Дай мне день, чтоб тебе его отдать (с).
Название: Ведь свет ищет вас.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Какаши и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини.
Саммари (описание): Наруто стремится помочь всем, кому может. Он касается неупокоенных душ и вбирает в себя их боль. Чтобы они смогли, наконец, стать свободными. Но на этом пути ему не избежать встречи с собственной болью. У которой есть имя.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ, мистика, смертушка.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Это продолжение "Почему вы не ищете света?" Конец близок).
Часть 5. Защитник.Я устал. Невозможно передать то бессилие, которым заполнены руки изнутри, невозможно прямо стоять, подняв подбородок вверх, в то время как нестерпимым грузом тянет вниз.
Не слушай.
Все, что ты помнишь обо мне - твой выбор. Ты мог бы представлять меня олицетворением озлобленности, ты мог бы запомнить - как того, кто вышвырнул за дверь тебя и эту твою рыжую подружку.
Но ты хранишь в памяти иное. Я это понял, стоило только заглянуть в зеркало и увидеть в нем отражение моей лучшей маски. Я смотрел и видел внимательно расширенные зрачки и ободранный край плаща.
Я ненавижу тебя за подаренную мне надежду. Я ненавижу себя за слабость, обозначенную желанием увидеть иные города.
Но больше всего я ненавижу тебя и ненавижу себя за то, что ты сказал тогда, что покажешь мне свет.
Ты сказал, а я поверил. И вся дышащая тьма вокруг меня свернулась в комок и обратила свой взор на ту искру обещанного тобой света.
Это жестоко, не спорь, это жестоко. Потому что мне теперь никак не успокоиться.
И я готов убить тебя, лишь бы услышать или почувствовать вновь нечто такое, что отзовется в мертвом сердце.
И тогда его можно будет прострелить.
Но ты тянешь руку. Тогда на жалуйся. Я покажу тебе, каково отчаяние на вкус и на ощупь. Задыхайся и смотри на меня.
Это ведь твой выбор.
***
Под ногами - словно зыбучие пески. Под ногами - словно холод ледяной воды вперемешку с илом. А перед глазами - знакомый образ. И невозможно дышать, ведь чужая рука сжимает горло. До пустоты в голове, до звона, до судорожного шевеления губами.
А потом отпускает. Наруто жадно и хрипло заглатывает воздух, мотнув головой, фокусируется на неестественно бледных пальцах, что все еще удерживают его, но уже не сдавливают шею так сильно.
- Как быстро ты оклемался. Невозможно быстро. У тебя тоже есть свой секрет?
Узумаки недоуменно сглатывает. Вот рту мгновенно снова становится сухо, а к глазам наоборот подступает влага. Он отчаянно всматривается в лицо напротив, так отчаянно, но только для того, чтобы понять - обращаются не к нему.
Какаши отвечать не собирается, только лишь грубо дергает ладонью, придавливая дуло зачарованного пистолета к спине Самозванца. Уверенность, решимость, непреклонность - в этом движении все, что всегда поддерживало Хатаке в трудные минуты подобно скелету, что тащит на себе все тело разом. Все это он сам в себе взрастил, все это он сам в себе хранит, не позволяя не то что разворовывать, даже нарушать границы драгоценного схрона.
- Выстрелишь? А поможет?
Саске выглядит спокойным. Только под глазами появляются новые серые тени, делая его лицо еще более усталым и неживым.
- Знаешь, а в меня ведь уже когда-то стреляли. И вот результат.
Ухмылка кривится блеклой полоской старого шрама. Черные дыры вместо зрачков снова обращены к Наруто, в них погасли алые всполохи, будто задули свечу, оставив после себя только темное окно. Там, за стеклом все уже легли спать. Укрылись белыми простынями и замерли, одаривая потолок безразличием незакрытых глаз.
- А вдруг ты выстрелишь, а я успею отпрыгнуть. И ты убьешь своего друга. Ты убьешь своего друга, Какаши.
- Не заговаривай мне зубы.
В голосе - ни капли сомнения. В сердце - нестерпимая тревога, раскаленной лавой по душе разлитая. От Самозванца можно ожидать все, что угодно. К нему могут быть не применимы обычные методы, узнать это можно лишь попробовав. Но плата за ошибку - слишком высока.
Саске расслабляет пальцы, распрямляет их и прижимает к шее Наруто так, будто слушает пульс. Учащенное биение сердца. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Что это - страх, паника, волнение? Насколько точно можно по этому биению выверить оттенок эмоции?
Связь, что еще недавно тянулась красно-кроваво нитью меж пальцев, минуя все воздушные потоки - оборвана утонченным кинжалом, провернувшим лезвие в отозвавшейся плоти, что еще способна чувствовать. Особенно - чувствовать боль.
И теперь, как награда за разрушение, возможность касаться без последствий. Никто не проникнет в запретное - и от этого снова хочется кривить губы в нездоровой ухмылке. Но и ты сам не проникнешь - и от этого отпечаток особого удовлетворения спадает, опускается вместе с уголками рта.
- Саске.
Наруто решается на это хриплое имя будто на самую сложную и важную в мире клятву. Говорит так, будто никогда не произносил его раньше. Не двигается, не пытается даже ухватиться руками за того, к кому такое неисчисляемое количество раз обращался мысленно. Кому посвящал свои стремления как молитву. К кому сейчас тянется взглядом, обрезая ненужный фон: искаженные стены, пустое пространство комнаты, шторы, потревоженные недавним вторжением через окно. И Какаши, настроенного решительно, накаченного жаждой расправы. Слишком нездоровой жажды для того, кто пытается нести спасение душам.
- Это ты, Саске? Правда, ты?
Узумаки смотрит сейчас будто не на припорошенный серостью отголосок того, кто когда-то так ярко показал ему истинность театральных чувств. Он говорил, что все можно сыграть. Не на того, кто душил его, ослепленный собственным горем и враз вспаханной давней раной. Он говорил, что Узумаки пришел слишком поздно. А на того, кто смотрел на него с такой глубиной и невысказанностью во взгляде, что хотелось кричать. Он говорил: замолчи, замолчи, замолчи.
- Я ведь назвал тебе свое имя, ты не поверил.
"Как твое имя?"
"Саске".
Время лишено сострадания. Время убивает все то, что ты пытаешься сохранить. Время покрывает пылью старательно и любовно вымытые полки, на которые ставишь самые дорогие и памятные твоему сердцу вещи. Время оттеняет и их.
Наруто смотрит на Саске и понимает, что эта тень никогда не пойдет за ним, это он всегда будет за нею следовать. Наруто смотрит и рвет себе душу желанием того, чтобы время сейчас остановилось у них под ногами, крутанулась и сбросило их в том самом моменте, когда чужие пальцы касались раненой щеки в неслыханной, неправильной и невозможной попытке скрыть желание и проявить скупую, погребенную под толщами смрадной злобы заботу.
Но время против того, чтобы его считали убийцей. Оно недовольно, оно не хочет помогать.
- Есть ли предел твоей мерзости? До каких пор ты будет разыгрывать это представление? У тебя припасен туз в рукаве - ты смог сохранить эту внешность, верно? Верно? Отвечай!
Звонкие слова единым махом вырывают из ватной концентрированной заторможенности. На последнем слоге Какаши срывается на крик, а Самозванец прикрывает глаза. И резко дергается влево, оставляя после себя лишь запоздалый ответный рывок того, кто возомнил себя королем положения. Оставляя после себя полумрак ночного колодца. Сюда заглядывает только луна.
Она кружит вокруг каменного кольца, будто сторожевой пес, не нарушая границ, но и не оставляя их без внимания. В нос ударило запахом застоявшейся воды, под кожу - неуютом сырости, от которой ломит кости и больно сгибать пальцы. Это как озноб, бьешься в собственной дрожи - и нет сил избавиться от холода, даже если разодрать себя на части.
