Дай мне день, чтоб тебе его отдать (с).
Название: Ведь свет ищет вас.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини.
Саммари (описание): Наруто стремится помочь всем, кому может. Он касается неупокоенных душ и вбирает в себя их боль. Чтобы они смогли, наконец, стать свободными. Но на этом пути ему не избежать встречи с собственной болью. У которой есть имя.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ, мистика, смертушка.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Это продолжение "Почему вы не ищете света?" Вот такая вот загогулина. Жутко концентрирующий меня на себе фик.
Часть 3. Саске.Я понял, что не могу кричать. Вопль застывал где-то внутри, даже не доходя до горла. Тьма внутри подавляла меня. Если бы я встретил тебя на улице - не смог бы окликнуть, шепот годится для узких комнат или черных подвалов, но не для призыва и не для избавления от боли.
Но ты сам подошел ко мне слишком близко, и был вынужден услышать. Ты услышишь все, сам не зная и не осознавая, кто смотрит тебе в глаза и чьи мысли накручиваются на твое сердце.
И когда я опутаю его, как паутиной, сжав, превратив в спутанный клубок. Когда ты сможешь почувствовать тьму и тишину на ощупь. Тогда я смогу закричать.
***
Наруто видел многое. То, от чего сжимается сердце и то, от чего оно разрывается. Чужие судьбы способны удивительно дополнять собственную и выталкивать из глубины души те чувства и эмоции, которые казались уже забытыми и пройденными, порой ненужными, порой новыми.
Как вслед за музыкой стремится сердце, влекомое звучанием скрипки, которое цепкими нотами выдергивает из сердца тонкие иглы боли, раздробленной, разрозненной, без этих вот переливов - не собрать. Так и вслед за движениями этих пальцев по щеке сердце Наруто пыталось пробиться сквозь ребра и отделиться от сознания, обрести самобытность и свободу. Свободу от этой невыразимой тоски.
Узумаки резким движением отстраняет от себя чужую руку. Предательски подрагивают плечи, но сейчас нет места, времени и нужды в слезах.
Саске нисколько не удивляется подобной грубости. Стоит, пугающе спокойно всматриваясь в глаза напротив. Те, которые не хотят смотреть в ответ. Те, которые скользят по изодранному вороту, по рукам, обрывая свой путь у ног Учихи.
Узумаки не может так просто оставить беспомощную девушку, он вызывает скорую и уходит только после того, как видит врачей, направляющихся к Мэй. Наруто пытается успокоиться, прижимаясь лбом к услужливому дереву. Кора сухая, потерявшая тепло, но несомненно готовая его снова впитать.
- Зачем тебе все это?
Саске стоит всего в паре метров, но делает вид, что не слышит вопроса. Тогда Наруто поворачивается к нему и с концентрированной решимостью в голове повторяет:
- Зачем тебе все это? Весь этот маскарад, маски, личины, чужие воспоминания, лживые "воскрешения". Они-то лживы, но боль настоящая. Зачем приносить тем, кто и так в горе больше страданий?
- Слишком много слов.
Самозванец насмешливо клонит голову набок, и это движение отбрасывает Наруто назад, к тихой девушке Ае, что сидела в кресле в доме своего отца и смотрела на Узумаки пустыми, равнодушными глазами. Чертовски сложно осознать то, что перед тобой тот же самый человек. Или существо.
Но еще сложнее - смотреть в это лицо и понимать, что перед тобой не тот, кого ты видишь. И невольно проскальзывает мысль: если не дано было бы знать об этом искусном обмане, можно было бы, как и все жертвы Самозванца, испытать и испить ускользающие, но ощутимые моменты болезненного счастья.
И от предвкушения этого несбыточного так ноюще сейчас бьется сердце.
Наруто сжимает кулаки, стискивает зубы и с усилием поворачивается к Саске. Снова смотрит с вызовом и непоколебимой решимостью.
- Не хочешь отвечать? Ладно.
Здесь что-то иное. Остывает желание помочь и спасти. Узумаки думает о всех тех, кто истлевал под этим взглядом и ладонями. Думает о том, как сладко им было прижимать к груди любимые руки, утерянное, утраченное, но чудесным образом возвращенное.
Наруто холодно. Он убеждает себя в том, что это просто осень, замолкает, поворачиваясь спиной к Самозванцу. Бредет вдоль прерывистого ряда домов, ни на секунду не забывая, что за ним неустанно следуют. Кто-то. Кто в одном мире с тенями, но кого еще способен осветить немигающий уличный фонарь. Наруто не знает, куда именно идет, не пытается убежать. И по краю сознания скользит мысль, что вот сейчас этот фальшивый Саске положит ему свою ладонь на плечо и отберет часть той боли, от которой обычно хотят избавиться. Почти все. Но не Узумаки, так тщательно охраняющий каждую крупицу былого, каждую рану и каждый надрез.
Проходя через полосы света, излучаемого очередным фонарем, Саске закрывает глаза. Тьма никак не отзывается на это ребячество, но в груди на месте остановившегося сердца на пару секунд набухает теплый комок. Необъяснимо и нелогично сжимает давно остывшее чужеродным чувством. И на миг тело становится легче, как в детстве, когда мама с улыбкой хвалила и ласково трепала по волосам. На миг, чтобы потом снова придавить к земле тяжестью звездного неба.
