Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Какаши и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини.
Саммари (описание): Наруто стремится помочь всем, кому может. Он касается неупокоенных душ и вбирает в себя их боль. Чтобы они смогли, наконец, стать свободными. Но на этом пути ему не избежать встречи с собственной болью. У которой есть имя.
Состояние: Закончен.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ, мистика, смертушка.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Это продолжение "Почему вы не ищете света?" И оно закончено. Все, товарищи. Спасибо, что читали, что прочитаете. Прощай, Защитник.
Часть 7. Наруто.Я хочу вспомнить. Я закрываю глаза – и вижу, как мимо моего окна проходят тени. Одна из которых внезапно окрашивается в яркий цвет.
Я распахиваю ставни и смотрю в спину тем, кто скоро умрет, как и все остальные.
Я слышу их крики и подхожу к двери.
Меня тянет к ней. Невыносимо медленно, вязко и ощутимо. Ручка такая холодная, будто покрытая льдом. На улице – хрипы, вопли. А в моем доме – пустота.
И темный проем, в который ты вваливаешься, не вспыхивает белым. Но я сжимаю в руке зеленое яблоко. Одно из тех, что мне сегодня протянула моя будущая убийца. Ее глаза всегда выражали мольбу.
И она будет последней, кто покинет мою рану.
Знаешь, я вспомнил.
И если мне не дано жить, ощущая твои руки, то мне стоит в них хотя бы снова умереть.
***
- Ты поплатишься за это! За все поплатишься!
- Какие слова.
Колдун улыбается. У него на лице без наигранного притворства отображается триумф. Будто ему в голову пришла чудесная идея. Будто он нашел уникальное решение, которое не только уничтожит все проблемы, но и преумножит победы.
- Ты ничего не понимаешь. Я сделал то, что никто не мог. Все задавались этим вопросом, я жил среди этого, но зло всегда рождалось само, его никто не вынашивал. И вот я. Здесь. Говорю с тобой, а подо мной – созданное мною зло. Я победил. Я победил их всех, неверящих и трусливых.
- Ты разрушил чужие жизни! Это не то, к чему нужно стремиться!
- Ты глуп.
Колдун сильнее сжимает чужое запястье, будто сломать хочет. Его взгляд не враждебен. Он будто знает что-то большее. Что-то великое по его мнению.
- Я знаю, как сделать Защитника идеальным. Ты умрешь. У него под боком.
Крышка, придавливающая колодец сверху, с громким мерзким скрежетом отползает в сторону. Колдун толкает Наруто к самому краю, улыбка становится почти ласковой.
- Там внизу не просто высохшая земля. Там коридоры. Ты заблудишься и умрешь. Видишь, как все просто.
- Ты…!
- Прощай.
Его взгляд как кислота. Прожигает и дарит боль. Его руки отпускают и толкают. И Наруто падает. Отчего-то все так медленно. Отчего-то внизу ни звука.
И Узумаки стискивает зубы, и мертвой хваткой цепляется за ногу Колдуна, тянет его за собой. Видя растерянность, видя удивление, видя, как тот, кто был хозяином ситуации отчаянно хватается за край колодца, а потом смеется, повиснув вместе с живым грузом, что так уперто влечет его за собой.
- Ты думаешь мне это повредит? Нет. Ведь я это создал.
- Тогда чего ты так испугался?
От прикосновения – лишь пустота. Этому мужчине не о чем жалеть. Все, кого он оставил за спиной перестали что-либо значить. И эта своеобразная свобода делает его заложником отсутствия того важного, что обязано быть, что является двигателем и смыслом.
Наруто чувствует, как его ног касается что-то холодное. Оно шипит внизу, облизывается и смотрит вверх, неизменно смотрит на тот заветный круг, что является для него свободой и жизнью.
Колдун пытается подтянуться на руках. Затем прикрывает глаза. И Узумаки чувствует, как в груди набухает, концентрируется горечь и боль. Они словно вопят внутри, а затем собираются на кончиках пальцев и перетекают в пространство чужого тела, сочатся по венам, минуя сердце, сквозь кожу до медальона на груди – идеальная подпитка.
- Нет, ты идешь со мной!