Наруто холодно. Он проводит ладонями по шее, будто стараясь то ли стереть с нее недавние отпечатки рук, то ли вбирая их себе в кожу. Наруто ищет. Глазами, пальцами, сердцем. Но находит только легкий шорох и чужой шепот, от которого кровь стынет в жилах. Эти голоса пугают, манят, накладываются друг на друга, эти голоса не слышат самих себя, она зовут, они плачут. Без надрыва, аккуратно, глухими переливами, забытыми мольбами. Они - тонкая леска, которой можно разрезать теплый прочный ствол дерева.
- Наруто, ты слышишь меня? Это все иллюзия! Наруто, нам нужно выйти из квартиры! Наруто!
По стенам стекает слизь. К горлу подступает одиночество. Узумаки кажется, что его засасывает внутрь одной из стен - и он отшатывается от нее. Пол становится неустойчивым, ноги скользят - и вот ты уже по щиколотку в воде и под ступнями что-то хрустит. Что-то белое вперемешку с землей. И хочется карабкаться по этим скользким стенам вверх, только бы не касаться того, что скрыто под толщей воды. Того, что рядом совсем, вздымается призрачными силуэтами. У них нет глаз, нет рук - только отголоски душ. Душ, что надеялись до последнего. Душ, что втоптали в эту сырую землю ноги тех, кто когда-то напевал им колыбельные на ночь.
- Саске! Саске, где ты?!
Наруто зовет, зная, что ему не ответят, но все же надеясь на ответ. Он не может не звать.
Какаши напряженно всматривается в серую дымку тумана, реальность исказилась и теперь зрение - худшая опора. Какаши ищет выход, лихорадочно выхватывая взглядом редкие тени, снующие по колеблющейся ватной пелене. И едва успевает отшатнуться от одной из них, что хрипя и извиваясь как змея уже была готова обвиться вокруг него и сжать в последнем душащем объятии.
Полумрак наполнен звуками. Он - будто одно неразрывное целое наваливается всем своим весом на душу и также отступает отливом к дальней стене. Он распадается на ошметки скрипов, шорохов и приглушенных выкриков, а затем опять собирается воедино, чтобы снова прильнуть к груди и, безумно царапая по ней пальцами, проситься внутрь.
Эта тьма бездомна, но у нее должен быть хотя бы временный приют. И Какаши обмирает от внезапной догадки, что может оказаться этим приютом. Он задирает голову к потолку и тяжело дыша видит, как по нему бегут изогнутые трещины, от центра к углам. Тонкие дорожки черной крови, что становится ярко-алой падая лопающимися жидкими рубинами на пол. Падая в черную воду. Из черноты в черноту.
Здесь нельзя больше оставаться.
Какаши только сейчас понимает, что все это время почти не двигался. Он снова громко зовет Наруто, шагает наугад - и натыкается на кресло. Стоящее у окна кресло. Тогда - дверь напротив. Мысли путаются, на все тело разом внезапно накатывает усталость, сердце колотится как бешеное, мечется диким животным за прутьями клетки, и Хатаке, сцепив зубы, бормочет заговоры защиты от порождений тьмы. Если не поможет - то хотя бы успокоит.
Откуда-то сверху доносится смех. Глухой, пугающий, перемешанный с почти волчьими завываниями. Бледная рука тянется к затылку Какаши, легонько касается его волос и собирает исходящую от мужчины дымку бессильной ярости. Страха в ней - тонкий нижний слой. И его можно слизать как пенку на поверхности молока.
Хатаке прошивает разрядом дрожи, он резко оборачивается, но позади только туман. Темный дышащий туман, что заставляет пол вздыматься подобно груди больного человека. Раз за разом, все сильнее и сильнее.
- Наруто!
Они будто в тысяче километров друг от друга, будто это не комната, а бескрайнее поле или лабиринт, в котором можно потеряться и умереть.
Узумаки уже не зовет, он придавлен, спрессован этим полумраком. Он словно действительно попал на дно колодца и теперь отчаянно всматривается в далекий лик луны, но разве это может помочь. Но разве он хочется выбраться на поверхность?
Кто-то хватает его за плечо и сильный рывком заставляет следовать за собой. Прочь из этого безумия, из этого пристанища чужой трагедии, чужой судьбы. Идти тяжело, ноги не слушаются, вязнут к воздухе как в болоте. Но с каждым шагом что-то исчезает.
Сначала - вода, она испаряется в один миг и впитывается в один из тянущих высокую дрожащую ноту голосов. Затем - трещины на потолке. Затем - слизь на стенах. Когда Наруто доходит до двери - остается лишь туман. Обернуться, так нестерпимо тянет обернуться назад, но Какаши со всей дури толкает своего глупого ученика в спину, и тот послушно вылетает в обыденность узкой прихожей.
- Идем!
Прочь из этого дома в гостеприимство летней ночи.
- Нет, я не могу, я...
- Идем!
Тишина. Ни единого шороха, ни единого звука. Тишина проливает из прохудившегося ведра тревогу, и она витиеватыми узорами закручивается рядом с дверью и медленно опускается на пол.
Саске сидит, прислонившись спиной к стене, держа навесу ладонь и обессилено наблюдает за тем, как темные языки его персональной тьмы слизывают с пальцев последние крохи только что отобранных эмоций. Мало, мало. В голове - звенящая пустота, бьющая слева и все сильнее давящая на виски.
Саске заваливается на бок, припадая к полу так, как усталый человек - к невзбитой, жесткой, но такой желанной подушке. Саске понимает, что допустил ошибку. Много ошибок. Потратил так много драгоценных сил напрасно. Напрасно потому, что не смог никого удержать в своей болезненной иллюзии.
За окном все еще клонит голову ночь, и в этой ночи беглецы надеются обрести безопасность. Кинжал совсем рядом, сверкает зачарованным серебром, заставляя отблески уничтоженных отголосков прошлого кружить возле. В его лезвии все еще отражаются потоки гнилой воды по стенам.
Тьма хрипит, требует, тянется к горлу, заглядывает в глаза.
И Саске снова тянется пальцами к своей груди и выдирает из нее дрожащий комок былых воспоминаний. Былых эмоций. Это вера, обросшая мхом, изменившая цвет, это отчаяние пустых вечеров в крайнем доме у дороги, ведущей в большой мир.
И тьма жадно набрасывается на этот пульсирующий как сердце сгусток и сжирает его, втягивая внутрь своей пустоты с хриплым мерзким вздохом.
И тьма благодарно и осторожно касается белой щеки, рассеченной черной прядью спутанных волос, побуждая подняться. Давая понять, что покоя подарить она не может. И не хочет.
***
Наруто зажимает руками уши и сгибается пополам. Они уже на улице, летняя ночь вяло гладит их лишенным жара покоем, но внутри у Узумаки - бушующее в жерле вулкана пламя. Там, в квартире, он был в смятении, он был заторможен и прибит к полу. Он был в нереальности, которая никак не хотела открывать ему правду о том, что является истиной. Там, в квартире, у него не было времени осознать, что он чувствует, но здесь, едва сделав первый глоток свежести, исходящей от зеленых листьев, на Узумаки разом свалился пудовый мешок осознания, что произошло, что происходит и от кого вы пытаетесь убежать.
Парень присел на корточки, Какаши увлек его с главной дороги за угол дома, чтобы не быть как на ладони в случае погони. В случае неминуемой погони.
- Учитель...
Наруто прячет голову в коленях, его голос звучит странно спокойно, тихо, но с такой ноткой неспособного обуздать себя отчаяния, что в груди ноет в ответ.
- Учитель, как же так. Я... я все это время был рядом, я был рядом с ним... думая, что все это обман... думая, что это маска, а ее не было. Как же так... Я ведь мог поговорить с ним, столько ему рассказать, столько спросить, я был так близко. Почему я не почувствовал, почему не понял? Какой же я дурак!
Наруто резко вскакивает и со всей дури ударяет о ствол близстоящего дерева. Дрожь от этого незаслуженного насилия достигает верхушки и там дергано отзывается немым упреком.
