Дай мне день, чтоб тебе его отдать (с).
Название: Кто будет мной?
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске, Саске/Наруто, Джуго, Сакура, Итачи и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романтика.
Размер: Это уже макси, чуваки.
Саммари (описание): Всем кого-то не хватает. Но не все знают и понимают, кого именно.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото.Кроме Кайто. А остальное все мое.
Предупреждение: слеш, АУ, курим, пьем, мей би ООС.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Мне нравится этот момент, когда приходит то время, которое старался искусственно подогнать, приблизить раньше. А потом - раз, и оно само приходит. И даже пальцы как-то по-другому по клавиатуре бегают.
Это я к чему. К тому, что я люблю такие моменты, когда действительно хочется писать.
Глава 16. И на следующее утро в город пришла весна.Обида душит. Обида читается во всем: в движениях рук, в выражении лица, в глазах, в поджатых губах. Наруто не пытается ее скрыть - зачем. Это в привычках Саске - скрывать.
- Почему ты мне не сказал?
- Я сказал.
- Я не про это, почему так поздно?!
Узумаки сжимает кулаки и с вызовом смотрит на Учиху. Тот курит, прислонившись спиной к железной лестнице для детских летних забав. Скоро на ней будет ползать столько пищащих созданий, что и не сосчитаешь.
- Саске, ответь уже, а!
- Я сказал тогда, когда посчитал нужным.
- Чего?! А если бы ты посчитал - за час до вылета?! Это нормально?!
- Если бы я точно знал, что уеду, за час до вылета - нормально.
- Да ты!...
Кто? Сигарета замирает в паре сантиметров от губ, взгляд внимательный, в черных глазах застывает неподдельный интерес и тут же сменяется чем-то совершенно нечитаемым. Берет отсчет от слов Наруто и нигде не заканчивается. Луч в бесконечность.
- Я что... для тебя совсем ничего не значу?
Саске молчит, на белый снег сыпется пепел, мигает, падает крошечной искрой горящий ошметок. Наруто разом как-то осунулся, растерял всю обиду и детскую торопливость. Теперь от него веет горечью. И это неправильно.
- Не говори ерунды.
- Так значу?
- Не задавай глупых вопросов.
- Это важный вопрос! Он важный, это твои ответы глупые!
- Может, прекратишь уже кричать?
Наруто вздыхает. Кажется, проще бетонную стену головой пробить, чем эту сферу отрицания и неоднозначности.
- Неужели так трудно, Саске? Вот ты для меня много значишь, очень много, черт возьми!
Учиха бросает в снег сигарету, безжалостно тушит ее, придавливая ботинком. Порывается засунуть руки в карманы, но Наруто резким движением останавливает этот импульс и изо всех сил сжимает чужое запястье.
- Саске.
Узумаки почти больно, но он не дает себе право принять это.
- Мне нужно домой. Сумку собирать.
Не почти, а больно. Больно до тех пор пока Учиха не добавляет:
- Пойдешь со мной?
И в этом простом вопросе слышится возможность выбора. Развилка пути, и нужно решить: направо повернуть или налево. Может, кто-нибудь и задумался бы. Может, кто-нибудь позволил бы гордости набросить пелену на глаза или наоборот - смахнуть ее. Но Наруто все равно выбирает Саске. Как бы ни был зол, как бы ни был обижен, он не собирается делать шаг назад, перечеркивать выстрадано преодоленные преграды для того, чтобы хлопнуть дверью.
Поэтому он кивает. Хоть и сдержанно и слегка отстраненно. Но все равно кивает.
Учиха живет на десятом этаже. В его подъезде жителей до нужной высоты возносит новенький лифт, который не издает ни звука, ни скрипа до самого открытия створок. Так непривычно.
Саске тоже бесшумен, ни единого лишнего слова. Только ключи гремят в руке чересчур громко да железная дверь квартиры неохотно поддается давлению. Наруто задерживает дыхание, в свою прихожую так не заходишь, в своем доме не замечаешь и половины того, что замечаешь в чужих.
А здесь и вовсе хочется обращать внимание на каждую мелочь. Хочется не спеша мерить шагами кухню, потом комнату, будто вышагивая по тротуару чужого, но такого долгожданного города. И хочется упиваться им, высчитывая количество домов, видимых из окна гостиницы, где остановился.
Цвет стен, цвет мебели, цвет штор, мелькающий в дверном проеме. Узумаки вешает куртку на крючок и невзначай касается пальцами светлых обоев, ощущая рельефность выписанных на них узоров.
Первый взгляд может обмануть. Но на первый взгляд эта квартира совсем не похожа на Саске.
- Поедим?
- Угу.
Они проходят на кухню, и Наруто садится за стол, непроизвольно вслушиваясь в царящую здесь тишину. Ей-богу, как в бункере. И эта тишина давит на сознание до тех пор, пока Учиха не нарушает ее, открывая холодильник и вытаскивая из него необходимые продукты.
Узумаки хочется продолжить недавний разговор, но он не знает, как заново его начать. Не знает, как заставить этого мастера игнора отвечать на вопросы. Отвечать искренне и без виртуозных увиливаний.
За окном на землю вяло падает мокрый снег. Саске стоит спиной, четкими и слаженными движениями разрезая помидор за помидором, нарушая их целостность, дробя, но делая более удобными для поглощения. Это настолько буднично, настолько по-домашнему, что Наруто забывает - скоро Учихи здесь не будет, на долгих полгода не будет. А то и больше. Узумаки не желает думать об этом "больше", не будет такого. Иначе это совсем уж нечестно.
Саске кладет доску для резки в раковину, вытирает руки снятым с крючка полотенцем. Он, конечно, не похож на хозяюшку, но есть во всем этом что-то семейное.
Впрочем, чем дольше Наруто на него смотрит, тем больше осознает, что Саске привык жить один. Более того - не привык принимать гостей.