Наруто раскачивается, все сильнее и сильнее. Прижимается лбом к стенке колодца, снова отлетает в пустоту. Тянет вниз, давит. А затем тянется мысленно к чужой душе – Узумаки может, даже если душа эта застыла под кожей как лед в зимней ночи. Колдун меняется в лице, зубы стискивает все крепче и крепче. Ему кажется, что по венам течет что-то слишком горячее, слишком чужеродное. Он тянется к амулету, повисает на одной руке, а затем с криком и расширенными глазами срывается вниз.
И последнее, что видит – тяжелая крышка со скрежетом лишает всех света. Запечатывая этот иллюзорный колодец.
***
Наруто медленно открывает глаза. Где-то справа дрожит слабый свет. Он тревожит эти коридоры. Тихо, так тихо, что хочется это нарушить. Вокруг стены, они прессуют сдавливают, они кажутся незыблемыми и нерушимыми.
Но нужно лишь подняться и посмотреть вперед, чтобы они дрогнули. И закричать:
- Саске!
И голос отражается от этих стен, а вдалеке будто смеется кто-то. Там куча дверей, и все закрыты.
Наруто бежит, не чувствуя под собой ног. И распахивает первую.
Свет трясется за спиной как припадочный, а перед глазами женщина в голубом платье обнимает маленькую девочку, затем наливает ей молока – чтобы сон был спокойным. И что-то еще добавляет – чтобы был крепким.
Женщина плачет. Сначала тихо, потом навзрыд. А мужчина, что неотличим от тени в углу, кладет руку ей на плечо и аккуратно берет дочь на руки. Заключает ее в крепкие объятия и несет. Несет на смерть. Потому что так нужно. Потому что это спасение, верно же?
И вот уже комната наполнена лишь тихим детским дыханием. А потом и криками. Потом молчанием. Тишина знает свое дело.
И вот уже по стенам стекают струи темной воды – напоминание о прошлом. Ведь именно для этого нужны колодцы. Для воды.
А в следующей комнате – та же картина. Только на кровати спит мальчик. И мать пытается закрыть его собой, вопит, прячет лицо за трясущимися руками.
А затем все то же самое – спящий ребенок опускается на самое дно. А затем просыпается и ревет, размазывая слезы по лицу.
Новая комната, еще одна и еще. И еще. И еще.
И самая последняя. Все повторяется. И Саске улыбается, принимая из рук матери стакан молока. Смотрит доверчиво, а родная рука буднично треплет его по волосам.
Но он просыпается раньше. Раньше, чем отец успевает отойти от колодца. Колдун стоит за его спиной и смотрит так внимательно, так сосредоточенно. Нашептывает тяжелые лживые слова. Мужчина кривится как от боли, от боли и есть.
А Саске открывает глаза и видит, как его отец смотрит на него, а затем резко исчезает из поля зрения.
- Папа.
Лишь лунный диск над головой. Лишь рыхлая земля под ногами.
- Папа!
Саске не понимает. Сначала не понимает и с невыносимой надеждой и верой ждет, что за ним вернуться. А затем прижимается к холодным камням и отчаянно тянется вверх. Телом, руками душой – и начинает плакать. Повторяя раз за разом, как заклинание:
- Мама и папа любят меня. Мама и папа любят меня. Мама и папа любят меня.
- Саске!
Наруто кричит. Снова и снова. Бьется в невидимую преграду. Его тогда рядом не было. И потом не было.
Но он стучит, стучит кулаками в мерцающую пленку, что прочнее камня. И выдыхая, и вкладывая всю душу в удар – разбивает время как стекло.
Больно, бесконечно больно. Так больно, что проваливаешься еще глубже.
И оказываешься совсем рядом.
Здесь нет коридора. Нет света. Лишь только тьма, забившаяся в угол и прижавшая лбом к мокрым камням.
- Саске.
Наруто зовет. Не может не звать. Он столько времени вспоминал, столько сожалел, столько говорить пытался. Что теперь не думая тянется пальцами к черным волосам, пытаясь коснуться.
Но натыкается на стену из густой мглы, что охраняет, скалит зубы, хрипит, рычит. И затихает, когда Узумаки молча садится рядом.
- Он где-то здесь. Ты затащил его сюда?
Глухой голос проникает куда-то глубже души, и Наруто кивает, зная, что его поймут.
- Я убью его.
