Дай мне день, чтоб тебе его отдать (с).
-Послушай. Чтобы называть себя – Голубь, нужно им быть. Физически или духовно. Ты, насколько я вижу, человек, значит, вероятность обладания телом птицы отпадает. Нет ни перьев, ни клюва, ни крыльев. Но и в душе у тебя их тоже нет. Так что ты просто Карл.
-Почем ты знаешь, что у меня там в душе? Может, у меня там такие крылья, каких ты отродясь никогда не видела. Большие белые красивые крылья.
Я скованно улыбаюсь, осторожно допивая молоко из кружки. Где-то далеко по асфальтированной дороге шуршат шинами тяжелые грозные грузовики и маленькие юркие легковушки, чуть ближе по узкому тротуару идет домой молодая пара. Дождь уже намочил их с головы до ног, так что теперь им нечего боятся и не нужно спешить.
-Нет их у тебя. Смирись. Люди крылья не просто так получают. Коли хочешь летать - должен пожертвовать чем-то другим.
-И чем же пожертвовала ты, Цапля?
Последнее слово звучит чересчур едко, с издевкой. Должно быть, я это заслужила. Излишняя откровенность, как ни странно, всегда приводит к непониманию и обидам.
-Я – ничем. У меня просто это отняли. Отобрали, меня не спросив.
Людей всегда интересуют подробности и доказательства. На веру уже никто ничего не принимает. А еще они обожают лезть в чужие души, устав копаться в своей. Что именно хотят там отыскать – не знают. Но лезут и лезут туда своими бледными руками, вглядываются жадными глазами и ищут, ищут нечто такое, что способно их успокоить и согреть.
Я поднимаюсь, медленно с удовольствием, как после долгого сна, расправляю высохнувшие крылья. Теперь они стали намного легче, теперь снова можно лететь, но меня клонит в сон.
-Карл, я посплю немного, ладно? Здесь, на диване.
Ты молча киваешь, явно думая о чем-то своем, и приносишь мне подушку. Она набита белыми перышками, от чего мне становится неприятно и уютно одновременно. Смотря на закрывающуюся за тобой дверь, я закутываюсь в теплый серый плед. Дождь за окном принимается петь мне нежную колыбельную из детства. Ветер подхватывает ее, кружится, высвистывая медленный плавный мотив. Я изгибаю длинную шею, пристроив черный клюв на белой, как вата, подушке и уплываю в мир снов, в котором нет птиц, перьев и дождя. Там есть лишь обычная девушка, которая спешит по утрам в душное переполненное метро и читает там очередную понятную только ей книгу.
Темнота впитала в себя последние слезы неба, дождь застыл на секунду в воздухе и успокоился. Я открываю глаза, судорожно вспоминая, где я нахожусь и нужно ли здесь чего-то опасаться. На улице – серо. Серое небо и земля, и даже воздух, пропитанный холодным молоком тумана. Ты стоишь и смотришь в окно. Я совсем не удивляюсь, что ты здесь. Тихонько подхожу сзади, кутаясь в теплый плед, еще хранящий в себе мои сны, и молча замираю.
-Слушай, Цапля, - голос острой иглой прорезает тишину комнаты. – Слушай. Ты меня очень сильно обидела. Появилась на пороге в такой неожиданный дождь, сказала, что я не могу быть птицей, и уснула. А мне всю жизнь хотелось иметь крылья. Всю жизнь. Я устал ходить по земле, сгибаясь и ломаясь под градом условностей, стереотипов и правил. Я уже не помню, когда последний раз засыпал без мысли о том, что жизнь – дерьмо. Что все мои жалкие потуги бессмысленны, и мне никогда не достичь, не коснуться чего-то светлого белого доброго.
Я молчу, позволяя тебе, наконец, высказать свои глубоко спрятанные от людей, даже от самой жизни, мысли, которые не решался произнести настолько громко, чтобы хоть кто-то услышал. Но для меня сейчас твои слова подобны крику, - пустота серого утреннего мира усиливает их, отражает и поглощает без остатка. Днем от них не останется ни звука.