В окне первого этажа одного из многоэтажных домов, что ничем не отличается от всех остальных, появляется фигура уже давно немолодой женщины. Старуха озлобленно зыркает в темноту ночного города и неожиданно кричит, что есть мочи, перегибаясь через подоконник:
- Будьте вы прокляты, будьте вы все прокляты!
В ее голосе столько яда, сумасшествия и завуалированного отчаяния, что можно, преобразовав их в черную густую гуашь, закрасить сотни белых стен. В ее жизни мало сна, мало смысла и много покоя. Одинокого душащего покоя.
- Жизни нет от вас ото всех, чтобы вы все в аду горели! Прокляну вас, прокляну!
- Проклинай.
Саске произносит это слово не повышая голоса. Спокойно замерев под чужим окном в паре шагов от Наруто, который хотел было уже открыть рот и произнести совсем иное.
Старуха без капли боязливости еще дальше высовывается из окна и шипит, неотрывно смотря на Учиху:
- Проклинаю, проклинаю, проклинаю!
Тонкие губы подрагивают, словно не в силах определиться с допустимой реакцией. Саске оценил подобную смелость. Но не сильно. Поэтому рот кривится в усмешке, и в тишине звучит смех, длиной всего в пару тактов, издевательский, мерзкий, нездоровый. Так обычно зло смеется над добром, но сейчас оно избрало для себя иного, близкого к себе оппонента.
- Ты слишком самоуверенна, старуха. Хочешь я покажу, как нужно проклинать?
Самозванец поднимает руку, тянется к застывшей в проеме окна немолодой женщине. Она смотрит на этого пугающего темного человека, он по ту сторону ее реальности, он слишком молод, чтобы его горе хотя бы раз могло сравниться с ее увядающим и беспомощным. Она уже не первый год скалит зубы на прохожих и срывает голос, изрыгая беспочвенные и несбыточные проклятья в тишину ночи или светлую наполненность дня.
Саске протягивает к ней руку, кривится в озлобленной усмешке, глаза - как дыры на месте недавних звезд, в них не видно жизни. Но в них удивительно четко отражаются собственные беды: взгляды детей, которые давным-давно "разлетелись" в разные стороны, покинувший муж, который за пару лет до смерти стал просто невыносим, все клялся, что не будет знать покоя на том свете, если при жизни собственными руками не задушит нелюбимого зятя, который не был и никогда не будет достойным его дочери. Муж умер, и старуха не знала, обрел ли он покой. Порой по стенам скользили его тени, и в коридоре кто-то, как раньше, скрипел половицами, кашлял и жаловался на судьбу. Старуха ругалась, швыряла палку, на которую ей было с каждым днем все тяжелее опираться, - и шумы прекращались. И ни разу - ни капли страха перед гостями с того света. Ей говорили - ты ведьма, и она с гордостью приняла этот статус.
Но сейчас дыхание ей больше не подчинялось. Она смотрела в черные глаза этого наглого парня, и ей казалось, что перед ней сам дьявол. Дьявол умен, дьявол красив, дьявол безжалостен, от него веет холодом и пахнет кровью и пеплом. И он говорит в унисон с этими мыслями:
- Скоро ты сгоришь. В своей собственной постели. Надышишься пеплом.
В черном круге безжизненности вспыхивает красный огонек, и старуха с диким хриплым криком бросается прочь от окна, шарахается прочь от расстеленной кровати и забивается в тесную ванную комнату. Внутри пульсирует страх, потерять даже самую никчемную жизнь - страшно. В зеркале отражается ее собственное сморщенное лицо, трясущиеся плечи и руки. А за спиной - легкая серая дымка, в которой отчетливо прорисовывается лицо покойного мужа.
Наруто бросается к Саске и излишне необдуманно и смело хватает его за руки.
- Что ты с ней сделал? Отвечай!
- Ты сам ее видел, пропащая душа.
- Нет пропащих душ, слышишь ты! Их нет! Какое право ты имеешь так говорить?!
- Я вижу. Гнилая жизнь, смерть будет благом.
- Кем ты себя возомнил?!
- А ты? Я знаю, кем - спасителем.
Самозванец чувствует, как по чужому телу прокатывает злость. Она циркулирует наравне с кровью, и дарит Саске уникальное удовлетворение. Это то, что он понимает. Это то, что он может контролировать. Это то, что приведет к его пище.
Небо светлеет. Рассвет наползает на контрастный осенний мир. Звуки становятся четче, звонче, ярче.
Учиха переводит взгляд с Наруто на горизонт. Край солнца приветственно щекочет стволы деревьев.
- Мне пора. Приду вечером.
Саске ускользает из рук, как застилающий глаза туман, Узумаки не видит, куда и как он уходит.
- Приду, куда бы ты ни убежал.
Насмешка, угроза. Наруто сжимает кулаки, Наруто не желает больше спасать этого Самозванца. По крайней мере - сейчас. Трудно спасать того, кого ненавидишь.
***
- Ты - что?!