Он всегда достает одну тарелку, одну вилку, одну чашку. Для осознания необходимости второго прибора требуется добрых полминуты. И снова - дверцу шкафчика на себя, вторую тарелку на стол.
А за дополнительной чашкой и вовсе приходится уходить в комнату и рыться там в коробках и заначках.
- Не часто зовешь гостей?
- Не терплю чужих людей в своем доме.
Тон спокойный, и вряд ли Учиха хотел этой фразой на что-то намекнуть, но Наруто слышит в этом простом предложении самое дорогое для себя послание. В груди разливается тепло, побуждая сердце совершить дополнительный удар, и Узумаки подскакивает с места и обнимает Саске со спины за талию.
- Не мешай.
Голос ворчливый, но это для вида, Наруто знает. Он внезапно осознал так много, что ему ни за что не хочется отпускать Учиху. Одного. Никуда, никогда.
Ведь не терпит чужих людей в доме. Ведь позвал Наруто к себе домой.
И не стоит поддаваться щемящей тревоге, будто бы это похоже на прощальный подарок.
Это не подарок, это шаг.
Саске протягивает Узумаки тарелку с рисом, кивает на стол. А затем мельком смотрит на часы. И этот незначительный взгляд длиной в пару секунд напоминает об отъезде и о том, как мало осталось времени на двоих.
Наруто поначалу пытается травить смешные байки, рассказывать случаи из жизни, но затем замолкает, только изредка поглядывая на Саске. Тот ест размеренно, сосредоточенно, будто решает математический пример.
- Телик включим?
- У меня нет телика.
- Прааавда?
Наруто удивленно окидывает взглядом кухню. Действительно, нет.
- Чего так?
- Там не показывают ничего интересного.
- Сериалы.
- Предсказуемы и тупы.
- Фильмы.
- Если захочется - есть интернет.
- Шоу там всякие.
- Смотреть на чужие кривляния добровольно - обойдусь.
- Ты так категоричен, Саске.
Наруто улыбается, ухватывая с тарелки помидорную дольку.
- А новости?
- А новости меня никогда не интересовали.
Тяжелый случай теликоненавистничества. Впрочем, ноут в квартире наблюдается, значит, не все потеряно. Наруто уже было открывает рот, чтобы спросить про спортивные передачи, но Саске внезапно добавляет личный нюанс из прошлого к своему мнению о новостях.
- Их любил смотреть Джуго, каждый вечер, как по расписанию.
Наруто шумно проглатывает не до конца прожеванный помидор и, широко раскрыв глаза, смотрит на Саске. С чего вдруг, с чего вдруг он затронул эту тему.
- Или Кайто уже все тебе рассказал?
- О чем?
- О Джуго. Он всегда любил эту тему.
- Нет, мне он ничего такого...
- Вы общаетесь?
Саске перебивает резко, явно весь этот диалог был создан ради именно этого вопроса. Наруто замирает с открытым ртом. Подобная заминка с головой выдает его раздумья над ответом, и Учиха щурится, всем своим видом показывая - он уже знает то, что Узумаки не решается сказать.
Наруто отчего-то неловко, будто бы ему действительно есть, что скрывать. Он опускает глаза и принимается сосредоточенно ковыряться в подогретом рисе, старательно отделяя зерна друг от друга.
- Ну... не то что бы... он мне звонил один раз, и все.
- Ясно.
- Если мы и будем общаться - то только по-дружески!
Узумаки внезапно вскидывает голову, мгновенно растеряв всю неловкость. Однако на Саске это не производит никакого впечатления, он по-прежнему прожигает блондина фирменным прищуром и помещает в рот последнюю дольку помидора.
- По-дружески тоже не надо. Из него отвратительный друг. Он может предать тебя ни с того, ни с сего. Более того - предать, сам того не поняв.
- Ты снова так категоричен, Саске.
- На это есть причины.
- Какие?
- Опыт общения с Кайто.
- Он тебя предал?
Наруто надоело ходить вокруг да около. Это как принять вызов - говорить начистоту. Это как очередная ступень - перестать аккуратничать. Не переборщить бы.
- Да.
- Что он сделал?
- Из-за него мне пришлось жить с Джуго.
- А ты не хотел?
Наруто удивлен, у него уже давно и железно сложилось впечатление, что Саске и этот самый Джуго души друг в друге не чаяли. И впечатление это резало будто бритвой. Даром, что все прошло. Все прошло, но все же было.
- Не хотел.
- Почему?
- Уже поздно, мне нужно собирать вещи.
Мутный такой, темный. Темнее не придумаешь. Люди сдаются, ощутив на себе любовь, почувствовал доброту. Это ключи от всех замков, но попадаются, видать, такие, к которым нужен особый сплав. И особенно упорно и долго нужно стоять у двери, ковыряясь в замочной скважине. Звяк-звяк - металл по металлу. Перебудив всех соседей, но не достигнув цели.
А может, и вовсе эту дверь невозможно открыть?
А может, она откроется только тогда, когда сама того захочет?
Учиха ставит пустую тарелку в раковину и уходит в комнату. Там на пол падает явно недавно купленная сумка, открываются дверцы шкафов. А Наруто смотрит через всю кухню, через широкие окна балкона, как в доме напротив загораются огни.
Они, будто подвластные взмаху волшебной палочки умелого дирижера, озаряются светом каждое в свой миг. Они рисуют на огромной рельефной стене свои узоры, свои буквы. Теряются, гаснут, воскресают вновь. И Наруто думает, что Саске теперь навечно будет ассоциироваться у него с вечерами, с распахнутыми балконами и видам, что с них открываются.
Слов о прошлом больше не было. Учиха аккуратно складывал в сумку вещи, Наруто сидел на стуле и смотрел, как его пальцы разглаживают складки на одежде, как его глаза выискивают на полках нужную вещь, как он наклоняется, доставая из самых нижних закромов коробку с черными мужскими туфлями.