- Он мог нас обмануть. Может, с него невозможно стянуть маску.
- Нет... нет, если я чему-то буду верить - так этому. Это он, я... просто знаю.
Знания порой обманывают, наталкивают на неверный призрачный путь, это тоже одна из истин. Но Какаши молчит. Потому что и сам знает, что это скорее всего Саске.
Это Саске.
- Он все равно опасен, понимаешь? Кем бы он ни был, он может нас убить.
Наруто не отвечает. Наруто не слушает. Он не понимает, что именно чувствует сейчас, не понимает, как разгрести тот сумбур, что был порожден в нем этой ночью. Что был зарожден куда раньше этой ночи.
- Мне нужно поговорить с ним, мне нужно...
- Нарутооооо! Какаааашииии! Гдеееее выыыы?
От звука зовущего голоса в этом недолгом летнем покое по спине пробежали мурашки. Наруто замер, так и не успев закрыть рот, а затем дернулся в попытке пойти навстречу протяжно, размеренно, тоскливо зовущему Учихе. Какаши едва успел схватить его за плечо.
- Спятил?
- Я не буду от него бегать и прятаться.
- Еще раз тебе повторяю: он опасен.
- Я должен ему помочь. Я обещал. Я обещал это не один раз!
- Это все равно не Саске! Не тот Саске, которого ты знал, а ты его на деле-то и не знал вообще!
- Что значит - не тот? Опять будешь говорить про иллюзии?!
- Потому что Саске мертв!
Кричать можно и шепотом, бить можно и словами. Наруто замолкает, поджав губы. В глазах - боль, оголенная, беззащитная. Она пронзает импульсом и Какаши, он знал, что эти слова жестоки, но он должен был их сказать.
- Прости, но это так.
- Какашиииии! Нарутооооо!
Саске стоит на крыльце в тени козырька над подъездом и внимательно вглядывается в каждую деталь открывающегося перед ним тихого двора. Он вытягивает вперед руки и будто слепой водит ими по воздуху, ища что-то. Ища кого-то. Но Наруто сейчас для него закрыт, а его учитель - до крайности осторожен. Легкие следы недавнего побега еще ощутимы, но никуда не ведут, они просто повисли невидимыми завитушками под этим звездным небом. Под этим чертовски красивым звездным небом.
Саске делает шаг вперед и запрокидывает голову. Эти огни восхитительны, эти огни точно такие же как и в других городах, как и в родном городе Учихи. Были ночи, когда Защитник не выходил на улицы и можно было открыть окно, перевеситься через подоконник - и жадно всматриваться в темно-синюю даль над головой. Гигантское могучее покрывало, оно пропускало сквозь себя непотухшие искры от погасших свечей, оно набухало и проливало вниз миллионы водяных капель. Оно было прекрасным. И несмотря на всю свою темноту и недосягаемость - именно оно помогало чувствовать.
И сейчас Саске развел руки в стороны и замер, не нарушая это внезапное и тоскливое единение с прошлым. Как давно, как давно он не стоял под этим небом в своей собственной личине, своими собственными руками не ловил порывы легкого ветра, осознанно и четко упираясь ногами в землю. Как давно, как же давно.
Захотелось кричать - и Учиха снова протяжно, требовательно, с надрывом протянул:
- Гдеее выыы?
Звук голоса взбирается на гору и падает в пропасть. Саске холодно, Саске безумно хочется закрыть глаза, но он отрывистым движением отводит взгляд от обители звезд. Голова будто не слушается, сначала падая на грудь и лишь потом находя в себе силы поднять подбородок чуть выше.
Учиха идет по летнему ночному городу. Пугающе спокойно, пугающе неслышно. Перебирает пальцами клавиши воздушных потоков и больше не зовет.
Теперь время за вас.
- Весь мир в могилу не загнать,
Как не спасти и не объять,
От этой тьмы рукой подать
До пустоты.
Саске шепчет, поворачивая голову вправо и улавливая какое-то движение и отзвуки слов рядом с соседним домом. Губы кривит заметная усмешка, а походка становится более плавной.
Наруто решительно смотрит на Какаши, готовый через секунду сбросить его руку со своего плеча и выйти из-за угла. Как можно бежать от того, что так отчаянно пытался найти. Что думал потеряно уже навсегда.
Под ногами неожиданно раздается всхлип. Узумаки смотрит вниз и с ужасом видит, как некая склизкая, грязная, бесформенная тень, уставившись на них абсолютно человеческими глазами, все шире раскрывает рот, будто циркулем прочерченный в ее желеобразном теле. Раздается скрежет, похожий на звук зажеванной магнитофонной лентой, Какаши выматерившись, отскакивает назад, а Наруто орет от испуга в унисон с этой склизкой субстанцией.
- Аааааа!
- ЗА-ЩИТ-НИК!
Голос противный, тонкий, пробирающий до корней волос. Саске дергается навстречу зову, вмиг добегает до ровной белой стены, набрасываясь на нее, как на злейшего врага, карабкаясь по ней до второго этажа. Для того, чтобы перегнуться через бетонный край - и увидеть своих потерянных "друзей" как на ладони. Для того чтобы улыбнуться широко и страшно, расширенными зрачками прибивая свой взгляд к растерянной фигуре Наруто, лишь мельком обдав вниманием Какаши, уже направившего на бесформенную тень дуло пистолета.
- Защитник! - визжит грязный комок страха, образуя из своей мерзкой слизи что-то, что очень похоже на обычную человеческую руку. Указательный палец тянется вверх, и Хатаке не выдерживает и стреляет.
И за секунду до этого Саске отталкивается от стены и падает вниз. Падает совсем рядом с тем, кто так отчаянно звал его.
Бабах!
Наруто душит в себе вскрик, а Учиха, захрипев от боли, прижимает пальцы к левому боку, в который попала пуля.
- Второй раз за эту ночь. Ты доигрался, Какаши.
Воздух прорезают черные полосы, сбивающие неудачных беглецов с ног и отбрасывающие их к стене.
- Разве это правильно - не отзываться, когда тебя зовут?
Саске возвышается рядом с Наруто, лежащим на земле. Тот поднимает на него светлый взгляд, в котором плещется неописуемое количество эмоций. С первой волной приходит вина, со второй - желание, чтобы все было под другому, а с третьей - непоколебимое стремление все исправить.
- Защитник, - шипит, цепко хватая Учиху за ногу, грязная слизь. - Защитник.
Молит о чем-то, едва ли не рыдая. И Саске, чуть расслабляя плечи, позволяет серым лентам, что змеятся по рукам, выйти за пределы кожи и, проткнув обезображенную до неузнаваемости неупокоенную душу, впитать ее в себя. Всю, без остатка. На мгновение покачнувшись от новой боли и тьмы, принятых в собственную душу как в заброшенный темный колодец.
Это заминка, и Какаши ею пользуется. Он не знает, что действенно против Самозванца, он в ярости от того, что тот по-прежнему неуязвим даже в своем истинном облике. И именно поэтому он готов сейчас отбросить в сторону оружие и пустить в ход амулеты. Хатаке выбрасывает вперед правую руку с зажатым в ней продолговатым зеленым камнем на плетеной веревке, такие используют для защиты, а также для распознавания уязвимого места, найти которое у этого порождения тьмы сейчас - первостепенная задача.
Рывок, выпад, все должно было получиться. Но Саске не дает Хатаке даже шанса. Черные нити, все еще дрожащие в воздухе, натягиваются как тетива и режут нападающего отрывистыми ударами острого хлыста. От попадания на оголенную кожу - красные полосы, мгновенно выдавливающие из себя алые капли крови. Какаши стонет и выпускает из рук амулет.
Тьма собирается вместе, сливаясь в единое копье. Наруто пытается вскочить, но что-то тяжелое и невидимое придавливает его к земле. Остается только извиваться и кричать, требовать, чтобы это прекратилось. Прекратите, прекратите.