Какаши готов сейчас же приехать и настучать Наруто по голове, чтобы выбить из него всю дурь.
- Я должен был спасти девушку. Она бы не выдержала.
- А ты выдержишь? Ты же помешан на этом Саске.
- Он не Саске, мне поможет то, что я знаю это.
Какаши медленно опускается обратно на стул, разом будто становясь старше своих лет.
- Наруто, когда ты научишься сначала думать - потом делать?
Узумаки тихонько смеется в телефонную трубку и смотрит, как город перечеркивают тяжелые дождевые капли. Они превращаются в серые полосы, смазывающие небо. Серые полосы, что когда-то струились по рукам Учихи.
- Наруто, он очень опасен. Ты должен его победить прежде, чем он победит тебя. Не позволяй боли стать основой твоего сердца, не давай ему эту пищу. Нам нужно выиграть время, нам нужно найти способ убить его.
- Но я не хочу его убивать, я хочу спасти.
- Сейчас не до этого, Наруто! Хватит уже этой жертвенности, он ее не заслужил. Вспомни, сколько душ он утопил в горе, боли, растоптал, уничтожил.
- Я помню, за это его стоит ненавидеть, я уже его за это ненавижу. Но... насколько же ему плохо, что он так неистово жесток с людьми.
Какаши медлит, а затем глухо признается, откинувшись на спинку стула:
- Он убил моего друга, я не хочу, чтобы это повторилось. В этот раз - я найду способ сорвать с него все маски. Тот, кто все время прячется за ними - беззащитен в своем истинном облике. Я обещаю, я найду способ. И загляну ему в глаза.
***
Железными прутьями режет кожу изнутри, кровь уже не способна согреть. И не способна просочиться сквозь створку пореза во внешний мир, доказать - жизнь, хранимая и проклинаемая столько лет все еще здесь, все еще дышит. Ни вздоха. Ни крика. Невозможно кричать, сжимая пространство своим голосом как скрюченными пальцами.
Саске всем телом прижимается к сырой стене заброшенного дома и, закрыв глаза, слушает мелодию осеннего дождя за наспех заколоченными ставнями.
- На стыке бездны и земли
Горят предания мои,
В них нет ни веры, ни любви,
А только страх.
Саске смотрит на свои руки, поднимает голову - и видит, как над ним склоняется тьма. Она хрипит, оскалив бездонную пасть. Ее гортань царапают десятки рук, и этот скрежет эхом отдается в голове, выталкивая из нее мертвый покой. И спасительную пустоту.
В каждом городе есть заброшенные дома. Они полны увянувших воспоминаний. Они полны торопливого ухода и последнего прикосновения к дверной ручке. Учиха видит, как на стене расплылись узоры расслоения, разрушения. И вспоминает свой собственный дом, широкие ставни на окнах, тяжелые часы, валяющиеся на полу.
- Бегут от боли города
И топят в ней свои года,
И эта горечь навсегда
В моих руках.
Шепот вязнет в холодном дыхании тьмы, она смотрит пристально, она требует все больше и больше. Но сегодня ее нечем накормить. И Саске прикладывает руку к собственному сердцу, и выкачивает из него пару капель темной боли. Колодец, сырые камни, пальцы, тянущиеся к небу. И кровь брата, как осколок снаряда, падающая на нос, на дно колодца, мгновенно поглощаемая рыхлой землей.
Тьма придирчиво смотрит на протянутую руку, а затем жадно слизывает с бледной ладони эти скупые капли.
Саске тоже упорно продолжает хранить свою боль.
***
- У тебя есть дом? Где твой дом?
Самозванец молчит, прислонившись спиной к стене, и Наруто глушит в себе приступ ненависти к этому существу. Нельзя, нельзя. Злобой ничего не исправишь, ничего не излечишь.
- Хорошо, давай так: ты мне вопрос - я тебе. Я все еще хочу помочь.
Самозванец кривит рот в усмешке и зыркает на Узумаки невозможно черными глазами. За окном все еще мерно стучит по асфальту дождь, в комнате сыро и уже привычно холодно. Город готов встречать непроглядную долгую, бесконечную ночь.
- Не веришь мне?
- Расскажи мне о Саске. Кем он был?
Наруто всматривается в знакомый силуэт, он, как плащ, накинут на чужую личину. Что там за этими бездонными глазами, что, как трясина, засасывают в себя даже яростно трепыхающихся и яростно жаждущих жить. Всматривается и не может понять, принял ли Самозванец его "игру".
- Он был... тем, кто изменил мою жизнь. Я начал видеть то, чего не видел раньше. И чувствовать то, о чем раньше только читал или слышал. Я думал: живу полной жизнью, думал, что уже нашел все, что мне нужно. Но оказалось... мне всегда нужен был... будто все дороги зашли в тупик, и осталось только прыгать в яму, на дне которой можно найти вырытый для меня тоннель. Я будто увидел другую сторону луны, и мне захотелось ее согреть. Но я не успел.
- Хм, я спросил "кем он был", а ты начал рассказывать "кем он был для тебя".
Наруто улыбается, щемящее чувство внутри распарывает легкие, придавая каждому новому вдоху особую тяжесть. Наруто пытается придать своей боли немного света.