И казалось будто бы Саске опустошает не шкаф, а потихоньку у Наруто из души вынимает раздробленное на куски спокойствие, деталь за деталью. Узумаки и не знал, что у него столько всего в душе запрятано.
- Я останусь?
- Конечно.
Конечно, ведь это последняя ночь перед разлукой. Самолет в субботу, в три часа ночи, а значит, выезжать нужно будет в полночь. Как Золушка с бала. Только вот туфелька в этот раз вряд ли будет потеряна.
Наруто не спится. На новом месте, с новой тревогой в сердце. Он смотрит, как Саске закрывает глаза и утыкается носом в подушку, и его захлестывает ноющей нежностью. Черт возьми, до сих пор никто не был способен так его бесить и так его успокаивать. Даже Амару. Тем более Амару.
Переплести чужие пальцы со своими и попытаться отдаться сновидениям. А лучше - и вовсе без них сегодня обойтись. Лучше бы видеть то, что наяву - как вы лежите рядом, а за окнами гаснут огни, что светили весь вечер. Остаются только ровные полосы озаренных лестничных площадок.
По которым кто-то неустанно поднимается вверх. Темная тень без имени, без души. Наруто знает, что это вор. Что он крадет у людей самое ценное. Что он идет сейчас к нему. Просачивается через балконное окно и замирает на кухне, что-то перебирая в руках. Это что-то звенит как монетки и трещит как угли костра.
Тень рождает собственную тень, и она вытягивается, заполняя собой узкий коридор, покрытый блестящим воском. На него ступишь, сразу затянет в междуэтажье, как в трясину. И вечно будешь наблюдать за чужим семейным счастьем и ощущать собственную невыносимую боль. Ведь сдавит бетонными плитами, как жизненными обстоятельствами, не разожмешь эти тиски.
Вор уже стоит в дверях - черный силуэт. Одной рукой держится за дверной косяк, другой - из коридора протаскивает что-то к себе поближе. Сзади него на полу - нечто менее темное, на волосах - красные всполохи костра, что совсем недавно щелкал у вора в руках. Тот макает палец в алые разводы на чужой макушке и медленно, тягуче, удовлетворенно рисует этой свежей кровью на своем черном лице широкую улыбку.
Наруто не в силах вымолвить ни слова. Наруто хочется орать, чтобы вор убирался прочь и не смел ничего красть. Не смей, не смей, не смей. На плечи давит с неимоверной силой, невозможно даже шевельнуться. Но вор не нападает. Он улыбается не своей улыбкой, он дергает правой рукой, протаскивая по паркету свою ношу.
И Узумаки с ужасом видит, как свет из окна падает на черную макушку, оживленную и сразу же умертвленную красными узорами. Видит, как в темной руке вора вырисовывается белая кисть. Белая-белая рука, чье запястье надежно скрывает черный нарукавник.
Видит и от ужаса хочется орать, будя соседей, свет в окнах, часы на полке. И самого себя.
Из сна выбрасывает резко и болезненно. Наруто душит в себе рвущийся наружу крик. Он был бы коротким, но определенно громким. Дыхание тяжелое, руки дрожат, давно такой жути не было, давно так не прошибало холодом и страхом, что хочется выбежать из комнаты и забиться в самый дальний угол.
Узумаки прижимает ладони к лицу и старается выровнять дыхание. Это сон, это просто сон. Послевкусие которого побуждает шарахаться от каждой тени.
- Что случилось?
Наруто вздрагивает от этого голоса. Он надеялся, что не разбудил Саске. Наделся, что еще немного посидит вот так, а потом прижмется к Учихе и снова уснет.
- Плохой сон.
Саске знает, что такое плохие сны. Каждый человек на этой планете знает. И нереальность царства Морфея никак не спасает людей от реальности тех эмоций, что она зарождает в душах.
Наруто считает секунды. Еще пять - и он улыбнется, сделав вид, что ничего страшного или хотя бы неприятного не произошло. Но едва начав считать, внезапно чувствует, как чужие пальцы касаются его волос. Сначала легонько, а затем зарываются в них, поглаживая по голове. Душу затапливает теплотой, колет неизбежным. И Узумаки признается , просто и искренне признается в том, что вопило между строк весь сегодняшний вечер.
- Я не хочу, чтобы ты уезжал.
- Я знаю.
- И все равно уедешь?
Пальцы в волосах замирают, но не пропадают совсем. Наруто убирает ладони от лица и смотрит на Саске. В темноте его глаз совсем не видно. Его силуэт - как тень из сна, и только касания доказывают, что он реален. Что он действительно появился в твоей жизни, действительно застрял тогда в лифте. Ты действительно обнимал его, целовал, звал. И Узумаки не знает, что будет делать, когда это доказательство исчезнет.
- Да.
Другого ответа и быть не могло.
- Пойми, Наруто, я не могу упустить этот шанс. Это очень важно. Для меня. Это шанс хоть что-то исправить. Шанс отдать долг.
- Кому?
- Моему брату. Он очень многое для меня сделал. Я жил у него, когда мне некуда было идти. Потом благодаря ему у меня появилась эта квартира.
- Некуда было идти?
Наруто говорит тихо, пусть ночь поможет преодолеть недомолвки и хоть немного приподнимет пыльные завесы.
- Я жил с Джуго, потом мы расстались.
- Почему расстались?
Узумаки боится, что эта лаконичная откровенность оборвется. В комнате непозволительно громко тикают часы, приближая рассвет. Из приоткрытой форточки дует холодный ветер, морозя плечи и охлаждая мысли. Наруто уже кажется, что Саске не ответит. Но тот отзывается, натянутой струной замерев на расстоянии вытянутой руки.
- Он встретил свою судьбу. Это его слова.