-Да, я обычный человек. Самый что ни на есть заурядный. Но ведь именно таким и хочется стать кем-то особенным, великим, всемилюбимым. Чтобы нечто выделило их из огромной, вечно спешащей куда-то, массы, наделило необъяснимой силой. Не важно, что это будет: волшебная палочка или мощный тяжелый пистолет. И вот…
Ты поворачиваешься ко мне лицом и пристально вглядываешься в глаза. Внутри начинает разрастаться пульсирующий комок тревоги. Он мягко скребется по сердцу теплыми ватными краями, изредка царапаясь попадающимися среди легкого пуха деревянными опилками.
-И вот ты. Девушка, утверждающая, что является птицей. Цаплей.
-Белой Цаплей, - я протягиваю руки и закрываю ими твои глаза, душа успокаивается, - больше ее никто не тревожит, никто не пытается уловить ее зыбкий образ, разглядеть распахнутые внутри крылья. – Мир нуждается не только в уникальных людях, но и в самых обыкновенных. Сам посуди: если бы необычных людей было бы слишком много, они автоматически стали бы заурядностью.
-У тебя руки пахнут печеньем, - невпопад говоришь ты. Ночной ты. Тот, который немного отличается от своего "дневного брата": голос мягче, в нем нет грубых ноток, равно как и ласковых. Слова проникновеннее и даже как-то мудрее, хотя, разумеется, они для меня все кажутся глупыми. Не потому что это так и есть на самом деле, а потому что я так решила сама.
-Я пойду. Спасибо за молоко и плед.
Резко повернувшись к тебе спиной, сбрасываю с плеч серую ткань и направляюсь к выходу. Чуть влажные джинсы не вызывают никакого дискомфорта, как, впрочем, и мятая кофта. Мне всегда было абсолютно наплевать, во что я одета.
Твои шаги останавливают меня в дверях.
-Цапля. Ты вернешься? Еще вернешься сюда?
Тревожный комок внутри расплывается в странное подобие улыбки, которая отражается на губах. Я игриво наклоняю голову, чуть опуская длинный блестящий клюв.
-Что – вот так предсказуемо? Пара заумных фраз, мокрые волосы, странное имя, да касание рук, – и ты уже влюбился? Ты и впрямь обычный человек, Карл.
-Ты вернешься?
-Нет.
Я осторожно закрываю за собой дверь. Щелчок – и между нами уже вполне материальная преграда, ненадежная, хрупкая, но даже ее ты не в состоянии преодолеть. Отрывисто встряхиваю крылья и выгибаю вперед белую шею, ища в туманном утре свою дорогу. За спиной тает твой шепот: "Что-то доброе белое светлое".

-Почем ты знаешь, что у меня там в душе? Может, у меня там такие крылья, каких ты отродясь никогда не видела. Большие белые красивые крылья.
Я скованно улыбаюсь, осторожно допивая молоко из кружки. Где-то далеко по асфальтированной дороге шуршат шинами тяжелые грозные грузовики и маленькие юркие легковушки, чуть ближе по узкому тротуару идет домой молодая пара. Дождь уже намочил их с головы до ног, так что теперь им нечего боятся и не нужно спешить.
-Нет их у тебя. Смирись. Люди крылья не просто так получают. Коли хочешь летать - должен пожертвовать чем-то другим.
-И чем же пожертвовала ты, Цапля?
Последнее слово звучит чересчур едко, с издевкой. Должно быть, я это заслужила. Излишняя откровенность, как ни странно, всегда приводит к непониманию и обидам.
-Я – ничем. У меня просто это отняли. Отобрали, меня не спросив.
Людей всегда интересуют подробности и доказательства. На веру уже никто ничего не принимает. А еще они обожают лезть в чужие души, устав копаться в своей. Что именно хотят там отыскать – не знают. Но лезут и лезут туда своими бледными руками, вглядываются жадными глазами и ищут, ищут нечто такое, что способно их успокоить и согреть.
Я поднимаюсь, медленно с удовольствием, как после долгого сна, расправляю высохнувшие крылья. Теперь они стали намного легче, теперь снова можно лететь, но меня клонит в сон.