- Так... где твой дом?
- Его нет. Давно нет. До моего дома не километры. До моего дома не дойти. Он утерян где-то за дымкой прожитого. До моего дома - года.
- Тебе одиноко?
В воздухе незримо сгущается тревога. Самозванец хмурит брови, проводит пальцем по контурам плаща.
- Моя очередь. Почему ты запомнил его именно таким?
Наруто пожимает плечами, он никогда не говорил ни о чем подобном вслух. В мыслях это все собирается не в слова, а в образы. Наруто кусает губы, пытаясь справиться с волнением, но страха нет. Ая с ножом в руке, Юки - обессиленный и не прощающий.
Саске - самый реальный из всех образов, всех личин, в которых Узумаки видел Самозванца. Рваный плащ, спутанная челка, он только что вырвался из колодца и несется прочь, не видя деревьев, не видя дороги, не видя надвигающегося рассвета.
- Потому что таким он был для меня настоящим, без маски равнодушия на лице. И мне бы хотелось знать, какой настоящий ты?
- Мало чем отличаюсь от Саске.
- Носишь маски, губишь людей, упиваешься чужой болью, ты совсем на него не похож!
- Как по мне ты описал его весьма точно.
- Да что ты знаешь?! Да что ты знаешь о нем, ведь ты все берешь из моей головы, то, что на поверхности, да? Ты не можешь копнуть глубже, если бы мог, то вместо боли, увидел бы нечто иное! Там, в глубине, в душе отца Аи, в душе Мэй, знаешь, что там?! Любовь! Они любили! Именно поэтому им так больно!
- Ты тоже?
- Что?
- Ты тоже любил?
Наруто замолкает, немигающим взглядом пронзая внимательные глаза Самозванца. Внутри что-то рвется, особенно нежная струна. Рвется, издав пронзительный вопль, заглушенный плотью, но прокатившийся по всему телу. Он прозвучал и исчез. Он прозвучал и был почувствован.
Саске тянет к Наруто руку и зарывается бледными пальцами в его светлые волосы. Ласково поглаживает, а потом сжимает. Тьма ревет, прошивая позвоночник раздирающим разрядом.
И Учиха будто умирает заново, впитывая через кожу на кончиках пальцев насильно притянутую на край души боль. И эта боль удивительна. Она питает не только тьму, но и сердце.
Она теплым ручьем струится по рукам. Наруто чувствует, так пустеет у него в душе, как собственные мысли предают его. Наруто дергается, но ничего не может сделать.
Разве что потянуться навстречу. И он тянется, случайно проваливаясь в незаметную, едва различимую брешь в той самой непреодолимой стене, на которую он натолкнулся еще там, рядом с безутешным отцом и спокойной Аей.
За стеной - обрыв, в него падаешь кубарем, рыхлая земля не дает замедлить падение, не дает даже шанса за что-нибудь уцепиться. Она сыпется следом, само мироздание хоронит тебя, выбрасывает в твою личную могилу с каменными стенками и струящимися по ним водяным дорожками. Они близятся к тебе, багровеют, приобретают вязкость и запах.
- Он мне поверил, он ушел. Что теперь будем делать?
Чей-то голос звучит совсем рядом, и Наруто кажется, что эти слова выкачали из него остатки былой слабой надежды. Наруто едва сдерживает крик, а затем осознает, что не может ни крикнуть, ни вздохнуть, ни увидеть свет уличного фонаря. Эта опустошенность заключает в себя как в клетку. Но Узумаки знает, что это не его чувства. А Самозванца.
Который резко убирает руку и отходит на пару шагов назад, расширенными зрачками держа Наруто на прицеле.
Тьма с шипением проглатывает выкачанное, порыв ветра бросает в окно отодранную от слабого дерева ветку, а Узумаки опускается на пол, упираясь в него дрожащей рукой и пытаясь восстановить дыхание.
- Ты... ты... тоже... кого-то потерял? Или тебя кто-то бросил?
Наруто проводит рукой по лицу, пытаясь стряхнуть с себя пелену чужой горечи. Ждет ответа, не просчитывая, чья сейчас очередь.
И Саске отвечает, тоже не выявляя очередность:
- Бросил.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини.
Саммари (описание): Наруто стремится помочь всем, кому может. Он касается неупокоенных душ и вбирает в себя их боль. Чтобы они смогли, наконец, стать свободными. Но на этом пути ему не избежать встречи с собственной болью. У которой есть имя.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ, мистика, смертушка.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Это продолжение "Почему вы не ищете света?" Вот такая вот загогулина. Жутко концентрирующий меня на себе фик.
Часть 3. Саске.Я понял, что не могу кричать. Вопль застывал где-то внутри, даже не доходя до горла. Тьма внутри подавляла меня. Если бы я встретил тебя на улице - не смог бы окликнуть, шепот годится для узких комнат или черных подвалов, но не для призыва и не для избавления от боли.
Но ты сам подошел ко мне слишком близко, и был вынужден услышать. Ты услышишь все, сам не зная и не осознавая, кто смотрит тебе в глаза и чьи мысли накручиваются на твое сердце.