Громкие слова, которыми обычно объясняют то, чего в сущности не могут объяснить. Узумаки и сам говорил тогда на загородной лыжной базе о судьбе, упоминая свои извечные сны. Теперь ясно, отчего Саске тот разговор так не понравился.
Единственное, что Наруто непонятно: как можно отказаться от Саске ради кого-то другого. Юношеская влюбленная категоричность, не иначе.
- Его звали Кимимаро. Я запомнил.
Ни разу не видел, но запомнил. Своеобразное злобное поощрение, выделение из толпы.
- Он умер не так давно, разбился вместе с самолетом.
- Кто, Джуго?!
- Кимимаро.
Наруто не был готов к подобному повороту событий. Саске пропускает светлые волосы между пальцев, мягкие, солнечные такие. Ночью особенно.
- Это... ужасно...
- Да. Терять - это ужасно.
Что-то колет в груди. С каждым новым днем у этой особой боли все больший размах.
- Это не про нас, судьба, не судьба... ты пиши мне, ладно? Не пропадай, хорошо? А то я тут помру просто. Звони, пиши... и я буду тоже, постоянно писать буду.
- Ладно.
Не обещание, просто согласие, но такое спокойное и уверенное, что веришь. Наруто перехватывает руку Саске и прижимается к ней губами. Пальцы пахнут теплым деревом, и этим запахом хочется упиваться, как грозой в жаркий летний день.
- Но я все равно не понимаю, почему нельзя остаться. Что за долги между родными людьми, ведь это твой брат, ведь это...
- Я тебя сейчас стукну.
Узумаки выдыхает в чужую открытую ладонь и резким движением обхватывает Учиху за плечи, прижимая к себе. Спорить можно до бесконечности, а то и дольше. А минуты растворяются во времени даже быстрее, чем дергается длинная стрелка в серебристых часах на полке.
Следующий день был скомкан и выкинут в помойку. Саске весь день носился по городу, доделывая неоконченные дела и разбираясь с возникшими проблемами. А Наруто весь день думал, что просто не в состоянии вынести разлуку длиной в полгода. Он выглядел настолько подавленным, что на одной из перемен Сакура спросила: не расстались ли они с Саске. На что получила в ответ громкий и возмущенный вопль: "Нет!"
Остаток совместного времени досиживали в квартире Учихи. Наруто сидел, уткнувшись Саске в плечо, а рядом лежала чертова синяя сумка, набитая вещами. И чертов таксист позвонил ровно за полчаса до выезда, сказал, что скоро будет. И чертовы мысли расширяли фантазию, и порой думалось о том, что вот если сейчас сломать Учихе, скажем, руку - он точно останется.
Чуть позже от музыки, звучащей в такси, хотелось рыдать. Уж больно душещипательная она была. Хотелось ли Саске плакать от этой мелодии, Наруто не знал, нет, скорее всего, но был благодарен ему за резкую просьбу "вырубить это нытье".
К зданию аэропорта Узумаки шел как на плаху. Учиха неспешно и молча вышагивал рядом, разве есть еще что-то, что можно добавить ко всему ранее сказанному.
Очередь к металлоискателю пестрила яркостью курток и невыспавшимися лицами, высокий потолок пародировал небо, а Наруто, легонько тронув Саске за плечо, протянул ему вытащенную только что из кармана пару черных перчаток.
- Вот. Я же обещал, они не слишком теплые, на весну, зимние потом... подарю потом.
Взгляды прикованы к обновке. Отчего неловко так. Наруто, не поднимая глаз, представляет себе, мечтает о том, чтобы Саске вот сейчас, вот именно сейчас - взял и передумал. Как это бывает в фильмах. Как это бывает в фантазиях, смягчающих удары реальности.
- Нравится?
- Да, хорошие.
Билеты, багаж, взгляд на табло. Там уже красуется чертова строчка о вылете. Узумаки широко улыбается, вспоминая о том, что обязан быть бодрым и веселым.
- Саске, надо сфоткаться напоследок, а то у нас с тобой ни одной совместной фотки нет.
Учиха не против, он смотрит в объектив встроенной в телефон камеры, чувствуя как Наруто обнимает его одной рукой. Плечо умещается в широкую ладонь, а пальцы стискивают его, собственнически впиваются в ткань куртки. Щелк. Щелк.
Саске даже не смотрит, что там получилось, ему пора. Он делает шаг вперед, разворачивается к Узумаки. Совсем как тогда, когда объявлял ему о том, что уезжает.
- Пока.
- Пока.
Саске смотрит на расстроенное лицо Наруто. Его не обманешь ни этой улыбкой, ни расслабленной позой, ни даже задорным взглядом. В этом задоре так четко читается грусть, что только дурак ее не заметит. А Саске уж точно не дурак.
Поэтому он делает прощальные пару шагов вперед, без колебаний обнимает Узумаки и негромко говорит ему на ухо:
- Не драматизируй.
- Уж я-то? Нет! И не буду.
Короткая усмешка и - все. Учиха уходит, а Наруто остается на месте. Тянется за ним сердцем и взглядом, сжимает в руке телефон с ценными фотографиями. А затем садится на скамейку и сидит на ней, неотрывно смотря на табло, до тех пор пока чертов рейс не пропадает из статуса подготовки ко взлету.
Улетел. Мобильник на борту выключил. Пристегнулся и откинулся на спинку кресла. Может быть, заснет, ведь ночь на дворе.
В аэропорту такси поймать не проблема. Потоки машин неуклонно несутся к своей цели. На огни в окнах домов невозможно смотреть, так ярко они освещают тоску в душе. Все так скомкано, все так быстро.
Наруто остался. Саске уехал.
И на следующее утро в город пришла весна.
Автор: Серебряная.
Бета: -
Пейринг: Наруто/Саске, Саске/Наруто, Джуго, Сакура, Итачи и прочие.