- А что потом?
- Мне все равно.
- Я бы хотел, чтобы ты жил, чтобы ты…
- Он где-то здесь. Где-то здесь прячется. И боится. Я чувствую, он боится.
- Саске, ты слышишь, что я…?
- Где ты, Колдун? Больше не доверяешь своему амулету?!
Знакомому голосу вторит гул других. Незнакомых, но четких сейчас и значимых. Среди них мелькает самое первое видение спящей девочки, затем еще одно и еще.
Наруто знает всех по именам. Теперь знает. И тянется, чтобы ухватить каждую душу, но Учиха перехватывает его руку. Сжимает запястье, и в сознание проникает дрожь. Удивительная, острая. Она отталкивает от себя и притягивает одновременно.
Узумаки не хочется разрывать это касание. Это соединение.
Но сверху доносится смех, и Колдун, запрокидывая голову, хохочет. А затем спрыгивает, придавливая Саске к земле и касаясь пальцами его горла.
Наруто отбрасывает в сторону. Он ударяется затылком о мокрые камни, и картинка перед глазами дергается. Внутри все ноет, перекручивается. Узумаки видит, как одна тьма накрывает другую. Добровольная поглощает вынужденную. Наруто вскакивает на ноги и срывается с места, но вместо колодца вокруг снова подрагивают стены длинного коридора. Он вытягивается, он не дает достичь своего окончания. А где-то там в отдалении хрипит, дергается и ревет плотная темная масса.
Там шипят змеи, мелькают руки, мелькают отголоски лиц. В единый клубок скаталась обоюдная ненависть. И она длинным острым копьем вонзается в сердце Колдуна, она вбивается в его тело, стремясь разорвать его изнутри. Серые полосы, ползущие по полу, по стенам наливаются красным, а громкий крик отражает в себе сотни голосов.
Но Колдун улыбается. Он уверен, что не может проиграть. Он уверен в своем мерзком бессмертии и защите. Ведь на груди у него покачивается идеальный амулет.
Все идеальное так просто разрушить.
Тьму, что давит на Колдуна, подпитывает жажда возмездия, но она уже сейчас еле сдерживает его ответный натиск. Тот, что выталкивает из груди чужеродное копье. Тот, что помогает подняться руке и сжать в ней первую попавшуюся детскую душу. Та хрипит, задыхаясь, истощается, впитывается уверенными пальцами. И прочие в ужасе отшатываются.
- Глупый Защитник. Разве можно убить того, кто так хорошо тебя знает?
- Саске!
Крик отражается от стен и замирает, не долетая до того, кого окликнули. Наруто бежит, но не может приблизиться. Наруто начинает задыхаться в этом погруженном в собственное отчаяние месте. Но он не ушел бы отсюда, даже если бы перед ним открыли дверь.
Только не так.
Саске чувствует, как горит в груди то, что раньше было сердцем. Как оно, наполненное до краев гневом, больше не в силах его удерживать. Плещется через край.
А пальцы жжет и ранит продолговатый зеленый активированный амулет, что был так неожиданно найден. Что ждал своего часа несомненно и неотвратимо. Что был отдан просто так тем, кто даже в зле способен увидеть свет.
Колдун видит этот амулет и замирает в оцепенении. А затем в его взгляде отражается то, чего нельзя было уловить много лет. Его уверенность, каменную, непоколебимую, стирает, будто не было. Он мотает головой и сжимает зубы.
- Ну уж нет, ты не посмеешь. У тебя сил на это не хватит. Защитник! Ты обязан меня слушать! Ты обязан считать меня своим создателем! Ты не…!
- Ты убийца и больше ничего.
- Тогда ты мертвец и больше ничего.
Колдун резко подается вперед, цепко хватает Саске одной рукой за плечо, вторую прижимая к старой ране на его спине. К той, откуда струится искусственно рожденная, созданная им тьма.
- Я создам другого. Который будет меня слушать.
Мужчина не медлит, не сомневается. Он способен уничтожить то, что любовно растил годами, если оно начало представлять для него реальную угрозу.
Учиха дергается, пытаясь вырваться из этого захвата. Пальцы крепче сжимают амулет, темнота хрипит, ее вырывают из тела, ее сминают и отбрасывают прочь. И она мечется, истощается и тонкими струйками жмется по углам, неспособная больше достичь своей «обители», неспособная существовать сама.