И когда я опутаю его, как паутиной, сжав, превратив в спутанный клубок. Когда ты сможешь почувствовать тьму и тишину на ощупь. Тогда я смогу закричать.
***
Наруто видел многое. То, от чего сжимается сердце и то, от чего оно разрывается. Чужие судьбы способны удивительно дополнять собственную и выталкивать из глубины души те чувства и эмоции, которые казались уже забытыми и пройденными, порой ненужными, порой новыми.
Как вслед за музыкой стремится сердце, влекомое звучанием скрипки, которое цепкими нотами выдергивает из сердца тонкие иглы боли, раздробленной, разрозненной, без этих вот переливов - не собрать. Так и вслед за движениями этих пальцев по щеке сердце Наруто пыталось пробиться сквозь ребра и отделиться от сознания, обрести самобытность и свободу. Свободу от этой невыразимой тоски.
Узумаки резким движением отстраняет от себя чужую руку. Предательски подрагивают плечи, но сейчас нет места, времени и нужды в слезах.
Саске нисколько не удивляется подобной грубости. Стоит, пугающе спокойно всматриваясь в глаза напротив. Те, которые не хотят смотреть в ответ. Те, которые скользят по изодранному вороту, по рукам, обрывая свой путь у ног Учихи.
Узумаки не может так просто оставить беспомощную девушку, он вызывает скорую и уходит только после того, как видит врачей, направляющихся к Мэй. Наруто пытается успокоиться, прижимаясь лбом к услужливому дереву. Кора сухая, потерявшая тепло, но несомненно готовая его снова впитать.
- Зачем тебе все это?
Саске стоит всего в паре метров, но делает вид, что не слышит вопроса. Тогда Наруто поворачивается к нему и с концентрированной решимостью в голове повторяет:
- Зачем тебе все это? Весь этот маскарад, маски, личины, чужие воспоминания, лживые "воскрешения". Они-то лживы, но боль настоящая. Зачем приносить тем, кто и так в горе больше страданий?
- Слишком много слов.
Самозванец насмешливо клонит голову набок, и это движение отбрасывает Наруто назад, к тихой девушке Ае, что сидела в кресле в доме своего отца и смотрела на Узумаки пустыми, равнодушными глазами. Чертовски сложно осознать то, что перед тобой тот же самый человек. Или существо.
Но еще сложнее - смотреть в это лицо и понимать, что перед тобой не тот, кого ты видишь. И невольно проскальзывает мысль: если не дано было бы знать об этом искусном обмане, можно было бы, как и все жертвы Самозванца, испытать и испить ускользающие, но ощутимые моменты болезненного счастья.
И от предвкушения этого несбыточного так ноюще сейчас бьется сердце.
Наруто сжимает кулаки, стискивает зубы и с усилием поворачивается к Саске. Снова смотрит с вызовом и непоколебимой решимостью.
- Не хочешь отвечать? Ладно.
Здесь что-то иное. Остывает желание помочь и спасти. Узумаки думает о всех тех, кто истлевал под этим взглядом и ладонями. Думает о том, как сладко им было прижимать к груди любимые руки, утерянное, утраченное, но чудесным образом возвращенное.
Наруто холодно. Он убеждает себя в том, что это просто осень, замолкает, поворачиваясь спиной к Самозванцу. Бредет вдоль прерывистого ряда домов, ни на секунду не забывая, что за ним неустанно следуют. Кто-то. Кто в одном мире с тенями, но кого еще способен осветить немигающий уличный фонарь. Наруто не знает, куда именно идет, не пытается убежать. И по краю сознания скользит мысль, что вот сейчас этот фальшивый Саске положит ему свою ладонь на плечо и отберет часть той боли, от которой обычно хотят избавиться. Почти все. Но не Узумаки, так тщательно охраняющий каждую крупицу былого, каждую рану и каждый надрез.
Проходя через полосы света, излучаемого очередным фонарем, Саске закрывает глаза. Тьма никак не отзывается на это ребячество, но в груди на месте остановившегося сердца на пару секунд набухает теплый комок. Необъяснимо и нелогично сжимает давно остывшее чужеродным чувством. И на миг тело становится легче, как в детстве, когда мама с улыбкой хвалила и ласково трепала по волосам. На миг, чтобы потом снова придавить к земле тяжестью звездного неба.
В окне первого этажа одного из многоэтажных домов, что ничем не отличается от всех остальных, появляется фигура уже давно немолодой женщины. Старуха озлобленно зыркает в темноту ночного города и неожиданно кричит, что есть мочи, перегибаясь через подоконник:
- Будьте вы прокляты, будьте вы все прокляты!
В ее голосе столько яда, сумасшествия и завуалированного отчаяния, что можно, преобразовав их в черную густую гуашь, закрасить сотни белых стен. В ее жизни мало сна, мало смысла и много покоя. Одинокого душащего покоя.
- Жизни нет от вас ото всех, чтобы вы все в аду горели! Прокляну вас, прокляну!
- Проклинай.
Саске произносит это слово не повышая голоса. Спокойно замерев под чужим окном в паре шагов от Наруто, который хотел было уже открыть рот и произнести совсем иное.
Старуха без капли боязливости еще дальше высовывается из окна и шипит, неотрывно смотря на Учиху:
- Проклинаю, проклинаю, проклинаю!