Рейтинг: R.
Жанр: Ангст, романтика.
Размер: Это уже макси, чуваки.
Саммари (описание): Всем кого-то не хватает. Но не все знают и понимают, кого именно.
Состояние: В процессе.
Дисклеймер: Персонажи – Кишимото.
Предупреждение: слеш, АУ, курим, пьем, мей би ООС.
Размещение: Меня спросите.
От автора: Мне нравится этот момент, когда приходит то время, которое старался искусственно подогнать, приблизить раньше. А потом - раз, и оно само приходит. И даже пальцы как-то по-другому по клавиатуре бегают.
Это я к чему. К тому, что я люблю такие моменты, когда действительно хочется писать.
Глава 16. И на следующее утро в город пришла весна.Обида душит. Обида читается во всем: в движениях рук, в выражении лица, в глазах, в поджатых губах. Наруто не пытается ее скрыть - зачем. Это в привычках Саске - скрывать.
- Почему ты мне не сказал?
- Я сказал.
- Я не про это, почему так поздно?!
Узумаки сжимает кулаки и с вызовом смотрит на Учиху. Тот курит, прислонившись спиной к железной лестнице для детских летних забав. Скоро на ней будет ползать столько пищащих созданий, что и не сосчитаешь.
- Саске, ответь уже, а!
- Я сказал тогда, когда посчитал нужным.
- Чего?! А если бы ты посчитал - за час до вылета?! Это нормально?!
- Если бы я точно знал, что уеду, за час до вылета - нормально.
- Да ты!...
Кто? Сигарета замирает в паре сантиметров от губ, взгляд внимательный, в черных глазах застывает неподдельный интерес и тут же сменяется чем-то совершенно нечитаемым. Берет отсчет от слов Наруто и нигде не заканчивается. Луч в бесконечность.
- Я что... для тебя совсем ничего не значу?
Саске молчит, на белый снег сыпется пепел, мигает, падает крошечной искрой горящий ошметок. Наруто разом как-то осунулся, растерял всю обиду и детскую торопливость. Теперь от него веет горечью. И это неправильно.
- Не говори ерунды.
- Так значу?
- Не задавай глупых вопросов.
- Это важный вопрос! Он важный, это твои ответы глупые!
- Может, прекратишь уже кричать?
Наруто вздыхает. Кажется, проще бетонную стену головой пробить, чем эту сферу отрицания и неоднозначности.
- Неужели так трудно, Саске? Вот ты для меня много значишь, очень много, черт возьми!
Учиха бросает в снег сигарету, безжалостно тушит ее, придавливая ботинком. Порывается засунуть руки в карманы, но Наруто резким движением останавливает этот импульс и изо всех сил сжимает чужое запястье.
- Саске.
Узумаки почти больно, но он не дает себе право принять это.
- Мне нужно домой. Сумку собирать.
Не почти, а больно. Больно до тех пор пока Учиха не добавляет:
- Пойдешь со мной?
И в этом простом вопросе слышится возможность выбора. Развилка пути, и нужно решить: направо повернуть или налево. Может, кто-нибудь и задумался бы. Может, кто-нибудь позволил бы гордости набросить пелену на глаза или наоборот - смахнуть ее. Но Наруто все равно выбирает Саске. Как бы ни был зол, как бы ни был обижен, он не собирается делать шаг назад, перечеркивать выстрадано преодоленные преграды для того, чтобы хлопнуть дверью.
Поэтому он кивает. Хоть и сдержанно и слегка отстраненно. Но все равно кивает.
Учиха живет на десятом этаже. В его подъезде жителей до нужной высоты возносит новенький лифт, который не издает ни звука, ни скрипа до самого открытия створок. Так непривычно.
Саске тоже бесшумен, ни единого лишнего слова. Только ключи гремят в руке чересчур громко да железная дверь квартиры неохотно поддается давлению. Наруто задерживает дыхание, в свою прихожую так не заходишь, в своем доме не замечаешь и половины того, что замечаешь в чужих.
А здесь и вовсе хочется обращать внимание на каждую мелочь. Хочется не спеша мерить шагами кухню, потом комнату, будто вышагивая по тротуару чужого, но такого долгожданного города. И хочется упиваться им, высчитывая количество домов, видимых из окна гостиницы, где остановился.
Цвет стен, цвет мебели, цвет штор, мелькающий в дверном проеме. Узумаки вешает куртку на крючок и невзначай касается пальцами светлых обоев, ощущая рельефность выписанных на них узоров.
Первый взгляд может обмануть. Но на первый взгляд эта квартира совсем не похожа на Саске.
- Поедим?
- Угу.
Они проходят на кухню, и Наруто садится за стол, непроизвольно вслушиваясь в царящую здесь тишину. Ей-богу, как в бункере. И эта тишина давит на сознание до тех пор, пока Учиха не нарушает ее, открывая холодильник и вытаскивая из него необходимые продукты.
Узумаки хочется продолжить недавний разговор, но он не знает, как заново его начать. Не знает, как заставить этого мастера игнора отвечать на вопросы. Отвечать искренне и без виртуозных увиливаний.
За окном на землю вяло падает мокрый снег. Саске стоит спиной, четкими и слаженными движениями разрезая помидор за помидором, нарушая их целостность, дробя, но делая более удобными для поглощения. Это настолько буднично, настолько по-домашнему, что Наруто забывает - скоро Учихи здесь не будет, на долгих полгода не будет. А то и больше. Узумаки не желает думать об этом "больше", не будет такого. Иначе это совсем уж нечестно.
Саске кладет доску для резки в раковину, вытирает руки снятым с крючка полотенцем. Он, конечно, не похож на хозяюшку, но есть во всем этом что-то семейное.
Впрочем, чем дольше Наруто на него смотрит, тем больше осознает, что Саске привык жить один. Более того - не привык принимать гостей.