Эти души больше не будут спасены. Эти души растоптаны и выброшены. И Саске чувствует, как и он сам погружается в болезненный сон, где все вертится, где нет покоя и успокоения. Только безнадежность, только – голову вверх, а там лишь ночное небо и пустота, что закутывает в свою простынь. Холодную и ранящую.
Но внезапно руки пропадают. Те чертовы руки, что толкали в пропасть. Наруто тяжело дышит и из-под полуприкрытых глаз наблюдает за тем, как Колдун со смешком поднимается на ноги.
- Грубая сила? Как примитивно.
Узумаки трудно здесь дышать. Он слышит, ощущает, как гибнут тени в углах. Он кладет руки Саске на плечи и обнимает его сзади, опаляя дыханием затылок.
- Бери, что хочешь. Боль, горечь, все равно все это о тебе. Давай! Тебе же нужны силы! Давай!
- Ты умрешь.
- Это неважно.
Громкие слова, сказанные так просто. Миг на раздумья.
Зеленые цепкие глаза Колдуна, что вытягивает вперед правую руку. Его ладонь выталкивает из себя синие капли, что оставляют на земле бесформенные следы. Они способны победить. Они вводят в болезненное оцепенение, протягивая нить из прошлого в столь гнилое настоящее.
Внутри так мало душ, будто почву из-под ног выбило. И они все мечутся в страхе, в панике, стараются спрятаться, доползают до самого горла, мешая говорить. Лишь они держат на плаву, лишь они помогут продлить еще немного это неправильное существование.
Нужна лишь сила, чтобы покончить с Колдуном раз и навсегда. И она так близко, у самых кончиков пальцев.
И Саске обхватывает чужое запястье, будто в кандалы заключая, сжимает дергано. И одним мощным мысленным ударом разрушает собственную внутреннюю стену.
Это водоворот. Это засасывает внутрь себя без всякой надежды на спасение. Наруто почти ничего не видит, но зато чувствует с лихвой. Боль, сплошная боль. Боль от предательства, боль от потери, боль от одиночества. Чувство вины, скрытое под тоннами ухмылок и равнодушия. Боязнь признаться самому себе. Отречение от того, кто протягивает к тебе руки. Первый Защитник. Он хрипит, скребется в стены, ему хочется быть ближе. Но на грани истерики кричишь, чтобы он убирался, чтобы никогда не приходил, чтобы не смел приходить.
Имя боли – Итачи.
Взгляды жителей, сначала полные презрения, омерзения, затем страха. А затем покорности и равнодушия. И от этого преображения становится совсем тошно.
Но приходят живые. Они идут мимо крайнего дома по дороге, многие смеются, разговаривают, держатся за руки. Некоторые стучат в дверь. Почему их никто не сажал в колодец? Почему они живут будто в другом мире? Будто они лучше. Для них свет – это обыденность, а не спасение.
Но спасаться не хочется. Хочется погубить их всех. Разбавляя этим собственную тьму, смешивая ее с новыми красками. Но столь же мрачными.
А затем прожигая себя скукой, ожиданием и пустотой – вдруг возродить в себе надежду. Немыслимо, глупо и желанно. Закрываясь отречением, но все же оборачиваясь, подходя ближе, изучая и смотря неотрывно. Надежду, что ушла, уехала прочь на машине, приложив ладонь к раненой щеке.
Имя боли - …
Наруто все это чувствует. Он падает на рыхлую землю без возможности подняться, только дышит тяжело, ощущая, как собственные эмоции испиты досуха. Но от них остался след, вмятина – и она никуда не исчезнет, ни во что не переплавится.
Голоса вопят, звоном отзываясь в голове. Всхлипы, что схоронились по углам, исчезают. И становится так тихо, как в центре бури.
И Колдун смотрит неверяще, шевелит губами, не в силах выдавить ни звука. Его медальон плавится, тягучими каплями раня кожу груди. А в центре него в продолговатой выемке горит и разрушает непоколебимость чар зеленый камень. Что так недавно был отдан Защитнику без каких-либо условий. Что способен разодрать идеальность, что способен разрушить любую защиту и стать клеткой.