Тонкие губы подрагивают, словно не в силах определиться с допустимой реакцией. Саске оценил подобную смелость. Но не сильно. Поэтому рот кривится в усмешке, и в тишине звучит смех, длиной всего в пару тактов, издевательский, мерзкий, нездоровый. Так обычно зло смеется над добром, но сейчас оно избрало для себя иного, близкого к себе оппонента.
- Ты слишком самоуверенна, старуха. Хочешь я покажу, как нужно проклинать?
Самозванец поднимает руку, тянется к застывшей в проеме окна немолодой женщине. Она смотрит на этого пугающего темного человека, он по ту сторону ее реальности, он слишком молод, чтобы его горе хотя бы раз могло сравниться с ее увядающим и беспомощным. Она уже не первый год скалит зубы на прохожих и срывает голос, изрыгая беспочвенные и несбыточные проклятья в тишину ночи или светлую наполненность дня.
Саске протягивает к ней руку, кривится в озлобленной усмешке, глаза - как дыры на месте недавних звезд, в них не видно жизни. Но в них удивительно четко отражаются собственные беды: взгляды детей, которые давным-давно "разлетелись" в разные стороны, покинувший муж, который за пару лет до смерти стал просто невыносим, все клялся, что не будет знать покоя на том свете, если при жизни собственными руками не задушит нелюбимого зятя, который не был и никогда не будет достойным его дочери. Муж умер, и старуха не знала, обрел ли он покой. Порой по стенам скользили его тени, и в коридоре кто-то, как раньше, скрипел половицами, кашлял и жаловался на судьбу. Старуха ругалась, швыряла палку, на которую ей было с каждым днем все тяжелее опираться, - и шумы прекращались. И ни разу - ни капли страха перед гостями с того света. Ей говорили - ты ведьма, и она с гордостью приняла этот статус.
Но сейчас дыхание ей больше не подчинялось. Она смотрела в черные глаза этого наглого парня, и ей казалось, что перед ней сам дьявол. Дьявол умен, дьявол красив, дьявол безжалостен, от него веет холодом и пахнет кровью и пеплом. И он говорит в унисон с этими мыслями:
- Скоро ты сгоришь. В своей собственной постели. Надышишься пеплом.
В черном круге безжизненности вспыхивает красный огонек, и старуха с диким хриплым криком бросается прочь от окна, шарахается прочь от расстеленной кровати и забивается в тесную ванную комнату. Внутри пульсирует страх, потерять даже самую никчемную жизнь - страшно. В зеркале отражается ее собственное сморщенное лицо, трясущиеся плечи и руки. А за спиной - легкая серая дымка, в которой отчетливо прорисовывается лицо покойного мужа.
Наруто бросается к Саске и излишне необдуманно и смело хватает его за руки.
- Что ты с ней сделал? Отвечай!
- Ты сам ее видел, пропащая душа.
- Нет пропащих душ, слышишь ты! Их нет! Какое право ты имеешь так говорить?!
- Я вижу. Гнилая жизнь, смерть будет благом.
- Кем ты себя возомнил?!
- А ты? Я знаю, кем - спасителем.
Самозванец чувствует, как по чужому телу прокатывает злость. Она циркулирует наравне с кровью, и дарит Саске уникальное удовлетворение. Это то, что он понимает. Это то, что он может контролировать. Это то, что приведет к его пище.
Небо светлеет. Рассвет наползает на контрастный осенний мир. Звуки становятся четче, звонче, ярче.
Учиха переводит взгляд с Наруто на горизонт. Край солнца приветственно щекочет стволы деревьев.
- Мне пора. Приду вечером.
Саске ускользает из рук, как застилающий глаза туман, Узумаки не видит, куда и как он уходит.
- Приду, куда бы ты ни убежал.
Насмешка, угроза. Наруто сжимает кулаки, Наруто не желает больше спасать этого Самозванца. По крайней мере - сейчас. Трудно спасать того, кого ненавидишь.
***
- Ты - что?!
Какаши готов сейчас же приехать и настучать Наруто по голове, чтобы выбить из него всю дурь.
- Я должен был спасти девушку. Она бы не выдержала.
- А ты выдержишь? Ты же помешан на этом Саске.
- Он не Саске, мне поможет то, что я знаю это.
Какаши медленно опускается обратно на стул, разом будто становясь старше своих лет.
- Наруто, когда ты научишься сначала думать - потом делать?
Узумаки тихонько смеется в телефонную трубку и смотрит, как город перечеркивают тяжелые дождевые капли. Они превращаются в серые полосы, смазывающие небо. Серые полосы, что когда-то струились по рукам Учихи.
- Наруто, он очень опасен. Ты должен его победить прежде, чем он победит тебя. Не позволяй боли стать основой твоего сердца, не давай ему эту пищу. Нам нужно выиграть время, нам нужно найти способ убить его.
- Но я не хочу его убивать, я хочу спасти.
- Сейчас не до этого, Наруто! Хватит уже этой жертвенности, он ее не заслужил. Вспомни, сколько душ он утопил в горе, боли, растоптал, уничтожил.