-Карл, я посплю немного, ладно? Здесь, на диване.
Ты молча киваешь, явно думая о чем-то своем, и приносишь мне подушку. Она набита белыми перышками, от чего мне становится неприятно и уютно одновременно. Смотря на закрывающуюся за тобой дверь, я закутываюсь в теплый серый плед. Дождь за окном принимается петь мне нежную колыбельную из детства. Ветер подхватывает ее, кружится, высвистывая медленный плавный мотив. Я изгибаю длинную шею, пристроив черный клюв на белой, как вата, подушке и уплываю в мир снов, в котором нет птиц, перьев и дождя. Там есть лишь обычная девушка, которая спешит по утрам в душное переполненное метро и читает там очередную понятную только ей книгу.
Темнота впитала в себя последние слезы неба, дождь застыл на секунду в воздухе и успокоился. Я открываю глаза, судорожно вспоминая, где я нахожусь и нужно ли здесь чего-то опасаться. На улице – серо. Серое небо и земля, и даже воздух, пропитанный холодным молоком тумана. Ты стоишь и смотришь в окно. Я совсем не удивляюсь, что ты здесь. Тихонько подхожу сзади, кутаясь в теплый плед, еще хранящий в себе мои сны, и молча замираю.
-Слушай, Цапля, - голос острой иглой прорезает тишину комнаты. – Слушай. Ты меня очень сильно обидела. Появилась на пороге в такой неожиданный дождь, сказала, что я не могу быть птицей, и уснула. А мне всю жизнь хотелось иметь крылья. Всю жизнь. Я устал ходить по земле, сгибаясь и ломаясь под градом условностей, стереотипов и правил. Я уже не помню, когда последний раз засыпал без мысли о том, что жизнь – дерьмо. Что все мои жалкие потуги бессмысленны, и мне никогда не достичь, не коснуться чего-то светлого белого доброго.
Я молчу, позволяя тебе, наконец, высказать свои глубоко спрятанные от людей, даже от самой жизни, мысли, которые не решался произнести настолько громко, чтобы хоть кто-то услышал. Но для меня сейчас твои слова подобны крику, - пустота серого утреннего мира усиливает их, отражает и поглощает без остатка. Днем от них не останется ни звука.
-Да, я обычный человек. Самый что ни на есть заурядный. Но ведь именно таким и хочется стать кем-то особенным, великим, всемилюбимым. Чтобы нечто выделило их из огромной, вечно спешащей куда-то, массы, наделило необъяснимой силой. Не важно, что это будет: волшебная палочка или мощный тяжелый пистолет. И вот…
Ты поворачиваешься ко мне лицом и пристально вглядываешься в глаза. Внутри начинает разрастаться пульсирующий комок тревоги. Он мягко скребется по сердцу теплыми ватными краями, изредка царапаясь попадающимися среди легкого пуха деревянными опилками.
-И вот ты. Девушка, утверждающая, что является птицей. Цаплей.
-Белой Цаплей, - я протягиваю руки и закрываю ими твои глаза, душа успокаивается, - больше ее никто не тревожит, никто не пытается уловить ее зыбкий образ, разглядеть распахнутые внутри крылья. – Мир нуждается не только в уникальных людях, но и в самых обыкновенных. Сам посуди: если бы необычных людей было бы слишком много, они автоматически стали бы заурядностью.
-У тебя руки пахнут печеньем, - невпопад говоришь ты. Ночной ты. Тот, который немного отличается от своего "дневного брата": голос мягче, в нем нет грубых ноток, равно как и ласковых. Слова проникновеннее и даже как-то мудрее, хотя, разумеется, они для меня все кажутся глупыми. Не потому что это так и есть на самом деле, а потому что я так решила сама.
-Я пойду. Спасибо за молоко и плед.
Резко повернувшись к тебе спиной, сбрасываю с плеч серую ткань и направляюсь к выходу. Чуть влажные джинсы не вызывают никакого дискомфорта, как, впрочем, и мятая кофта. Мне всегда было абсолютно наплевать, во что я одета.
Твои шаги останавливают меня в дверях.