Саске сгибает бледные пальцы, проворачивая в воздухе невидимую ручку. Больше этот неугомонный Какаши не будет ему мешать. Больше не будет заставлять его вспоминать, каково это, когда тебя убивают, продавливая кожу, разрезая ее, позволяя крови вырваться из заточения и найти конец своей свободе в земле. Больше не будет.
А затем Учиха натыкается взглядом на едва заметный в зеленой траве продолговатый амулет и меняется в лице. Черное туманное копье взрывается, не достигнув цели, оставляя после себя лишь липкий страх, пролитый потом по спине.
- Откуда... откуда у вас...
Учиха шепчет так будто губы его не слушаются. Глаза лихорадочно блестят, руки тянутся к выроненному изумрудному камню на веревке, а тело дрожит и дергается, как в ознобе.
Хатаке понимает, что все это время практически не дышал, и теперь шумно заглатывает воздух и тоже бросает беглый взгляд на выроненный им ранее амулет. Хатаке знает, что Самозванец не может сам взять его, только принять из чьих-то рук. Но такой услуги он ему уж точно не окажет. Мужчина наклоняется и подхватывает камень в земли, крепко сжав его в кулаке.
Саске выпрямляется, переводя взгляд с того места, где недавно лежал заветный артефакт на лицо Какаши - и видит на нем отпечаток такой знакомой ему ненависти.
Хатаке ненавидит его, не потому что он убил много людей. А за то что убил одного конкретного человека.
- Отдай, - Саске приказывает, требовательно протягивая руку. Тьма внутри воет, и Учиху дергает от этих болезненных толчков.
- И не подумаю.
Саске облизывает пересохшие губы. Он бы хотел выдрать из захвата этого мерзкого человека то, что ему нужно. С мясом, с кровью, с жизнью. Но не может. И эти очередные рамки выводят из себя, заставляя чуть ли не выть и скалиться, как тигр, которого дразнят дети, находящиеся по ту сторону решетки.
- Сказать тебе кое-что об Обито?
Хатаке каменеет, но непреклонно молчит.
- Он был мне благодарен. Он знал, что я не Рин, но благодарил так, как благодарил бы ее. Он сказал: "Спасибо, что дал побыть с ней еще немного".
- Для чего ты это говоришь? Неужели ты думаешь, что я поверю в доброту твоих намерений? Ты смеешься надо мной?!
- Некоторые сами выбирают свою смерть. Это очень ценно и дано не каждому.
- Я умирать не собираюсь, а вот ты должен сгинуть.
- Отдаааай.
Саске почти шипит, глаза опасно краснеют, лицо - слепок белого и серого, неживой грим на былом.
А Наруто во все глаза смотрит, как Учиха отчаянно дергается, как собака на поводке. Смотрит, как дрожат его губы и как его окутывает темная дымка, по которой тоже то и дело пробегает дрожь. И снова слышит те же самые голоса, что и в комнате, заполненной туманом. Они тягучими звуками тянутся к амулету, они бьют Саске по спине, по рукам, в нетерпении оставляя от своих прикосновений овальные синяки. Наруто смотрит во все глаза и понимает, что больше наблюдать за этим не может.
Он бездумно срывается с места, подлетает к Какаши и выхватывает у него из рук продолговатый зеленый камень. С плетеной веревкой в придачу.
- Наруто!
Какаши знал, что от этого сумасшедшего парня можно ожидать чего угодно, но не думал, что он может быть настолько глупым, чтобы совершить такой вопиюще неправильный поступок. Но у учителя не хватило трезвости ума, чтобы понять. Это не глупость - это отчаянность. Отчаянная вера и отчаянное желание.
- Держи.
- Стой! Условия! Поставь ему условия!
- Никаких условий.
Наруто протягивает Саске раскрытую ладонь, на которой лежит гладкий амулет, такой досягаемый теперь, что просто не верится. Учиха и не верит, настороженно всматриваясь Узумаки в лицо. В такое спокойное, доброе и заботливое лицо. По глазам не прочитать ни капли боли, будто бы она вся собралась где-то глубже и просто не в состоянии сейчас даже знак подать. Но ее выталкивает, выталкивает на поверхность этот смоляной омут черных глаз, что блестят сейчас почти жизнью.
Саске тянется вперед напряженной острой тонкой струной. А затем рывком хватает амулет, зажимает его в тиски трясущихся пальцев и замирает, заворожено всматриваясь в то, как лунный свет играет на его гранях.
- Он здесь... здесь... я его нашел, посмотрите, я его нашел, вы видите, видите?
Голос дрожит, срывается, Учиха бормочет что-то, медленно пошагово отходя назад. Из-за его плеча, как любопытная кошка, выглядывает черная тень. Она тоже неверяще тянет к амулету свои дымчатые руки. А затем, взвыв, раскрывается как капюшон у очковой змеи.
- Вы видите, видите?!
Саске кричит это, захлебываясь триумфом и искаженной радостью. Он смеется, страшно запрокинув голову назад. Давит из себя этот смех, даже когда он непреклонно угасает. Наступившая тишина кажется иллюзией. Учиха ощущает, что выжат досуха этим выбросом эмоций. Он медленно прячет амулет, медленно проводит рукой по лицу и медленно поворачивается к Узумаки.
И застывает, наблюдая за тем, как стекают по знакомому лицу, прочерчивая мокрые дорожки, неконтролируемые слезы.
Наруто плачет, выталкивая наружу всю свою боль.
И все свое счастье.
И Саске хочется спросить: почему ты это сделал. И хочется не просто услышать ответ, но и понять.
Учиха видит, как дрожат его губы, как глаза без страха, без омерзения, без упрека смотрят в черноту глаз Самозванца. Учиха видит, как на щеке белеют три изогнутых белесых шрама. И ему внезапно снова, как тогда, будто бы целую вечность назад перед рассветом, хочется к ним прикоснуться.
Так неистово, что он уже готов протянуть руку. Но его обрывает чье-то тяжелое дыхание в затылок и вкрадчивый знакомый шепот:
- Защитник, что ты делаешь?
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске/Наруто, Какаши и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романс.
Размер: Мини.
Саммари (описание): Наруто стремится помочь всем, кому может. Он касается неупокоенных душ и вбирает в себя их боль. Чтобы они смогли, наконец, стать свободными. Но на этом пути ему не избежать встречи с собственной болью. У которой есть имя.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото. А остальное все мое.
Предупреждение: мей би ООС, слеш, АУ, мистика, смертушка.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Это продолжение "Почему вы не ищете света?" Конец близок).
Часть 5. Защитник.Я устал. Невозможно передать то бессилие, которым заполнены руки изнутри, невозможно прямо стоять, подняв подбородок вверх, в то время как нестерпимым грузом тянет вниз.
Не слушай.
Все, что ты помнишь обо мне - твой выбор. Ты мог бы представлять меня олицетворением озлобленности, ты мог бы запомнить - как того, кто вышвырнул за дверь тебя и эту твою рыжую подружку.
Но ты хранишь в памяти иное. Я это понял, стоило только заглянуть в зеркало и увидеть в нем отражение моей лучшей маски. Я смотрел и видел внимательно расширенные зрачки и ободранный край плаща.
Я ненавижу тебя за подаренную мне надежду. Я ненавижу себя за слабость, обозначенную желанием увидеть иные города.
Но больше всего я ненавижу тебя и ненавижу себя за то, что ты сказал тогда, что покажешь мне свет.
Ты сказал, а я поверил. И вся дышащая тьма вокруг меня свернулась в комок и обратила свой взор на ту искру обещанного тобой света.
Это жестоко, не спорь, это жестоко. Потому что мне теперь никак не успокоиться.
И я готов убить тебя, лишь бы услышать или почувствовать вновь нечто такое, что отзовется в мертвом сердце.
И тогда его можно будет прострелить.