- Я помню, за это его стоит ненавидеть, я уже его за это ненавижу. Но... насколько же ему плохо, что он так неистово жесток с людьми.
Какаши медлит, а затем глухо признается, откинувшись на спинку стула:
- Он убил моего друга, я не хочу, чтобы это повторилось. В этот раз - я найду способ сорвать с него все маски. Тот, кто все время прячется за ними - беззащитен в своем истинном облике. Я обещаю, я найду способ. И загляну ему в глаза.
***
Железными прутьями режет кожу изнутри, кровь уже не способна согреть. И не способна просочиться сквозь створку пореза во внешний мир, доказать - жизнь, хранимая и проклинаемая столько лет все еще здесь, все еще дышит. Ни вздоха. Ни крика. Невозможно кричать, сжимая пространство своим голосом как скрюченными пальцами.
Саске всем телом прижимается к сырой стене заброшенного дома и, закрыв глаза, слушает мелодию осеннего дождя за наспех заколоченными ставнями.
- На стыке бездны и земли
Горят предания мои,
В них нет ни веры, ни любви,
А только страх.
Саске смотрит на свои руки, поднимает голову - и видит, как над ним склоняется тьма. Она хрипит, оскалив бездонную пасть. Ее гортань царапают десятки рук, и этот скрежет эхом отдается в голове, выталкивая из нее мертвый покой. И спасительную пустоту.
В каждом городе есть заброшенные дома. Они полны увянувших воспоминаний. Они полны торопливого ухода и последнего прикосновения к дверной ручке. Учиха видит, как на стене расплылись узоры расслоения, разрушения. И вспоминает свой собственный дом, широкие ставни на окнах, тяжелые часы, валяющиеся на полу.
- Бегут от боли города
И топят в ней свои года,
И эта горечь навсегда
В моих руках.
Шепот вязнет в холодном дыхании тьмы, она смотрит пристально, она требует все больше и больше. Но сегодня ее нечем накормить. И Саске прикладывает руку к собственному сердцу, и выкачивает из него пару капель темной боли. Колодец, сырые камни, пальцы, тянущиеся к небу. И кровь брата, как осколок снаряда, падающая на нос, на дно колодца, мгновенно поглощаемая рыхлой землей.
Тьма придирчиво смотрит на протянутую руку, а затем жадно слизывает с бледной ладони эти скупые капли.
Саске тоже упорно продолжает хранить свою боль.
***
- У тебя есть дом? Где твой дом?
Самозванец молчит, прислонившись спиной к стене, и Наруто глушит в себе приступ ненависти к этому существу. Нельзя, нельзя. Злобой ничего не исправишь, ничего не излечишь.
- Хорошо, давай так: ты мне вопрос - я тебе. Я все еще хочу помочь.
Самозванец кривит рот в усмешке и зыркает на Узумаки невозможно черными глазами. За окном все еще мерно стучит по асфальту дождь, в комнате сыро и уже привычно холодно. Город готов встречать непроглядную долгую, бесконечную ночь.
- Не веришь мне?
- Расскажи мне о Саске. Кем он был?
Наруто всматривается в знакомый силуэт, он, как плащ, накинут на чужую личину. Что там за этими бездонными глазами, что, как трясина, засасывают в себя даже яростно трепыхающихся и яростно жаждущих жить. Всматривается и не может понять, принял ли Самозванец его "игру".
- Он был... тем, кто изменил мою жизнь. Я начал видеть то, чего не видел раньше. И чувствовать то, о чем раньше только читал или слышал. Я думал: живу полной жизнью, думал, что уже нашел все, что мне нужно. Но оказалось... мне всегда нужен был... будто все дороги зашли в тупик, и осталось только прыгать в яму, на дне которой можно найти вырытый для меня тоннель. Я будто увидел другую сторону луны, и мне захотелось ее согреть. Но я не успел.
- Хм, я спросил "кем он был", а ты начал рассказывать "кем он был для тебя".
Наруто улыбается, щемящее чувство внутри распарывает легкие, придавая каждому новому вдоху особую тяжесть. Наруто пытается придать своей боли немного света.
- Так... где твой дом?
- Его нет. Давно нет. До моего дома не километры. До моего дома не дойти. Он утерян где-то за дымкой прожитого. До моего дома - года.
- Тебе одиноко?
В воздухе незримо сгущается тревога. Самозванец хмурит брови, проводит пальцем по контурам плаща.
- Моя очередь. Почему ты запомнил его именно таким?
Наруто пожимает плечами, он никогда не говорил ни о чем подобном вслух. В мыслях это все собирается не в слова, а в образы. Наруто кусает губы, пытаясь справиться с волнением, но страха нет. Ая с ножом в руке, Юки - обессиленный и не прощающий.
Саске - самый реальный из всех образов, всех личин, в которых Узумаки видел Самозванца. Рваный плащ, спутанная челка, он только что вырвался из колодца и несется прочь, не видя деревьев, не видя дороги, не видя надвигающегося рассвета.
- Потому что таким он был для меня настоящим, без маски равнодушия на лице. И мне бы хотелось знать, какой настоящий ты?
- Мало чем отличаюсь от Саске.
- Носишь маски, губишь людей, упиваешься чужой болью, ты совсем на него не похож!