- Сколько тебе лет, Колдун? Думаю, пора гнить.
Темные ленты вырываются из-за спины и пронзают податливую плоть. Мужчина мотает головой, перебирает пальцами, будто пытаясь схватить кого-то, но все тщетно.
И Саске припечатывает его за шею к каменным плитам, давит, выжимая из чужой души остатки эмоций. По стене проходит дрожь, она набухает, пузырится с мерзким хлюпаньем, принимая в себя телесную оболочку Колдуна. Он считал себя великим. Великие часто умирают очень глупо.
Он еще видит, еще слышит, еще пытается содрать со своей груди зеленый амулет. Который уже намертво врос в кожу – и теперь хранит. Хоронит заживо.
- Ты ведь любишь колодцы. Поэтому ты останешься здесь.
По каменным стенкам струится вода. Она просачивается сквозь щели и омывает каждый сантиметр этого проклятья. Дождевая, чистая. Она пробивает крышку, что складывается как картонная бумага и невесомо падает вниз.
Защитник стоит и смотрит вверх. Там нет грозы, нет неба, нет просвета. Там даже избавленья нет. Но детские души успокоено сворачиваются в клубки и затихают, уткнувшись в темные руки как в подушки.
А сил все же хватает, чтобы вскарабкаться вверх, цепляясь за камни. Выползти на твердый пол заброшенного дома. А затем снова посмотреть вниз.
Голова Колдуна заметно подрагивает под напором ниспадающих дождевых потоков. Этот колодец скоро затопит. К зеленому свету амулета тянутся темные тени. Они не из этой истории. Они несут с собой глину, она липкая, скользкая, она огибает ошметки задушенных детских теней и лежащего на земле Наруто.
Который поднимает голову, устремляя на Саске замутненные болью глаза.
И улыбается.
Так радостно, так искренне. Так выразительно, без намека на упрек, без отзвука осуждения. А затем прижимается лбом к мокрой земле и теряет сознание.
А Саске стоит и смотрит. И ему кажется, что мир накрывает особая высокая всеразрушающая волна. И ему кажется, что в сердце впиваются темные пальцы, пытаясь заставить его биться снова. Самостоятельно. Как раньше. Вспомнить бы, что в нем было. Без всех этих синих капель из чужих ладоней вспомнить.
Узумаки не тянет руку, не требует, не просит. И он может быть погребен там, в колодце. Вместе со всем, что связывает Учиху с родным городом.
Вот только Наруто такого не заслужил.
И Саске прикрывает глаза, слыша, как его зовут. Раз за разом выкрикивают имя. Оно отразилось от стен длинного иллюзорного коридора. И только сейчас достигло цели.
***
За окном все еще шумит дождь. Словно мягкими лапами скользит по тротуарам и неприкрытой земле. Дома омываются им. Город окутывается едва заметной дымкой очищения, освещаемый ночным искусственным светом.
Наруто с усилием открывает глаза. Это так чертовски тяжело, будто выплыть на поверхность пытаешь, но на ногах каменные колодки, что тянут вниз.
Но боли нет.
Узумаки пытается подняться, опирается на руки, кое-как садится. В комнате тихо, пол сухой и устланный пылью будто мхом.
Саске стоит у заколоченного окна и смотрит в щель между досок. Рубашка у него на спине испачкана в крови, красный ореол расплылся вокруг старой раны, ее больше не загораживают полосы тьмы. Их слишком мало, и они все внутрь забились и ждут.
- Саске…
Голос хриплый. Наруто кидает беглый взгляд на то место, где совсем недавно был колодец, но не находит даже напоминания о нем.
- Я пытался вспомнить, почему тогда открыл вам дверь. Я видел, как вы вошли в город. Как вы дошли до рынка. Слышал голоса, смех. Все, кто был до вас – умирали в первую же ночь.
- Ты спас нас.
- Ты считаешь себя спасенным?
Саске поворачивается. У него мертвенно белое лицо и серые руки.
- Ты не оставил меня в колодце.
- Да, ты будешь жить.
Наруто хочется дотянуться до Учихи. Хочется сказать все то, что билось внутри столько лет. Но внутри слишком пусто. Лишь где-то на краю сознания горит маленькая искорка. И Узумаки хватается за нее как за спасительную нить.