Он всегда достает одну тарелку, одну вилку, одну чашку. Для осознания необходимости второго прибора требуется добрых полминуты. И снова - дверцу шкафчика на себя, вторую тарелку на стол.
А за дополнительной чашкой и вовсе приходится уходить в комнату и рыться там в коробках и заначках.
- Не часто зовешь гостей?
- Не терплю чужих людей в своем доме.
Тон спокойный, и вряд ли Учиха хотел этой фразой на что-то намекнуть, но Наруто слышит в этом простом предложении самое дорогое для себя послание. В груди разливается тепло, побуждая сердце совершить дополнительный удар, и Узумаки подскакивает с места и обнимает Саске со спины за талию.
- Не мешай.
Голос ворчливый, но это для вида, Наруто знает. Он внезапно осознал так много, что ему ни за что не хочется отпускать Учиху. Одного. Никуда, никогда.
Ведь не терпит чужих людей в доме. Ведь позвал Наруто к себе домой.
И не стоит поддаваться щемящей тревоге, будто бы это похоже на прощальный подарок.
Это не подарок, это шаг.
Саске протягивает Узумаки тарелку с рисом, кивает на стол. А затем мельком смотрит на часы. И этот незначительный взгляд длиной в пару секунд напоминает об отъезде и о том, как мало осталось времени на двоих.
Наруто поначалу пытается травить смешные байки, рассказывать случаи из жизни, но затем замолкает, только изредка поглядывая на Саске. Тот ест размеренно, сосредоточенно, будто решает математический пример.
- Телик включим?
- У меня нет телика.
- Прааавда?
Наруто удивленно окидывает взглядом кухню. Действительно, нет.
- Чего так?
- Там не показывают ничего интересного.
- Сериалы.
- Предсказуемы и тупы.
- Фильмы.
- Если захочется - есть интернет.
- Шоу там всякие.
- Смотреть на чужие кривляния добровольно - обойдусь.
- Ты так категоричен, Саске.
Наруто улыбается, ухватывая с тарелки помидорную дольку.
- А новости?
- А новости меня никогда не интересовали.
Тяжелый случай теликоненавистничества. Впрочем, ноут в квартире наблюдается, значит, не все потеряно. Наруто уже было открывает рот, чтобы спросить про спортивные передачи, но Саске внезапно добавляет личный нюанс из прошлого к своему мнению о новостях.
- Их любил смотреть Джуго, каждый вечер, как по расписанию.
Наруто шумно проглатывает не до конца прожеванный помидор и, широко раскрыв глаза, смотрит на Саске. С чего вдруг, с чего вдруг он затронул эту тему.
- Или Кайто уже все тебе рассказал?
- О чем?
- О Джуго. Он всегда любил эту тему.
- Нет, мне он ничего такого...
- Вы общаетесь?
Саске перебивает резко, явно весь этот диалог был создан ради именно этого вопроса. Наруто замирает с открытым ртом. Подобная заминка с головой выдает его раздумья над ответом, и Учиха щурится, всем своим видом показывая - он уже знает то, что Узумаки не решается сказать.
Наруто отчего-то неловко, будто бы ему действительно есть, что скрывать. Он опускает глаза и принимается сосредоточенно ковыряться в подогретом рисе, старательно отделяя зерна друг от друга.
- Ну... не то что бы... он мне звонил один раз, и все.
- Ясно.
- Если мы и будем общаться - то только по-дружески!
Узумаки внезапно вскидывает голову, мгновенно растеряв всю неловкость. Однако на Саске это не производит никакого впечатления, он по-прежнему прожигает блондина фирменным прищуром и помещает в рот последнюю дольку помидора.
- По-дружески тоже не надо. Из него отвратительный друг. Он может предать тебя ни с того, ни с сего. Более того - предать, сам того не поняв.
- Ты снова так категоричен, Саске.
- На это есть причины.
- Какие?
- Опыт общения с Кайто.
- Он тебя предал?
Наруто надоело ходить вокруг да около. Это как принять вызов - говорить начистоту. Это как очередная ступень - перестать аккуратничать. Не переборщить бы.
- Да.
- Что он сделал?
- Из-за него мне пришлось жить с Джуго.
- А ты не хотел?
Наруто удивлен, у него уже давно и железно сложилось впечатление, что Саске и этот самый Джуго души друг в друге не чаяли. И впечатление это резало будто бритвой. Даром, что все прошло. Все прошло, но все же было.
- Не хотел.
- Почему?
- Уже поздно, мне нужно собирать вещи.
Мутный такой, темный. Темнее не придумаешь. Люди сдаются, ощутив на себе любовь, почувствовал доброту. Это ключи от всех замков, но попадаются, видать, такие, к которым нужен особый сплав. И особенно упорно и долго нужно стоять у двери, ковыряясь в замочной скважине. Звяк-звяк - металл по металлу. Перебудив всех соседей, но не достигнув цели.
А может, и вовсе эту дверь невозможно открыть?
А может, она откроется только тогда, когда сама того захочет?
Учиха ставит пустую тарелку в раковину и уходит в комнату. Там на пол падает явно недавно купленная сумка, открываются дверцы шкафов. А Наруто смотрит через всю кухню, через широкие окна балкона, как в доме напротив загораются огни.
Они, будто подвластные взмаху волшебной палочки умелого дирижера, озаряются светом каждое в свой миг. Они рисуют на огромной рельефной стене свои узоры, свои буквы. Теряются, гаснут, воскресают вновь. И Наруто думает, что Саске теперь навечно будет ассоциироваться у него с вечерами, с распахнутыми балконами и видам, что с них открываются.
Слов о прошлом больше не было. Учиха аккуратно складывал в сумку вещи, Наруто сидел на стуле и смотрел, как его пальцы разглаживают складки на одежде, как его глаза выискивают на полках нужную вещь, как он наклоняется, доставая из самых нижних закромов коробку с черными мужскими туфлями.