Но ты тянешь руку. Тогда на жалуйся. Я покажу тебе, каково отчаяние на вкус и на ощупь. Задыхайся и смотри на меня.
Это ведь твой выбор.
***
Под ногами - словно зыбучие пески. Под ногами - словно холод ледяной воды вперемешку с илом. А перед глазами - знакомый образ. И невозможно дышать, ведь чужая рука сжимает горло. До пустоты в голове, до звона, до судорожного шевеления губами.
А потом отпускает. Наруто жадно и хрипло заглатывает воздух, мотнув головой, фокусируется на неестественно бледных пальцах, что все еще удерживают его, но уже не сдавливают шею так сильно.
- Как быстро ты оклемался. Невозможно быстро. У тебя тоже есть свой секрет?
Узумаки недоуменно сглатывает. Вот рту мгновенно снова становится сухо, а к глазам наоборот подступает влага. Он отчаянно всматривается в лицо напротив, так отчаянно, но только для того, чтобы понять - обращаются не к нему.
Какаши отвечать не собирается, только лишь грубо дергает ладонью, придавливая дуло зачарованного пистолета к спине Самозванца. Уверенность, решимость, непреклонность - в этом движении все, что всегда поддерживало Хатаке в трудные минуты подобно скелету, что тащит на себе все тело разом. Все это он сам в себе взрастил, все это он сам в себе хранит, не позволяя не то что разворовывать, даже нарушать границы драгоценного схрона.
- Выстрелишь? А поможет?
Саске выглядит спокойным. Только под глазами появляются новые серые тени, делая его лицо еще более усталым и неживым.
- Знаешь, а в меня ведь уже когда-то стреляли. И вот результат.
Ухмылка кривится блеклой полоской старого шрама. Черные дыры вместо зрачков снова обращены к Наруто, в них погасли алые всполохи, будто задули свечу, оставив после себя только темное окно. Там, за стеклом все уже легли спать. Укрылись белыми простынями и замерли, одаривая потолок безразличием незакрытых глаз.
- А вдруг ты выстрелишь, а я успею отпрыгнуть. И ты убьешь своего друга. Ты убьешь своего друга, Какаши.
- Не заговаривай мне зубы.
В голосе - ни капли сомнения. В сердце - нестерпимая тревога, раскаленной лавой по душе разлитая. От Самозванца можно ожидать все, что угодно. К нему могут быть не применимы обычные методы, узнать это можно лишь попробовав. Но плата за ошибку - слишком высока.
Саске расслабляет пальцы, распрямляет их и прижимает к шее Наруто так, будто слушает пульс. Учащенное биение сердца. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Что это - страх, паника, волнение? Насколько точно можно по этому биению выверить оттенок эмоции?
Связь, что еще недавно тянулась красно-кроваво нитью меж пальцев, минуя все воздушные потоки - оборвана утонченным кинжалом, провернувшим лезвие в отозвавшейся плоти, что еще способна чувствовать. Особенно - чувствовать боль.
И теперь, как награда за разрушение, возможность касаться без последствий. Никто не проникнет в запретное - и от этого снова хочется кривить губы в нездоровой ухмылке. Но и ты сам не проникнешь - и от этого отпечаток особого удовлетворения спадает, опускается вместе с уголками рта.
- Саске.
Наруто решается на это хриплое имя будто на самую сложную и важную в мире клятву. Говорит так, будто никогда не произносил его раньше. Не двигается, не пытается даже ухватиться руками за того, к кому такое неисчисляемое количество раз обращался мысленно. Кому посвящал свои стремления как молитву. К кому сейчас тянется взглядом, обрезая ненужный фон: искаженные стены, пустое пространство комнаты, шторы, потревоженные недавним вторжением через окно. И Какаши, настроенного решительно, накаченного жаждой расправы. Слишком нездоровой жажды для того, кто пытается нести спасение душам.
- Это ты, Саске? Правда, ты?
Узумаки смотрит сейчас будто не на припорошенный серостью отголосок того, кто когда-то так ярко показал ему истинность театральных чувств. Он говорил, что все можно сыграть. Не на того, кто душил его, ослепленный собственным горем и враз вспаханной давней раной. Он говорил, что Узумаки пришел слишком поздно. А на того, кто смотрел на него с такой глубиной и невысказанностью во взгляде, что хотелось кричать. Он говорил: замолчи, замолчи, замолчи.
- Я ведь назвал тебе свое имя, ты не поверил.
"Как твое имя?"
"Саске".
Время лишено сострадания. Время убивает все то, что ты пытаешься сохранить. Время покрывает пылью старательно и любовно вымытые полки, на которые ставишь самые дорогие и памятные твоему сердцу вещи. Время оттеняет и их.
Наруто смотрит на Саске и понимает, что эта тень никогда не пойдет за ним, это он всегда будет за нею следовать. Наруто смотрит и рвет себе душу желанием того, чтобы время сейчас остановилось у них под ногами, крутанулась и сбросило их в том самом моменте, когда чужие пальцы касались раненой щеки в неслыханной, неправильной и невозможной попытке скрыть желание и проявить скупую, погребенную под толщами смрадной злобы заботу.
Но время против того, чтобы его считали убийцей. Оно недовольно, оно не хочет помогать.
- Есть ли предел твоей мерзости? До каких пор ты будет разыгрывать это представление? У тебя припасен туз в рукаве - ты смог сохранить эту внешность, верно? Верно? Отвечай!
Звонкие слова единым махом вырывают из ватной концентрированной заторможенности. На последнем слоге Какаши срывается на крик, а Самозванец прикрывает глаза. И резко дергается влево, оставляя после себя лишь запоздалый ответный рывок того, кто возомнил себя королем положения. Оставляя после себя полумрак ночного колодца. Сюда заглядывает только луна.
Она кружит вокруг каменного кольца, будто сторожевой пес, не нарушая границ, но и не оставляя их без внимания. В нос ударило запахом застоявшейся воды, под кожу - неуютом сырости, от которой ломит кости и больно сгибать пальцы. Это как озноб, бьешься в собственной дрожи - и нет сил избавиться от холода, даже если разодрать себя на части.
Наруто холодно. Он проводит ладонями по шее, будто стараясь то ли стереть с нее недавние отпечатки рук, то ли вбирая их себе в кожу. Наруто ищет. Глазами, пальцами, сердцем. Но находит только легкий шорох и чужой шепот, от которого кровь стынет в жилах. Эти голоса пугают, манят, накладываются друг на друга, эти голоса не слышат самих себя, она зовут, они плачут. Без надрыва, аккуратно, глухими переливами, забытыми мольбами. Они - тонкая леска, которой можно разрезать теплый прочный ствол дерева.
- Наруто, ты слышишь меня? Это все иллюзия! Наруто, нам нужно выйти из квартиры! Наруто!
По стенам стекает слизь. К горлу подступает одиночество. Узумаки кажется, что его засасывает внутрь одной из стен - и он отшатывается от нее. Пол становится неустойчивым, ноги скользят - и вот ты уже по щиколотку в воде и под ступнями что-то хрустит. Что-то белое вперемешку с землей. И хочется карабкаться по этим скользким стенам вверх, только бы не касаться того, что скрыто под толщей воды. Того, что рядом совсем, вздымается призрачными силуэтами. У них нет глаз, нет рук - только отголоски душ. Душ, что надеялись до последнего. Душ, что втоптали в эту сырую землю ноги тех, кто когда-то напевал им колыбельные на ночь.
- Саске! Саске, где ты?!
Наруто зовет, зная, что ему не ответят, но все же надеясь на ответ. Он не может не звать.
Какаши напряженно всматривается в серую дымку тумана, реальность исказилась и теперь зрение - худшая опора. Какаши ищет выход, лихорадочно выхватывая взглядом редкие тени, снующие по колеблющейся ватной пелене. И едва успевает отшатнуться от одной из них, что хрипя и извиваясь как змея уже была готова обвиться вокруг него и сжать в последнем душащем объятии.
