но потом они, сто пудов, поменяли свое мнение. Это ведь ты!
Молчание на том конце провода было вязким, тягучим. Хотелось аукнуть, как в темном лесу, сбившись с дороги и потеряв направление.
- Точно. Это ведь я.
На соседний балкон вышла девушка, Узумаки сделал шаг назад и закрыл окно.
- Поздно уже, Наруто, я устал.
Короткий взгляд на часы, короткий вздох. Жаль, что нельзя заморозить стрелки и разговаривать вечно.
- Ладно… Спокойной ночи тогда… Саске?
- М?
- Я…
Хотелось сказать что-то важное и нужное. Но это что-то никак не превращалось в слова. Не формулировалось, не преобразовывалось. Оно только чувствовалось, требовало проявления, выхода.
- Я… напишу тебе завтра.
- Да. Пока.
В июне, когда были сданы уже все экзамены, позвонил Кайто.
- Ты забыл.
В его голосе не было ни осуждения, ни упрека, лишь какое-то странное концентрированное веселье.
- Не, не забыл, извини, Кайто. Просто замотался - забегался.
Узумаки прекрасно помнил, что должен был ему позвонить, поболтать обещал. Но после слов Саске в тот вечер на кухне, пальцы сами собой замирали, стоило только в списке контактов дойти до номера рыжего. Он там так и был забит - "Рыжий".
- Бывает. Тогда у тебя есть шанс искупить свою вину - давай, сходим с тобой в парк аттракционов.
- Когда? - только и сумел ответить Узумаки.
- Сейчас, - радостно отозвался Кайто.
И эта его радость была настолько персональной, что не хотелось ее перечеркивать, не хотелось мяться и искать отговорки. К тому же Наруто очень любил аттракционы.
Яркое городское солнце ослепляло всех и каждого. Пищали возбужденные чем-то неизведанным дети, предвкушая веселье и сладости. Парочки держались за руки, смотрели друг на друга, касались плечами, мимо них проносились на роликах спортивные или около того парни и девушки. Звучала приятная громкая музыка, и небо над головой было голубым до одури.
Кайто не давал даже отдышаться. Тащил то к одному аттракциону, то к другому. Крайне нетерпеливо отстаивал очереди и улыбался не переставая. А Наруто впитывал в себя это ощущение праздника, и его понемногу отпускало. Из головы улетучились все пасмурные мысли, и Узумаки думал уже с легкой улыбкой в самом сердце: «Интересно, а Саске любит аттракционы? Вот колесо обозрения ему, наверняка, приглянулось бы».
После двух часов бесконечной тряски, они уселись на лавочку передохнуть и съесть купленные в киоске пончики. Наруто накричался, нахохотался, и теперь мир казался ему более ярким, чем был до этого похода в парк. И Узумаки был благодарен Кайто за то, что тот его вытащил.
- Было здорово.
- Ага.
Рыжий большими глотками пил из бутылки минералку и о чем-то думал. Его глаза закрывали солнечные очки, он облокотился о спинку скамейки. И вдруг неожиданно выпрямился, подавшись всем телом к Узумаки.
- Слушай! Завтра у одного моего знакомого на хате будет туса. Приходи, а? Я и Сакуру позову, отдохнем ого-го как!
Наруто растерянно смотрел на то, как опасливо подходит к краю фонтана маленькая девочка в смешной панамке.
- Ну…
- Хата большая, пиво купим, пиццы, музыку врубим - самое то после экзамена, а?
- Я даже…
- Будет много народа! Весело будет, я гарантирую!
Кайто снял очки. Его карие глаза выражали высшую степень мольбы. Он был похож на милую собачку, выпрашивающую у тебя кусочек колбаски.
И вместе с тем в его взгляде читалось нечто едкое, неозвученное. И никогда оно озвученным не будет: "Если Саске здесь нет, это не значит, что тебе нельзя веселиться. Это не значит, что ты должен сидеть у окна, грустить и ждать".
Конечно, в этих словах был смысл. Но все равно говорить их вслух не стоило.
Кайто и не сказал.
- Придешь?
Последний кусочек пончика был благополучно помещен в рот. Смахнув с пальцев приставучую сахарную пудру, Наруто посмотрел, как Кайто вновь прячется от яркости солнечного света за линзами темных очков, и кивнул, улыбнувшись в ответ на тут же возникшую на губах рыжего улыбку.
Лето только начиналось, но полгода уже не казались такими бесконечными.