-Цапля. Ты вернешься? Еще вернешься сюда?
Тревожный комок внутри расплывается в странное подобие улыбки, которая отражается на губах. Я игриво наклоняю голову, чуть опуская длинный блестящий клюв.
-Что – вот так предсказуемо? Пара заумных фраз, мокрые волосы, странное имя, да касание рук, – и ты уже влюбился? Ты и впрямь обычный человек, Карл.
-Ты вернешься?
-Нет.
Я осторожно закрываю за собой дверь. Щелчок – и между нами уже вполне материальная преграда, ненадежная, хрупкая, но даже ее ты не в состоянии преодолеть. Отрывисто встряхиваю крылья и выгибаю вперед белую шею, ища в туманном утре свою дорогу. За спиной тает твой шепот: "Что-то доброе белое светлое".

Боже, мне нужны мнения. Как никогда. В моей жизни были раньше лишь стихи, так что это нечто новое для меня. И странное.
Ну а вообще - "Продолжение следует".
Ну а вообще - "Продолжение следует".
Мир нуждается не только в уникальных людях, но и в самых обыкновенных. Сам посуди: если бы необычных людей было бы слишком много, они автоматически стали бы заурядностью.
хорошая мысль. нужная)
У тебя руки пахнут печеньем
хм...
Ангелы пахнут печеньем...)
Чуть влажные джинсы не приносят никакого дискомфорта, как, впрочем, и мятая кофта.
Бета: "Чуть влажные джинсы не вызывают никакого дискомфорта..."
хорошая мысль. нужная)
Мерси).
хм... Ангелы пахнут печеньем...)
Это утверждение или что?)
Бета: "Чуть влажные джинсы не вызывают никакого дискомфорта..."
Ом, ну да).
..очень нравится...
Это утверждение или что?)
ну да... ты фильм "Майкл" смотрела?**
Ом, ну да).
бета - вещь нужная...)
хотя, пишешь ты, безусловно, хорошо...)
ну да... ты фильм "Майкл" смотрела?**
Честно говоря, не слышала о таком даже? ^^ А о чем он?
бета - вещь нужная...) хотя, пишешь ты, безусловно, хорошо...)
Спасибо). Но правила русского языка я знаю на очень среднем уровне). Начала его учить только на подготовительных курсах в институт, для поступления, в общем-то, в оный). Потому часто пишу чисто интуитивно).
Честно говоря, не слышала о таком даже? ^^ А о чем он?
об ангеле. посмотри как-нибудь.
стоит того
Потому часто пишу чисто интуитивно).
сока...)
но хорошо получается.
может, тебя в таком случае бетить?**
об ангеле. посмотри как-нибудь. стоит того
Уговорила).
может, тебя в таком случае бетить?**
Ты можешь? Хочешь? Было бы чудесно).
Чувствую огребу по полной)). О, прости меня, русский язык))).Уговорила).
я плохого не посоветую))
Ты можешь? Хочешь? Было бы чудесно). Чувствую огребу по полной)). О, прости меня, русский язык))).
да без проблем)
думаю, не так уж и огребешь)
я скорее стилистику буду править)
да без проблем) думаю, не так уж и огребешь) я скорее стилистику буду править)
Не до конца понимаю слово "стилистика").
как бы это объяснить-то...
*задумалась...*
хар-ка текста, указывающая на авторски.языковые.исторические и проч и проч несинтаксические особенности текста.
вот и договорились...)
Отдельно восторгаюсь способностью писать в настоящем времени. Для меня это очень и очень нелегко.
читать дальше
БоятЬся.
Верно).
"Устав" как деепричастие, фактически, не используется в языке, на мой взгляд, не самая лучшая форма. Чуть режет слух.
Я не вижу замены... Пусть режет).
Правильно "высохшие". Если не неологизм, то лучше всё ж так.
Окей.. Пусть будет так). "Я поднимаюсь. Медленно, с удовольствием, как после долгого сна, расправляю высохшие крылья".
Вечно спешащей куда-то массы. Запятая перед "массы" не нужна.
Да? Ну ладно).