- Как по мне ты описал его весьма точно.
- Да что ты знаешь?! Да что ты знаешь о нем, ведь ты все берешь из моей головы, то, что на поверхности, да? Ты не можешь копнуть глубже, если бы мог, то вместо боли, увидел бы нечто иное! Там, в глубине, в душе отца Аи, в душе Мэй, знаешь, что там?! Любовь! Они любили! Именно поэтому им так больно!
- Ты тоже?
- Что?
- Ты тоже любил?
Наруто замолкает, немигающим взглядом пронзая внимательные глаза Самозванца. Внутри что-то рвется, особенно нежная струна. Рвется, издав пронзительный вопль, заглушенный плотью, но прокатившийся по всему телу. Он прозвучал и исчез. Он прозвучал и был почувствован.
Саске тянет к Наруто руку и зарывается бледными пальцами в его светлые волосы. Ласково поглаживает, а потом сжимает. Тьма ревет, прошивая позвоночник раздирающим разрядом.
И Учиха будто умирает заново, впитывая через кожу на кончиках пальцев насильно притянутую на край души боль. И эта боль удивительна. Она питает не только тьму, но и сердце.
Она теплым ручьем струится по рукам. Наруто чувствует, так пустеет у него в душе, как собственные мысли предают его. Наруто дергается, но ничего не может сделать.
Разве что потянуться навстречу. И он тянется, случайно проваливаясь в незаметную, едва различимую брешь в той самой непреодолимой стене, на которую он натолкнулся еще там, рядом с безутешным отцом и спокойной Аей.
За стеной - обрыв, в него падаешь кубарем, рыхлая земля не дает замедлить падение, не дает даже шанса за что-нибудь уцепиться. Она сыпется следом, само мироздание хоронит тебя, выбрасывает в твою личную могилу с каменными стенками и струящимися по ним водяным дорожками. Они близятся к тебе, багровеют, приобретают вязкость и запах.
- Он мне поверил, он ушел. Что теперь будем делать?
Чей-то голос звучит совсем рядом, и Наруто кажется, что эти слова выкачали из него остатки былой слабой надежды. Наруто едва сдерживает крик, а затем осознает, что не может ни крикнуть, ни вздохнуть, ни увидеть свет уличного фонаря. Эта опустошенность заключает в себя как в клетку. Но Узумаки знает, что это не его чувства. А Самозванца.
Который резко убирает руку и отходит на пару шагов назад, расширенными зрачками держа Наруто на прицеле.
Тьма с шипением проглатывает выкачанное, порыв ветра бросает в окно отодранную от слабого дерева ветку, а Узумаки опускается на пол, упираясь в него дрожащей рукой и пытаясь восстановить дыхание.
- Ты... ты... тоже... кого-то потерял? Или тебя кто-то бросил?
Наруто проводит рукой по лицу, пытаясь стряхнуть с себя пелену чужой горечи. Ждет ответа, не просчитывая, чья сейчас очередь.
И Саске отвечает, тоже не выявляя очередность:
- Бросил.
@темы: Свет, Тень-тень-Нарутотень., Нарутотень-арт., "Ведь свет ищет вас"
-
-
23.09.2013 в 03:50Арт очень подходит. Вижу и музыка пригодилась
Спасибо за продолжение!
-
-
23.09.2013 в 11:00-
-
23.09.2013 в 12:02Спасибо
-
-
23.09.2013 в 17:28-
-
23.09.2013 в 20:36Да, пригодилась музыка, она просто мегамега) А уже после музыки нашлись слова для новой части, а потом и арт)
_Ricky_5ive_, мерси, это весьма приятная эмоция)
<<Маска>>, ох, спасибо) люблю "связывать нити друг с другом")
чтооооож, читай меня и дальше))
@n@nim, на здоровье
-
-
23.09.2013 в 21:04-
-
23.09.2013 в 21:07когда нечто твое желанно - отбрасываешь все мысли об окончании этого)
-
-
23.09.2013 в 21:27-
-
24.09.2013 в 19:40или чай в опустевшую кружку - ммм, так красиво сказано, хоть иди ставь чайник, проникнувшись моментом.
люблю "связывать нити друг с другом") - мне нравится наблюдать за тем, как ты эти нити связываешь. Чувствую себя котенком, который сидит возле клубка шерсти. Интересно, что из него "свяжется", хотя лапы уже в этих самых нитях запутались)
-
-
25.09.2013 в 01:03хорошо, хоть текста автора это чувствует)
этот фик для меня - ради разворота тьмы, ее не нужно здесь прятать или называть как-то иначе, она тут в хозяйских правах, но названия фика еще никто не отменял)
кто его бросил? мммм, ответ будет потом, ага, не думаю, что он сильно удивит)
Саске точно не утратил способность чувствовать, думаю, этот нюанс стоит раскрыть)
спасибо за прочтение и за столь эмоциональный отклик) ради таких хочется выцарапывать время и писать, а точнее даже не время выцарапывать - а желание и силы) еще раз спасибо)
-
-
25.09.2013 в 01:05закутывайся в клубок этот, чтобы было тепло) и он приведет тебя, куда нужно)