Полумрак наполнен звуками. Он - будто одно неразрывное целое наваливается всем своим весом на душу и также отступает отливом к дальней стене. Он распадается на ошметки скрипов, шорохов и приглушенных выкриков, а затем опять собирается воедино, чтобы снова прильнуть к груди и, безумно царапая по ней пальцами, проситься внутрь.
Эта тьма бездомна, но у нее должен быть хотя бы временный приют. И Какаши обмирает от внезапной догадки, что может оказаться этим приютом. Он задирает голову к потолку и тяжело дыша видит, как по нему бегут изогнутые трещины, от центра к углам. Тонкие дорожки черной крови, что становится ярко-алой падая лопающимися жидкими рубинами на пол. Падая в черную воду. Из черноты в черноту.
Здесь нельзя больше оставаться.
Какаши только сейчас понимает, что все это время почти не двигался. Он снова громко зовет Наруто, шагает наугад - и натыкается на кресло. Стоящее у окна кресло. Тогда - дверь напротив. Мысли путаются, на все тело разом внезапно накатывает усталость, сердце колотится как бешеное, мечется диким животным за прутьями клетки, и Хатаке, сцепив зубы, бормочет заговоры защиты от порождений тьмы. Если не поможет - то хотя бы успокоит.
Откуда-то сверху доносится смех. Глухой, пугающий, перемешанный с почти волчьими завываниями. Бледная рука тянется к затылку Какаши, легонько касается его волос и собирает исходящую от мужчины дымку бессильной ярости. Страха в ней - тонкий нижний слой. И его можно слизать как пенку на поверхности молока.
Хатаке прошивает разрядом дрожи, он резко оборачивается, но позади только туман. Темный дышащий туман, что заставляет пол вздыматься подобно груди больного человека. Раз за разом, все сильнее и сильнее.
- Наруто!
Они будто в тысяче километров друг от друга, будто это не комната, а бескрайнее поле или лабиринт, в котором можно потеряться и умереть.
Узумаки уже не зовет, он придавлен, спрессован этим полумраком. Он словно действительно попал на дно колодца и теперь отчаянно всматривается в далекий лик луны, но разве это может помочь. Но разве он хочется выбраться на поверхность?
Кто-то хватает его за плечо и сильный рывком заставляет следовать за собой. Прочь из этого безумия, из этого пристанища чужой трагедии, чужой судьбы. Идти тяжело, ноги не слушаются, вязнут к воздухе как в болоте. Но с каждым шагом что-то исчезает.
Сначала - вода, она испаряется в один миг и впитывается в один из тянущих высокую дрожащую ноту голосов. Затем - трещины на потолке. Затем - слизь на стенах. Когда Наруто доходит до двери - остается лишь туман. Обернуться, так нестерпимо тянет обернуться назад, но Какаши со всей дури толкает своего глупого ученика в спину, и тот послушно вылетает в обыденность узкой прихожей.
- Идем!
Прочь из этого дома в гостеприимство летней ночи.
- Нет, я не могу, я...
- Идем!
Тишина. Ни единого шороха, ни единого звука. Тишина проливает из прохудившегося ведра тревогу, и она витиеватыми узорами закручивается рядом с дверью и медленно опускается на пол.
Саске сидит, прислонившись спиной к стене, держа навесу ладонь и обессилено наблюдает за тем, как темные языки его персональной тьмы слизывают с пальцев последние крохи только что отобранных эмоций. Мало, мало. В голове - звенящая пустота, бьющая слева и все сильнее давящая на виски.
Саске заваливается на бок, припадая к полу так, как усталый человек - к невзбитой, жесткой, но такой желанной подушке. Саске понимает, что допустил ошибку. Много ошибок. Потратил так много драгоценных сил напрасно. Напрасно потому, что не смог никого удержать в своей болезненной иллюзии.
За окном все еще клонит голову ночь, и в этой ночи беглецы надеются обрести безопасность. Кинжал совсем рядом, сверкает зачарованным серебром, заставляя отблески уничтоженных отголосков прошлого кружить возле. В его лезвии все еще отражаются потоки гнилой воды по стенам.
Тьма хрипит, требует, тянется к горлу, заглядывает в глаза.
И Саске снова тянется пальцами к своей груди и выдирает из нее дрожащий комок былых воспоминаний. Былых эмоций. Это вера, обросшая мхом, изменившая цвет, это отчаяние пустых вечеров в крайнем доме у дороги, ведущей в большой мир.
И тьма жадно набрасывается на этот пульсирующий как сердце сгусток и сжирает его, втягивая внутрь своей пустоты с хриплым мерзким вздохом.
И тьма благодарно и осторожно касается белой щеки, рассеченной черной прядью спутанных волос, побуждая подняться. Давая понять, что покоя подарить она не может. И не хочет.
***
Наруто зажимает руками уши и сгибается пополам. Они уже на улице, летняя ночь вяло гладит их лишенным жара покоем, но внутри у Узумаки - бушующее в жерле вулкана пламя. Там, в квартире, он был в смятении, он был заторможен и прибит к полу. Он был в нереальности, которая никак не хотела открывать ему правду о том, что является истиной. Там, в квартире, у него не было времени осознать, что он чувствует, но здесь, едва сделав первый глоток свежести, исходящей от зеленых листьев, на Узумаки разом свалился пудовый мешок осознания, что произошло, что происходит и от кого вы пытаетесь убежать.
Парень присел на корточки, Какаши увлек его с главной дороги за угол дома, чтобы не быть как на ладони в случае погони. В случае неминуемой погони.
- Учитель...
Наруто прячет голову в коленях, его голос звучит странно спокойно, тихо, но с такой ноткой неспособного обуздать себя отчаяния, что в груди ноет в ответ.
- Учитель, как же так. Я... я все это время был рядом, я был рядом с ним... думая, что все это обман... думая, что это маска, а ее не было. Как же так... Я ведь мог поговорить с ним, столько ему рассказать, столько спросить, я был так близко. Почему я не почувствовал, почему не понял? Какой же я дурак!
Наруто резко вскакивает и со всей дури ударяет о ствол близстоящего дерева. Дрожь от этого незаслуженного насилия достигает верхушки и там дергано отзывается немым упреком.
- Он мог нас обмануть. Может, с него невозможно стянуть маску.
- Нет... нет, если я чему-то буду верить - так этому. Это он, я... просто знаю.
Знания порой обманывают, наталкивают на неверный призрачный путь, это тоже одна из истин. Но Какаши молчит. Потому что и сам знает, что это скорее всего Саске.
Это Саске.
- Он все равно опасен, понимаешь? Кем бы он ни был, он может нас убить.
Наруто не отвечает. Наруто не слушает. Он не понимает, что именно чувствует сейчас, не понимает, как разгрести тот сумбур, что был порожден в нем этой ночью. Что был зарожден куда раньше этой ночи.
- Мне нужно поговорить с ним, мне нужно...
- Нарутооооо! Какаааашииии! Гдеееее выыыы?
От звука зовущего голоса в этом недолгом летнем покое по спине пробежали мурашки. Наруто замер, так и не успев закрыть рот, а затем дернулся в попытке пойти навстречу протяжно, размеренно, тоскливо зовущему Учихе. Какаши едва успел схватить его за плечо.
- Спятил?
- Я не буду от него бегать и прятаться.
- Еще раз тебе повторяю: он опасен.
- Я должен ему помочь. Я обещал. Я обещал это не один раз!
- Это все равно не Саске! Не тот Саске, которого ты знал, а ты его на деле-то и не знал вообще!
- Что значит - не тот? Опять будешь говорить про иллюзии?!
- Потому что Саске мертв!
Кричать можно и шепотом, бить можно и словами. Наруто замолкает, поджав губы. В глазах - боль, оголенная, беззащитная. Она пронзает импульсом и Какаши, он знал, что эти слова жестоки, но он должен был их сказать.