И казалось будто бы Саске опустошает не шкаф, а потихоньку у Наруто из души вынимает раздробленное на куски спокойствие, деталь за деталью. Узумаки и не знал, что у него столько всего в душе запрятано.
- Я останусь?
- Конечно.
Конечно, ведь это последняя ночь перед разлукой. Самолет в субботу, в три часа ночи, а значит, выезжать нужно будет в полночь. Как Золушка с бала. Только вот туфелька в этот раз вряд ли будет потеряна.
Наруто не спится. На новом месте, с новой тревогой в сердце. Он смотрит, как Саске закрывает глаза и утыкается носом в подушку, и его захлестывает ноющей нежностью. Черт возьми, до сих пор никто не был способен так его бесить и так его успокаивать. Даже Амару. Тем более Амару.
Переплести чужие пальцы со своими и попытаться отдаться сновидениям. А лучше - и вовсе без них сегодня обойтись. Лучше бы видеть то, что наяву - как вы лежите рядом, а за окнами гаснут огни, что светили весь вечер. Остаются только ровные полосы озаренных лестничных площадок.
По которым кто-то неустанно поднимается вверх. Темная тень без имени, без души. Наруто знает, что это вор. Что он крадет у людей самое ценное. Что он идет сейчас к нему. Просачивается через балконное окно и замирает на кухне, что-то перебирая в руках. Это что-то звенит как монетки и трещит как угли костра.
Тень рождает собственную тень, и она вытягивается, заполняя собой узкий коридор, покрытый блестящим воском. На него ступишь, сразу затянет в междуэтажье, как в трясину. И вечно будешь наблюдать за чужим семейным счастьем и ощущать собственную невыносимую боль. Ведь сдавит бетонными плитами, как жизненными обстоятельствами, не разожмешь эти тиски.
Вор уже стоит в дверях - черный силуэт. Одной рукой держится за дверной косяк, другой - из коридора протаскивает что-то к себе поближе. Сзади него на полу - нечто менее темное, на волосах - красные всполохи костра, что совсем недавно щелкал у вора в руках. Тот макает палец в алые разводы на чужой макушке и медленно, тягуче, удовлетворенно рисует этой свежей кровью на своем черном лице широкую улыбку.
Наруто не в силах вымолвить ни слова. Наруто хочется орать, чтобы вор убирался прочь и не смел ничего красть. Не смей, не смей, не смей. На плечи давит с неимоверной силой, невозможно даже шевельнуться. Но вор не нападает. Он улыбается не своей улыбкой, он дергает правой рукой, протаскивая по паркету свою ношу.
И Узумаки с ужасом видит, как свет из окна падает на черную макушку, оживленную и сразу же умертвленную красными узорами. Видит, как в темной руке вора вырисовывается белая кисть. Белая-белая рука, чье запястье надежно скрывает черный нарукавник.
Видит и от ужаса хочется орать, будя соседей, свет в окнах, часы на полке. И самого себя.
Из сна выбрасывает резко и болезненно. Наруто душит в себе рвущийся наружу крик. Он был бы коротким, но определенно громким. Дыхание тяжелое, руки дрожат, давно такой жути не было, давно так не прошибало холодом и страхом, что хочется выбежать из комнаты и забиться в самый дальний угол.
Узумаки прижимает ладони к лицу и старается выровнять дыхание. Это сон, это просто сон. Послевкусие которого побуждает шарахаться от каждой тени.
- Что случилось?
Наруто вздрагивает от этого голоса. Он надеялся, что не разбудил Саске. Наделся, что еще немного посидит вот так, а потом прижмется к Учихе и снова уснет.
- Плохой сон.
Саске знает, что такое плохие сны. Каждый человек на этой планете знает. И нереальность царства Морфея никак не спасает людей от реальности тех эмоций, что она зарождает в душах.
Наруто считает секунды. Еще пять - и он улыбнется, сделав вид, что ничего страшного или хотя бы неприятного не произошло. Но едва начав считать, внезапно чувствует, как чужие пальцы касаются его волос. Сначала легонько, а затем зарываются в них, поглаживая по голове. Душу затапливает теплотой, колет неизбежным. И Узумаки признается , просто и искренне признается в том, что вопило между строк весь сегодняшний вечер.
- Я не хочу, чтобы ты уезжал.
- Я знаю.
- И все равно уедешь?
Пальцы в волосах замирают, но не пропадают совсем. Наруто убирает ладони от лица и смотрит на Саске. В темноте его глаз совсем не видно. Его силуэт - как тень из сна, и только касания доказывают, что он реален. Что он действительно появился в твоей жизни, действительно застрял тогда в лифте. Ты действительно обнимал его, целовал, звал. И Узумаки не знает, что будет делать, когда это доказательство исчезнет.
- Да.
Другого ответа и быть не могло.
- Пойми, Наруто, я не могу упустить этот шанс. Это очень важно. Для меня. Это шанс хоть что-то исправить. Шанс отдать долг.
- Кому?
- Моему брату. Он очень многое для меня сделал. Я жил у него, когда мне некуда было идти. Потом благодаря ему у меня появилась эта квартира.
- Некуда было идти?
Наруто говорит тихо, пусть ночь поможет преодолеть недомолвки и хоть немного приподнимет пыльные завесы.
- Я жил с Джуго, потом мы расстались.
- Почему расстались?
Узумаки боится, что эта лаконичная откровенность оборвется. В комнате непозволительно громко тикают часы, приближая рассвет. Из приоткрытой форточки дует холодный ветер, морозя плечи и охлаждая мысли. Наруто уже кажется, что Саске не ответит. Но тот отзывается, натянутой струной замерев на расстоянии вытянутой руки.
- Он встретил свою судьбу. Это его слова.