- Колдун почти всех уничтожил. Но кто-то остался. И они все хотят спать. Теперь они смогут заснуть.
- Я не хочу, чтобы ты уходил.
Молчание окутывается легким дуновением холодного ветра. Саске медленно подходит ближе и садится на корточки. Смотрит долго и неотрывно, будто пытается всмотреться в самую суть, в самую душу.
- Но ведь я забрал все это. Все, что было обо мне у тебя.
- Это невозможно.
- «Никогда не поздно», ты говорил? Ты всегда приходишь позже, чем нужно. Но приходишь. А я…
Бледные пальцы тянутся к чужому запястью и касаются глубоких отметин, оставшихся после резкого единения и передачи силы.
- … всегда дарю тебе шрамы.
- Ничего.
Наруто улыбается, чувствуя, как неотвратимо и безнадежно утекает время. Его можно потрогать, оно стало материальным и теперь струится по чужим рукам, вместе с осветленными надеждой душами. Они серые теперь, они на миг прижимаются к плечам Узумаки и растворяются в воздухе.
- Я ничего не делаю. Они…
- Они сами. Они дети, им проще отпустить свою злобу.
- Постой, я сделаю, я что-нибудь сделаю, я не хочу…!
До щеки пальцами. До старых шрамов. До прошлого. До того, что ушло безвозвратно, но все еще живет где-то на краю понимания.
Саске чуть прикрывает глаза. Он кажется сонным сейчас, это не назовешь ни умиротворением, ни спокойствием.
- Люди отвратительны. Во всех есть гниль, темнота и страх. Но для всех есть свой свет. Что за странные правила. Наверное, я тебя ждал. Поэтому и открыл тогда дверь.
Наруто обхватывает пальцами чужую ладонь и прижимает к сердцу. И еще одна темная лента едва слышно вздыхает и растворяется.
А Саске клонит голову вправо и смотрит, как на стене дергается тень от тонких ветвей за окном.
- Я видел сотни тысяч слез,
Мечтаний высохших и грез,
Но не встречал меж этих звезд
Таких как ты.
Последняя душа, судорожно распахивая немой рот, падает на пол, едва касаясь чужого колена и затихает. А из старой раны вытекает свежая кровь.
Саске падает вперед. У Наруто едва хватает сил, но он бережно подхватывает его и прижимает к себе.
- Я счастлив, что тогда приехал в тот город. Я счастлив, что встретил тебя. Саске, ты слышишь? Ты слышишь? Ты слышишь?... Слышишь?
Все внешние звуки – прочь.
- Я слышу, Наруто.
И затихает, мгновенно становясь неподвижным и далеким. Словно всегда был таким.
За окном по-прежнему шумит дождь. Являющий спустя некоторое время чьи-то шаги. Узумаки всего этого не слышит. Он пытается удержать в своей руке руку Саске, которая начинает рассыпаться будто рыхлая земля на дне колодца. Он пытается задержать его еще хоть на немного.
И это чувство разжигает спасительную искру, и ее свет снова заполняет опустошенную душу.
***
- Ты уверен?
Крайний дом темен. В него никто не заходил несколько лет. Его обходят стороной. Не боятся уже, просто избегают.
- Да, учитель. Устал я что-то мотаться из города в город. Поживу здесь немного.
Какаши пристально смотрит на Наруто. Не отговаривает, не убеждает. Только кладет руку на плечо и скользит взглядом по поврежденному запястью.
- Я буду тебя навещать.
Узумаки улыбается и кивает.
Крайний дом смотрит на него пустыми окнами. Внимательно, неотрывно. Крайний дом ждет. И Наруто не хочет больше испытывать его терпение.
Он замирает у двери и медленно открывает ее, выпуская из прихожей затхлый запах, что успел там обосноваться.
На втором этаже – знакомое кресло. На первом – тяжелые остановившиеся часы.
Наруто замирает на миг. А затем резко подходит в окну и распахивает его.
Отсюда видно площадь. Народу немного. Продавцы скучают, опустив голову. А затем одна из тех, кто продает безвкусные цветастые платья, вдруг вскидывает подбородок и жмурится, смотря на заходящее солнце.
А мимо старого заброшенного колодца спокойно пробегает собака. Даже не замерев на миг у поросших мхом камней.