- Прости, но это так.
- Какашиииии! Нарутооооо!
Саске стоит на крыльце в тени козырька над подъездом и внимательно вглядывается в каждую деталь открывающегося перед ним тихого двора. Он вытягивает вперед руки и будто слепой водит ими по воздуху, ища что-то. Ища кого-то. Но Наруто сейчас для него закрыт, а его учитель - до крайности осторожен. Легкие следы недавнего побега еще ощутимы, но никуда не ведут, они просто повисли невидимыми завитушками под этим звездным небом. Под этим чертовски красивым звездным небом.
Саске делает шаг вперед и запрокидывает голову. Эти огни восхитительны, эти огни точно такие же как и в других городах, как и в родном городе Учихи. Были ночи, когда Защитник не выходил на улицы и можно было открыть окно, перевеситься через подоконник - и жадно всматриваться в темно-синюю даль над головой. Гигантское могучее покрывало, оно пропускало сквозь себя непотухшие искры от погасших свечей, оно набухало и проливало вниз миллионы водяных капель. Оно было прекрасным. И несмотря на всю свою темноту и недосягаемость - именно оно помогало чувствовать.
И сейчас Саске развел руки в стороны и замер, не нарушая это внезапное и тоскливое единение с прошлым. Как давно, как давно он не стоял под этим небом в своей собственной личине, своими собственными руками не ловил порывы легкого ветра, осознанно и четко упираясь ногами в землю. Как давно, как же давно.
Захотелось кричать - и Учиха снова протяжно, требовательно, с надрывом протянул:
- Гдеее выыы?
Звук голоса взбирается на гору и падает в пропасть. Саске холодно, Саске безумно хочется закрыть глаза, но он отрывистым движением отводит взгляд от обители звезд. Голова будто не слушается, сначала падая на грудь и лишь потом находя в себе силы поднять подбородок чуть выше.
Учиха идет по летнему ночному городу. Пугающе спокойно, пугающе неслышно. Перебирает пальцами клавиши воздушных потоков и больше не зовет.
Теперь время за вас.
- Весь мир в могилу не загнать,
Как не спасти и не объять,
От этой тьмы рукой подать
До пустоты.
Саске шепчет, поворачивая голову вправо и улавливая какое-то движение и отзвуки слов рядом с соседним домом. Губы кривит заметная усмешка, а походка становится более плавной.
Наруто решительно смотрит на Какаши, готовый через секунду сбросить его руку со своего плеча и выйти из-за угла. Как можно бежать от того, что так отчаянно пытался найти. Что думал потеряно уже навсегда.
Под ногами неожиданно раздается всхлип. Узумаки смотрит вниз и с ужасом видит, как некая склизкая, грязная, бесформенная тень, уставившись на них абсолютно человеческими глазами, все шире раскрывает рот, будто циркулем прочерченный в ее желеобразном теле. Раздается скрежет, похожий на звук зажеванной магнитофонной лентой, Какаши выматерившись, отскакивает назад, а Наруто орет от испуга в унисон с этой склизкой субстанцией.
- Аааааа!
- ЗА-ЩИТ-НИК!
Голос противный, тонкий, пробирающий до корней волос. Саске дергается навстречу зову, вмиг добегает до ровной белой стены, набрасываясь на нее, как на злейшего врага, карабкаясь по ней до второго этажа. Для того, чтобы перегнуться через бетонный край - и увидеть своих потерянных "друзей" как на ладони. Для того чтобы улыбнуться широко и страшно, расширенными зрачками прибивая свой взгляд к растерянной фигуре Наруто, лишь мельком обдав вниманием Какаши, уже направившего на бесформенную тень дуло пистолета.
- Защитник! - визжит грязный комок страха, образуя из своей мерзкой слизи что-то, что очень похоже на обычную человеческую руку. Указательный палец тянется вверх, и Хатаке не выдерживает и стреляет.
И за секунду до этого Саске отталкивается от стены и падает вниз. Падает совсем рядом с тем, кто так отчаянно звал его.
Бабах!
Наруто душит в себе вскрик, а Учиха, захрипев от боли, прижимает пальцы к левому боку, в который попала пуля.
- Второй раз за эту ночь. Ты доигрался, Какаши.
Воздух прорезают черные полосы, сбивающие неудачных беглецов с ног и отбрасывающие их к стене.
- Разве это правильно - не отзываться, когда тебя зовут?
Саске возвышается рядом с Наруто, лежащим на земле. Тот поднимает на него светлый взгляд, в котором плещется неописуемое количество эмоций. С первой волной приходит вина, со второй - желание, чтобы все было под другому, а с третьей - непоколебимое стремление все исправить.
- Защитник, - шипит, цепко хватая Учиху за ногу, грязная слизь. - Защитник.
Молит о чем-то, едва ли не рыдая. И Саске, чуть расслабляя плечи, позволяет серым лентам, что змеятся по рукам, выйти за пределы кожи и, проткнув обезображенную до неузнаваемости неупокоенную душу, впитать ее в себя. Всю, без остатка. На мгновение покачнувшись от новой боли и тьмы, принятых в собственную душу как в заброшенный темный колодец.
Это заминка, и Какаши ею пользуется. Он не знает, что действенно против Самозванца, он в ярости от того, что тот по-прежнему неуязвим даже в своем истинном облике. И именно поэтому он готов сейчас отбросить в сторону оружие и пустить в ход амулеты. Хатаке выбрасывает вперед правую руку с зажатым в ней продолговатым зеленым камнем на плетеной веревке, такие используют для защиты, а также для распознавания уязвимого места, найти которое у этого порождения тьмы сейчас - первостепенная задача.
Рывок, выпад, все должно было получиться. Но Саске не дает Хатаке даже шанса. Черные нити, все еще дрожащие в воздухе, натягиваются как тетива и режут нападающего отрывистыми ударами острого хлыста. От попадания на оголенную кожу - красные полосы, мгновенно выдавливающие из себя алые капли крови. Какаши стонет и выпускает из рук амулет.
Тьма собирается вместе, сливаясь в единое копье. Наруто пытается вскочить, но что-то тяжелое и невидимое придавливает его к земле. Остается только извиваться и кричать, требовать, чтобы это прекратилось. Прекратите, прекратите.
Саске сгибает бледные пальцы, проворачивая в воздухе невидимую ручку. Больше этот неугомонный Какаши не будет ему мешать. Больше не будет заставлять его вспоминать, каково это, когда тебя убивают, продавливая кожу, разрезая ее, позволяя крови вырваться из заточения и найти конец своей свободе в земле. Больше не будет.
А затем Учиха натыкается взглядом на едва заметный в зеленой траве продолговатый амулет и меняется в лице. Черное туманное копье взрывается, не достигнув цели, оставляя после себя лишь липкий страх, пролитый потом по спине.
- Откуда... откуда у вас...
Учиха шепчет так будто губы его не слушаются. Глаза лихорадочно блестят, руки тянутся к выроненному изумрудному камню на веревке, а тело дрожит и дергается, как в ознобе.
Хатаке понимает, что все это время практически не дышал, и теперь шумно заглатывает воздух и тоже бросает беглый взгляд на выроненный им ранее амулет. Хатаке знает, что Самозванец не может сам взять его, только принять из чьих-то рук. Но такой услуги он ему уж точно не окажет. Мужчина наклоняется и подхватывает камень в земли, крепко сжав его в кулаке.
Саске выпрямляется, переводя взгляд с того места, где недавно лежал заветный артефакт на лицо Какаши - и видит на нем отпечаток такой знакомой ему ненависти.
Хатаке ненавидит его, не потому что он убил много людей. А за то что убил одного конкретного человека.
- Отдай, - Саске приказывает, требовательно протягивая руку. Тьма внутри воет, и Учиху дергает от этих болезненных толчков.
- И не подумаю.