Громкие слова, которыми обычно объясняют то, чего в сущности не могут объяснить. Узумаки и сам говорил тогда на загородной лыжной базе о судьбе, упоминая свои извечные сны. Теперь ясно, отчего Саске тот разговор так не понравился.
Единственное, что Наруто непонятно: как можно отказаться от Саске ради кого-то другого. Юношеская влюбленная категоричность, не иначе.
- Его звали Кимимаро. Я запомнил.
Ни разу не видел, но запомнил. Своеобразное злобное поощрение, выделение из толпы.
- Он умер не так давно, разбился вместе с самолетом.
- Кто, Джуго?!
- Кимимаро.
Наруто не был готов к подобному повороту событий. Саске пропускает светлые волосы между пальцев, мягкие, солнечные такие. Ночью особенно.
- Это... ужасно...
- Да. Терять - это ужасно.
Что-то колет в груди. С каждым новым днем у этой особой боли все больший размах.
- Это не про нас, судьба, не судьба... ты пиши мне, ладно? Не пропадай, хорошо? А то я тут помру просто. Звони, пиши... и я буду тоже, постоянно писать буду.
- Ладно.
Не обещание, просто согласие, но такое спокойное и уверенное, что веришь. Наруто перехватывает руку Саске и прижимается к ней губами. Пальцы пахнут теплым деревом, и этим запахом хочется упиваться, как грозой в жаркий летний день.
- Но я все равно не понимаю, почему нельзя остаться. Что за долги между родными людьми, ведь это твой брат, ведь это...
- Я тебя сейчас стукну.
Узумаки выдыхает в чужую открытую ладонь и резким движением обхватывает Учиху за плечи, прижимая к себе. Спорить можно до бесконечности, а то и дольше. А минуты растворяются во времени даже быстрее, чем дергается длинная стрелка в серебристых часах на полке.
Следующий день был скомкан и выкинут в помойку. Саске весь день носился по городу, доделывая неоконченные дела и разбираясь с возникшими проблемами. А Наруто весь день думал, что просто не в состоянии вынести разлуку длиной в полгода. Он выглядел настолько подавленным, что на одной из перемен Сакура спросила: не расстались ли они с Саске. На что получила в ответ громкий и возмущенный вопль: "Нет!"
Остаток совместного времени досиживали в квартире Учихи. Наруто сидел, уткнувшись Саске в плечо, а рядом лежала чертова синяя сумка, набитая вещами. И чертов таксист позвонил ровно за полчаса до выезда, сказал, что скоро будет. И чертовы мысли расширяли фантазию, и порой думалось о том, что вот если сейчас сломать Учихе, скажем, руку - он точно останется.
Чуть позже от музыки, звучащей в такси, хотелось рыдать. Уж больно душещипательная она была. Хотелось ли Саске плакать от этой мелодии, Наруто не знал, нет, скорее всего, но был благодарен ему за резкую просьбу "вырубить это нытье".
К зданию аэропорта Узумаки шел как на плаху. Учиха неспешно и молча вышагивал рядом, разве есть еще что-то, что можно добавить ко всему ранее сказанному.
Очередь к металлоискателю пестрила яркостью курток и невыспавшимися лицами, высокий потолок пародировал небо, а Наруто, легонько тронув Саске за плечо, протянул ему вытащенную только что из кармана пару черных перчаток.
- Вот. Я же обещал, они не слишком теплые, на весну, зимние потом... подарю потом.
Взгляды прикованы к обновке. Отчего неловко так. Наруто, не поднимая глаз, представляет себе, мечтает о том, чтобы Саске вот сейчас, вот именно сейчас - взял и передумал. Как это бывает в фильмах. Как это бывает в фантазиях, смягчающих удары реальности.
- Нравится?
- Да, хорошие.
Билеты, багаж, взгляд на табло. Там уже красуется чертова строчка о вылете. Узумаки широко улыбается, вспоминая о том, что обязан быть бодрым и веселым.
- Саске, надо сфоткаться напоследок, а то у нас с тобой ни одной совместной фотки нет.
Учиха не против, он смотрит в объектив встроенной в телефон камеры, чувствуя как Наруто обнимает его одной рукой. Плечо умещается в широкую ладонь, а пальцы стискивают его, собственнически впиваются в ткань куртки. Щелк. Щелк.
Саске даже не смотрит, что там получилось, ему пора. Он делает шаг вперед, разворачивается к Узумаки. Совсем как тогда, когда объявлял ему о том, что уезжает.
- Пока.
- Пока.
Саске смотрит на расстроенное лицо Наруто. Его не обманешь ни этой улыбкой, ни расслабленной позой, ни даже задорным взглядом. В этом задоре так четко читается грусть, что только дурак ее не заметит. А Саске уж точно не дурак.
Поэтому он делает прощальные пару шагов вперед, без колебаний обнимает Узумаки и негромко говорит ему на ухо:
- Не драматизируй.
- Уж я-то? Нет! И не буду.
Короткая усмешка и - все. Учиха уходит, а Наруто остается на месте. Тянется за ним сердцем и взглядом, сжимает в руке телефон с ценными фотографиями. А затем садится на скамейку и сидит на ней, неотрывно смотря на табло, до тех пор пока чертов рейс не пропадает из статуса подготовки ко взлету.
Улетел. Мобильник на борту выключил. Пристегнулся и откинулся на спинку кресла. Может быть, заснет, ведь ночь на дворе.
В аэропорту такси поймать не проблема. Потоки машин неуклонно несутся к своей цели. На огни в окнах домов невозможно смотреть, так ярко они освещают тоску в душе. Все так скомкано, все так быстро.
Наруто остался. Саске уехал.
И на следующее утро в город пришла весна.
@темы: Тень-тень-Нарутотень., Меломания., Нарутотень-арт., "Кто будет мной?"
»