Саске облизывает пересохшие губы. Он бы хотел выдрать из захвата этого мерзкого человека то, что ему нужно. С мясом, с кровью, с жизнью. Но не может. И эти очередные рамки выводят из себя, заставляя чуть ли не выть и скалиться, как тигр, которого дразнят дети, находящиеся по ту сторону решетки.
- Сказать тебе кое-что об Обито?
Хатаке каменеет, но непреклонно молчит.
- Он был мне благодарен. Он знал, что я не Рин, но благодарил так, как благодарил бы ее. Он сказал: "Спасибо, что дал побыть с ней еще немного".
- Для чего ты это говоришь? Неужели ты думаешь, что я поверю в доброту твоих намерений? Ты смеешься надо мной?!
- Некоторые сами выбирают свою смерть. Это очень ценно и дано не каждому.
- Я умирать не собираюсь, а вот ты должен сгинуть.
- Отдаааай.
Саске почти шипит, глаза опасно краснеют, лицо - слепок белого и серого, неживой грим на былом.
А Наруто во все глаза смотрит, как Учиха отчаянно дергается, как собака на поводке. Смотрит, как дрожат его губы и как его окутывает темная дымка, по которой тоже то и дело пробегает дрожь. И снова слышит те же самые голоса, что и в комнате, заполненной туманом. Они тягучими звуками тянутся к амулету, они бьют Саске по спине, по рукам, в нетерпении оставляя от своих прикосновений овальные синяки. Наруто смотрит во все глаза и понимает, что больше наблюдать за этим не может.
Он бездумно срывается с места, подлетает к Какаши и выхватывает у него из рук продолговатый зеленый камень. С плетеной веревкой в придачу.
- Наруто!
Какаши знал, что от этого сумасшедшего парня можно ожидать чего угодно, но не думал, что он может быть настолько глупым, чтобы совершить такой вопиюще неправильный поступок. Но у учителя не хватило трезвости ума, чтобы понять. Это не глупость - это отчаянность. Отчаянная вера и отчаянное желание.
- Держи.
- Стой! Условия! Поставь ему условия!
- Никаких условий.
Наруто протягивает Саске раскрытую ладонь, на которой лежит гладкий амулет, такой досягаемый теперь, что просто не верится. Учиха и не верит, настороженно всматриваясь Узумаки в лицо. В такое спокойное, доброе и заботливое лицо. По глазам не прочитать ни капли боли, будто бы она вся собралась где-то глубже и просто не в состоянии сейчас даже знак подать. Но ее выталкивает, выталкивает на поверхность этот смоляной омут черных глаз, что блестят сейчас почти жизнью.
Саске тянется вперед напряженной острой тонкой струной. А затем рывком хватает амулет, зажимает его в тиски трясущихся пальцев и замирает, заворожено всматриваясь в то, как лунный свет играет на его гранях.
- Он здесь... здесь... я его нашел, посмотрите, я его нашел, вы видите, видите?
Голос дрожит, срывается, Учиха бормочет что-то, медленно пошагово отходя назад. Из-за его плеча, как любопытная кошка, выглядывает черная тень. Она тоже неверяще тянет к амулету свои дымчатые руки. А затем, взвыв, раскрывается как капюшон у очковой змеи.
- Вы видите, видите?!
Саске кричит это, захлебываясь триумфом и искаженной радостью. Он смеется, страшно запрокинув голову назад. Давит из себя этот смех, даже когда он непреклонно угасает. Наступившая тишина кажется иллюзией. Учиха ощущает, что выжат досуха этим выбросом эмоций. Он медленно прячет амулет, медленно проводит рукой по лицу и медленно поворачивается к Узумаки.
И застывает, наблюдая за тем, как стекают по знакомому лицу, прочерчивая мокрые дорожки, неконтролируемые слезы.
Наруто плачет, выталкивая наружу всю свою боль.
И все свое счастье.
И Саске хочется спросить: почему ты это сделал. И хочется не просто услышать ответ, но и понять.
Учиха видит, как дрожат его губы, как глаза без страха, без омерзения, без упрека смотрят в черноту глаз Самозванца. Учиха видит, как на щеке белеют три изогнутых белесых шрама. И ему внезапно снова, как тогда, будто бы целую вечность назад перед рассветом, хочется к ним прикоснуться.
Так неистово, что он уже готов протянуть руку. Но его обрывает чье-то тяжелое дыхание в затылок и вкрадчивый знакомый шепот:
- Защитник, что ты делаешь?
@темы: Свет, Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., "Ведь свет ищет вас"
-
-
07.04.2014 в 19:38-
-
07.04.2014 в 22:50Возникли вопросы (наконец-таки и давно пора): а собственно кто и почему обрек на это все Саске, Итачи, и что там за история случилась в городе, и к чему стремится истинный хозяин положения?
За эмоциями героев и собственными эмоциями я что-то потеряла суть сюжета
-
-
08.04.2014 в 22:15Саске жующий яблоко, сидящий на окне, стоящий в парке..
Прям-таки фраза - отсылка к прошлому получилась
Меня бесит Какаши Оо. Необъяснимо, просто бесит
Потому что он хочет.... успокоить/уничтожить Саске?)
Очень атмосферно получился момент, когда Саске из дома вышел.
Мне хотелось показать, что он впервые за долгое время вышел под звездное небо в собственной личине. Что-то вроде нездоровой свободы
А как он кормил с руки "зверька"? А как он упал... Просто прям в груди что-то защемило.
Силушки много потратил)
ИНТРИГА! Что за амулет такой???
Хороший амулет))
Арт чудесен. Какой взгляд, какие краски.
Я давно его берегла)
-
-
08.04.2014 в 22:21Да, фик мрачный, фик тяжелый из-за выбранной темы, да и из-за того, что я действительно уделяю много времени именно переживаниям. Я их даже в описания чего-либо умудряюсь впихнуть)
а собственно кто и почему обрек на это все Саске, Итачи, и что там за история случилась в городе, и к чему стремится истинный хозяин положения?
Вопрос очень кстати) Знаешь, обычно в финале все всегда и проясняется, не так ли?)
Впрочем, того кто сделал все это с Итачи и с Саске, я, вы, мы уже встречали
За эмоциями героев и собственными эмоциями я что-то потеряла суть сюжета
Суть проста) Впрочем, на самом деле тут не столь важны причины, важны следствия, тут не столь важно, кто это и почему сделал - а что получилось. Но я все равно расскажу хотя бы немного историю, ту часть, которую не осветила в первой части Света
Большоооооое спасибо за отзыв и за прочтение)
-
-
09.04.2014 в 15:42Спасибо ТЕБЕ! Что написала
Потому что он хочет.... успокоить/уничтожить Саске?)
И поэтому тоже. Он просто мешает Наруто и Саске ТТ. Хотя я люблю Какаши.
Силушки много потратил)
Было в этом что-то такое усталое и печальное, что уже из себя вырывает лишь бы тварь насытить.
Хороший амулет))
Буду ждать, когда ж ты его свойства раскроешь
-
-
10.04.2014 в 22:11Спасибо ТЕБЕ! Что написала
И поэтому тоже. Он просто мешает Наруто и Саске ТТ. Хотя я люблю Какаши.
Но он же хочет, как лучше) К тому же Саске реально опасен, тут грех спорить
Было в этом что-то такое усталое и печальное, что уже из себя вырывает лишь бы тварь насытить.
За неимением других источников "пищи", даа
Буду ждать, когда ж ты его свойства раскроешь
Скоро раскрою - это факт)
-
-
12.04.2014 в 16:29P. S. Ну и конечно дописать это чудо, хотя по мне его можно продолжать и продолжать)))
-
-
15.04.2014 в 01:16постараюсь радовать, вершить свои вирши, да и вообще и дальше)
думаю, пришла пора для чего-го нового, но тут есть условие - дописать старое, надо бы, надо бы, надо бы это сделать
да, его можно длить вечно, но это будет уже издевательством каким-то) наметила я себе закругляться - значит, надо закругляться)